Расскажи мне сказку на ночь, детка (СИ) - Абель Ава. Страница 71

– Боже, Ри, ну ты и демагог, – смеется Чарли, покусывая меня в шею. – А принцу в финале сказки победный секс не полагается?

– Только после того, как он пообедает. Ты же голодный, наверное, как волк. – Я уворачиваюсь от объятий и осматриваюсь.

В доме просторная кухня, но алкоголя гораздо больше, чем свежих продуктов. В холодильнике пусто, только морозильник доверху набит заготовками: мясное рагу, лазанья, рыба. Сержант все еще живет старыми привычками, питаясь заранее упакованными обедами.

Пока я размораживаю рагу и варю пасту, задумчивый Чарли уходит во двор. Сердце бьется в агонии, но я сосредоточенно накрываю на стол и смотрю в окно на цветущий мартовский сад.

Я нахожу Осборна в летнем доме. Чарли, прислонившись к выкрашенной деревянной стене, сидит на полу – там, где до сих пор остались темные пятна, следы крови – его и Майкла.

– Прости меня, детка…

– Чарли, вставай, еда остынет.

– Меня посадят.

– Чарли, вставай! Я приготовила поесть, – упорно твержу, а у самой губы дрожат. Это место душит меня, отравляя воспоминаниями, и я не могу сопротивляться мрачной, тоскливой ауре, которая затягивает в черноту.

Чарли отрешенно улыбается, пугая меня, и послушно возвращается в особняк.

Мы обедаем молча, оглушенные реальностью, и я начинаю паниковать. Тревога, болезненно яркая, прошивает меня насквозь; я роняю вилку и даже не могу наклониться, чтобы ее поднять.

В таком состоянии и застает нас сержант Салливан. При виде высокого, статного офицера в моем сердце трепыхается надежда, но Салливан прячет хмурый взгляд и долго смотрит на настенные часы, прежде чем сказать:

– Они уже знают о твоей матери, кто-то доложил.

– Алистер, кто же еще. Дождался-таки возможности насолить мне, проклятый сатанист.

Салливан расстегивает верхнюю пуговицу белой рубашки и трет крепкую шею.

– Никогда не встречал парня, у которого было бы столько врагов в восемнадцать лет.

– Мне скоро девятнадцать, – поправляет Чарли.

– Мотив у обвинения железный: ты мстил за мать, которая годами лечилась от наркозависимости. Кстати, Чарли, мог бы и упомянуть, что ты сын Джессики Милборн. Это тоже в газетах будет завтра… Знаменитая актриса ушла из жизни, а общественности об этом не известно. Как такое возможно в информационный век?

– Джейсон умеет прятать правду, – произносит Чарли и осекается, – то есть, умел… Ри, ты закончила?

– Да, – отодвигаю тарелку.

– Давай тогда провожу тебя до двери.

– З-зачем? – удивленно вскидываю голову и поднимаюсь из-за стола.

– Тебе лучше вернуться домой.

– Не лучше.

– Ри… – холодно произносит Чарли, и меня озноб пробирает от металлической нотки в его голосе.

– Он прав, Рианна, поезжай к родителям, они извелись из-за тебя в последнее время, – дожимает меня сержант, и я понуро бреду прочь, но вместо того, чтобы направиться в холл, бегу вверх по лестнице. Я не оставлю Чарли одного. Не уйду – и точка!

У меня волосы всклокочены, как у ведьмы – я замечаю это, пролетая на невидимой метле мимо зеркала в светлом коридоре. Открываю вторую дверь слева и оказываюсь в кинотеке. Ну отлично… Что за тупая планировка в доме?! Комната тесная, сплошь «обшитая» стеллажами, которые забиты DVD-дисками. Супер, Майкл! Не мог абонемент для онлайн-кинотеатра купить!

Я разворачиваюсь, стеная от безысходности, и врезаюсь в грудь Чарли. Он захлопывает за нами дверь и толкает меня к ней, упираясь ладонями по обе стороны от моей головы.

– Что ж ты такая психованная, детка? Мне кажется, или у тебя когда-то был здравый смысл? – злится он.

– Кто бы говорил! Ты не человек, а биполярный магнит. То притягиваешь меня, то отталкиваешь. Где тут хоть какой-нибудь смысл?

– Я не отталкиваю. Но тебе здесь нечего больше делать, за домом ведется наблюдение… журналисты скоро понаедут. Ты хочешь засветиться со мной в таблоидах?

Рядом с ним я задыхаюсь от волнения, рассыпаюсь, исчезаю. Его глаза – колдовские, синие в полутьме этой пыльной комнаты, и я отчаянно стремлюсь спасти нас. Но сейчас я бессильна, и от этого хочется выть и царапать стены.

– Мне все равно.

– А мне нет.

– Я хочу остаться.

– А я хочу тебя. – Он резко подхватывает меня под бедра, приподнимая, и я обвиваю его ногами. – Я всегда тебя хочу. И меня убивает мысль, что у нас был шанс, а я его упустил.

– Неправда… Неправда… – Я силюсь ответить что-нибудь внятное, но во рту пересохло от жажды. Чарли переплетает наши пальцы и сводит у меня над головой. – Мне так плохо без тебя.

Во взгляде Чарли отражается боль, осколки разбитой надежды. Он прислоняется лбом к моему сердцу, и мы так стоим с минуту, потому что больше нечего сказать.

Я не вещь, но принадлежу Чарли Осборну.

Он не вещь, но принадлежит мне.

Мы отдаемся друг другу постоянно. Через взгляды, молчание, прикосновения и мысли, даже на расстоянии. Это научная магия и одновременно мучение, потому что поток жизни упорно несет нас в разные стороны. И мне катастрофически не хватает сил, чтобы твердо стоять на ногах.

Чарли кладет мою руку себе на замок джемпера, и я расстегиваю молнию, превращаясь в желе, млеющее от мимолетного притока счастья. Пропустить через меня разряд, и буду светиться, как медуза.

– Соскучился по твоим рукам, – с болезненной искренностью говорит он, и в этот момент на его изможденном лице так сказочно красиво лежат тени, что я замираю от благоговейного трепета. Наши сердца гулко бьются в унисон. Между ними тоже натянут канат, как между скал.

– Ри! Чарли! Вы в порядке? – доносится обеспокоенный голос сержанта Салливана, и Чарли громко отвечает:

– Да! Все хорошо, спасибо.

Его голубые глаза блестят от предвкушения, и меня смывает волной адреналина.

Плевать, что сержант подумает.

POV Чарли

Стягиваю с нее все еще влажную местами майку, следом улетает спортивный бюстгальтер, и я наконец ощущаю Рианну кожей.

Будто домой вернулся.

…как же меня ломало без нее.

В заднем кармане джинсов нахожу презерватив. У Майкла взял, помоги ему боже.

Расстегиваю ширинку и облизываю губы, вспоминая мантры, чтобы не быть грубым, но с восточными практиками у меня всегда проблемы были. В памяти только вкус Рианны. Мой лучший в мире торт. Даже думать не хочу, что для нас это последний раз вместе.

...и я не думаю. Вместо этого заставляю себя сосредоточиться на ее дыхании. Она уставшая, взгляд карих глаз затянут туманом, но в этом тумане такая дикая жажда по мне, что она из меня искры выбивает, как из камня. Сдираю со своей бунтарки тесные джинсы, но пальцы не слушаются, и я перевожу дыхание, целуя ее в плечо. Задание на миллион – раздеть девушку, когда руки дрожат от адреналина. Но я и с этим справляюсь. Снова приподнимаю ее под бедра, заставляя обнять меня ногами, и плавно опускаю на себя. Она такая узкая, без понятия, как она выдерживает меня; может, любовь обезболивает, но прямо сейчас – хотя бы на пару минут – я буду думать, что ей просто нравится.

Рианна кусает меня в изгибе шеи, всхлипывая, но я оттягиваю ее голову за волосы назад, чтобы смотрела мне в глаза, и начинаю ритмично двигаться в ней, глубоко, отрывисто, выбивая из нее глухие стоны. Обожаю ее взгляд, голый, голодный, горящий. Под ним от меня только нервные окончания остаются, и я беру ее, как помешанный, в безудержном темпе. И когда уже кажется, что вены порвутся, нас одновременно смывает настолько мощной волной разрядки, что приходится глотать стоны и крики друг друга, чтобы не созвать сюда всех призраков дома Салливана.

Я перестаю дышать, чтобы услышать дыхание Ри в этот момент; она делает то же самое – и мы вместе выдыхаем, улыбаясь.

Странная штука – жизнь. Черт, какая же она странная. И от этого сносит крышу. И хочется увидеть, что будет дальше.

Мы спешно поправляем одежду, выбираемся из кинотеки, и мне хочется плакать, потому что надо оставить Чарли. Я вспоминаю, какой смелой была когда-то, придя к Осборну домой, какой бойкой оставалась вплоть до этого дня, и вздыхаю с ностальгией: да-а, хоть и непростые были времена, но всего лишь ураганные, а не цунами, как теперь. Но я заталкиваю истерику поглубже в бессознательное и собираюсь домой. У входной двери нахожу силы, а вернее, вымучиваю улыбку.