Летописи Великого Похода (СИ) - Зеленков Василий Вадимович. Страница 9

– Они оба согласятся решить все одним ударом, если представится возможность, – понял Сангвиний.

Удар по вождю. Древний, но не теряющий силы прием; некоторые армии могли бы сражаться, потеряв лидера… но это зависело от самого лидера. Большинство Легионов потрясла бы гибель примарха на их глазах.

Что случится с армией Хаоса, если падет Хорус?

Что случится с армией Терры, если падет Император?

Магнус кивнул, видя понимание в глазах брата.

– Я не знаю, как это будет, но я чувствую, что такое вскоре случится, Сангвиний. Мне трудно заглянуть в будущее, оно полно символов, а не ясных картин, но мой талант мне не отказал.

– Что ты видишь?

Три слова. Простой вопрос, который сейчас казался Ангелу самым важным в жизни.

– Я видел тьму, Сангвиний, – проронил Циклоп. – Тьму, глядящую на золотой свет алыми волчьими глазами; подобно волку, тьма раскрывает пасть и пожирает блистающее солнце. Иногда солнце ранит тьму, иногда схватка длится дольше, иногда – меньше. Но финал один и тот же – клыки тьмы разрывают солнце.

– Всегда? – Сангвиний пристально смотрел в лицо брата, не отводя глаз.

Магнус вздохнул, отведя взгляд на мгновение.

– Нет. Есть лишь один вариант, когда все меняется – когда белоснежные крылья становятся алыми, и капли крови падают с них во тьму. Тогда они разъедают ее – и лучи солнца уничтожают тьму, рассеивая ее полностью.

На несколько секунд воцарилось молчание; давно привыкший к образам во снах Сангвиний легко расшифровал метафору видения. Только один человек на Терре носил на доспехах символ крови и мог развернуть белые крылья.

– Гибель солнца или гибель крыльев, – наконец проронил он. – Но что будет дальше? В обоих случаях?

Магнус с сожалением развел руками.

– Мы стоим у величайшей ключевой точки в истории, брат. Варианты будущего меняются так, что я не могу заглянуть дальше, чем на несколько дней – и то лишь улавливая образы и символы. Мне известно, что к Терре близятся вой волка, блистающая синева и темные крылья – поскольку их приход не зависит от того, что произойдет здесь. Но более ничего я не знаю; схватка солнца и тьмы затмевает все. Я вижу иные образы – алые крылья, стальной кулак, белую молнию… но не могу сказать, уничтожат ли они тьму.

– Понимаю, – ответил Сангвиний. Очень глубоко и медленно вздохнул. – Однако… говоря языком видений, Магнус, что случится, если полное цветов око обратит гневный взгляд на тьму?

Алый Король негромко рассмеялся.

– Хорошее предположение, брат. Хорошее. Но неосуществимое.

– Ты уверен?

– Да. Мы враги, Сангвиний. Слово для меня уже найдено, и слово это – «демон», – Магнус вздохнул. – Теперь я связан с силой, которую сейчас не стану называть вслух: у таких имен слишком большая власть. Империум для меня закрыт.

Сангвиний не мог не признать правоту брата. На Сигнус Прайме он видел, как крепко могут вцепиться силы варпа; вдобавок солдаты Магнуса и он сам уже пролили слишком много крови имперцев, чтобы их приняли вновь.

Ангел не знал, гибли ли от рук Циклопа воины Девятого Легиона. И сейчас не желал этого знать.

– Однако почему-то ты предупредил меня, – медленно произнес Сангвиний.

Магнус пожал плечами.

– Я всегда стремился открыть глаза другим. Не дать им идти по Галактике в неведении; если уж мы подошли к переломному моменту – то будет лишь справедливо дать знание, не правда ли?

– Это единственная причина? – примарх Кровавых Ангелов взглянул в единственный глаз брата.

– Нет, – Магнус помолчал. – Я больше не знаю, кому принадлежу, брат. Рядом со мной не только Хорус и Пертурабо, но и Мортарион с Ангроном. Среди моих врагов не только Дорн и Русс, но и вы с Джагатаем. Я сражаюсь против Императора, и он заслужил это… но почти всю свою жизнь я посвятил защите и обучению людей. Нельзя так просто отбросить жизнь, даже пережив гибель мира от рук брата и переродившись в варпе.

– Но все же, возможно… – протянул Сангвиний.

– Нет, – Магнус не дал ему продолжить. – Слишком поздно для меня, брат. Не знаю, захочу ли я дать такой же совет через считанные недели или хотя бы дни.

– Я бы сказал «разыщу тебя и спрошу», – грустно улыбнулся Ангел.

Магнус замер, мгновенно выделив из прозвучавшей фразы главное.

– «Сказал бы»? – эхом повторил он.

– Да, – твердо ответил Сангвиний. – Действительно ли ты удивлен?

Магнус вздохнул.

– Пожалуй, нет. У тебя всегда было очень сильное чувство долга, брат; даже удивительно – сколько я ни изучал мифов, почти нигде не говорилось о том, что оно сильно у ангелов.

– Вероятно, – улыбнулся Сангвиний, – потому что в случае с ангелами этого даже и отмечать не нужно.

Магнус медленно кивнул и посмотрел в сторону, словно оценивая что-то невидимое.

– Близится утро, брат. Второй раз я вряд ли проникну сюда, особенно если мои предположения верны.

– Но сейчас время еще есть? – мгновенно уточнил Сангвиний.

Магнус помедлил.

– Да, пожалуй, есть. А что?

Сангвиний усмехнулся:

– Мы ведь так и не доиграли ту партию. Нехорошо оставлять ее незавершенной, правда?

Магнус помолчал несколько секунд, и тихо рассмеялся. Он повел массивной рукой, балкон чуть расширился, и между примархами возникла доска для регицида.

– Верно, брат, – сказал Алый Король. – Твой ход.

Сангвиний открыл глаза, глядя в потолок. Негромко рассмеялся, поднимаясь с кровати: куда-то исчезло то ощущение безумного хаоса, которое преследовало его с момента начала осады Терры.

Казалось, что теперь он взлетел – и увидел цель.

– Да? – примарх повернул голову к двери раньше, чем в нее постучались, услышав шаги.

– Милорд Сангвиний, – прозвучал голос. – Император призывает вас.

«Началось, – подумал Повелитель Ангелов. – Ты был прав, Магнус».

Коридоры «Духа мщения» изменились. Сангвиний помнил, какими они были раньше: полными деловитой, упорядоченной работы, не слишком приветливыми, но и не враждебными, живущими полной жизнью. Теперь все было иначе: черные стены излучали холодную угрозу, а на краю видимости дергались и корчились искаженные тени. Несколько раз из металла прорастали дергающиеся лица – Сангвиний не обращал внимания; когда стены отращивали когтистые лапы, он отсекал их небрежным взмахом меча.

Примарх Кровавых Ангелов полностью доверился своим чувствам и памяти. Он догадывался, куда нужно идти: повелитель этого корабля не любил менять мелкие привычки, и наверняка ожидал в том же зале, где всегда объявлял о важных событиях.

У дверей зала никого не было, и Сангвиний усмехнулся. Конечно. Бессмысленно ставить охрану: двух примархов и лучших бойцов космодесанта она бы даже не задержала, не говоря уже об Императоре. Но сейчас он был один: Отец, терминаторы и Рогал потерялись при телепортации на борт, рассеялись по разным отсекам.

Двери распахнулись под уверенным касанием ладони. Ангел переступил порог.

Зал был полностью пуст – никакой мебели, никаких приборов, ничего, что помешало бы. И человек в зале был лишь один: исполинского роста воин, задумчиво взирающий в иллюминатор, где плыла изорванная войной Терра.

– Почему-то я даже не удивлен, что ты пришел сюда первым, – пророкотал Хорус, поворачиваясь к дверям. Примарх-отступник был закован в черный доспех, и возвышался над братом почти на голову; тусклый свет блеснул на бритвенно-острых когтях перчатки.

Сангвиний молча поднял меч, готовясь отразить удар.

– Раньше мы могли бы сражаться на равных, – с легким сожалением произнес он, поднимая перчатку, – но не теперь. Ты погибнешь в этой схватке, Сангвиний.

– Я знаю, – ответил Ангел.

Занесенные когти замерли: Хорус уловил в словах брата нечто большее, чем простое согласие.

– Знаешь? – спросил он, нахмурившись. – Откуда?

Сангвиний вспомнил опечаленное лицо Магнуса, его слова. Поглядел в столь знакомые и одновременно чужие глаза Хоруса.