Замуж за бандита. Ты пожалеешь (СИ) - Ридель Ада. Страница 17

Прямо посреди гостиной. Где только вчера…

Стальные пальцы сжимаются на щеках.

— Посмотри сюда, — раздаётся властный приказ.

Но я отрицательно машу головой.

Арчи поднимает мою голову, а я зажмуриваюсь, боясь посмотреть то ли на него, то ли туда, где находится тело..

— Глаза открой.

— Ты меня не заставишь.

— Вчера заставил и сегодня сделаю это.

— Что, снова шантажировать будешь? — выпаливаю, не подумав.

Я ожидаю чего угодно. Что сейчас он снова заикнётся про Лику. Или поставит на колени. Скажет что-то колкое, больное, такое, что раздерёт мне душу и заставит плакать.

Но не обычное:

— Нет. У меня бывают и другие методы.

Я внезапно чувствую горячее дыхание на своей шее. Сухие губы, которые дотрагиваются до жилки, что забивается в бешеном ритме. Пульс подскакивает настолько, что я перестаю дышать.

И вдыхаю больше воздуха, когда вторая ладонь опускается на спину. Дёргает вперёд.

И вот я снова боюсь. Чувство губительной тревоги разрастается по всей груди. Один удар в моих мозгах и я распахиваю глаза. Что так долго держала закрытыми.

Смотрю вперёд. Неосознанно. Как будто само подсознание тянется туда. Как и глаза.

Мельком прохожусь взглядом по пустому месту жёсткой расплаты.

Пустому?

Ни капли крови рядом.

Ни на полу, нигде.

— Где? — спрашиваю на выдохе.

Я точно помню. Весь этот ужас.

И вспоминаю его снова. Не замечаю, как из ослабших рук падает одеяло. Как чужие губы въедаются в кожу.

Но отстраняются.

Я перевожу взгляд на Арчи и чётко прослеживаю за его губами, что расплываются в дерзкой и нахальной усмешке.

— Я люблю создавать трупы, но не жить с ними в одной квартире. Ничего ужасного здесь, кроме меня, ты не найдёшь.

Он отпускает моё лицо и отворачивается, уходя.

Я снова осматриваю гостиную. Ничего.

Хоть что-то хорошее — меня не вывернет, когда я увижу трупак перед собой.

Иду следом за Арсановым, заходя на большую и просторную кухню. Белая. Как будто в больнице или психушке.

— Ты постоянно так стоишь? — доносится со стороны. — Ты хотела есть. Не думай, что я буду готовить тебе. Это будешь делать ты. Кажется, ты работала кухаркой, так? Показывай свои способности. Должен же быть от тебя хоть какой-то толк.

Толк?? Да не пошёл бы!

Жаль, но этого я не говорю вслух. Он отходит от холодильника, подходит к стулу и спокойно опускается на него.

Такое ощущение, что вчера ничего не произошло. Вообще.

И если бы не живот, что унизительно издаёт умирающие звуки — я бы даже не пошевельнулась.

Готовлю нам завтрак. Вот так вот. Стоя за плитой как на углях. Потому что он смотрел мне в спину и спокойно курил. Прожигал взглядом, сверлил во мне дыру и выскрёбывал ложкой все органы.

Преувеличиваю? Нифига. Всё так и есть.

Я кинула ему обычную яичницу с помидором и сыром под нос. Поела сама. Стала чувствовать себя намного лучше. Хотя, я хотела бы сейчас лечь и поспать. Вот что я сейчас хочу. Только в нормальной обстановке.

То чувство, когда работа двадцать четыре на семь выматывала намного меньше, чем эти несколько дней.

Помыла за нами посуду.

Всю жизнь мечтала оказаться в доме бандита и стать его горничной.

С — сарказм.

Села напротив него и сжала горячую кружку с чаем в ладонях. Нет, не для того, чтобы выпить с ним, посидеть. А чтобы, если что, вылить на него, если он что-нибудь снова выкинет. Прямо на член ему. Чтобы тот сварился. И больше не встал.

— Ты сказал, что готов сотрудничать со мной, — не верю, что говорю эти слова.

— Готов выслушать о нём, да, — откидывается на спинку стула. Скрещивает руки на груди. Делает вид, что внимательно слушает меня. — Я сразу скажу так. Ты мне нужна не только, чтобы вернуть мою вещь. Но и чтобы добить Волкова. Как следует поизгаляться над ним и заставить пожалеть, что он вообще родился на этот свет. Оставить его в живых, но так, чтобы он мучился до конца своих дней. Ты готова на всё это?

В горле начинает першить, и я сглатываю шумно вязкую слюну.

Делаю глоток горячего чая.

— Я всего лишь хочу свободы, — отвечаю честно. — Не хочу возвращаться обратно.

Хочу продолжить некоторые слова. «И не быть с тобой. Убить тебя.» Но молчу.

Конечно, Волков не заставлял переживать меня то, что сделал Арчи вчера, но… Он тоже творил немалое. Вчера я испытала моральное увечье, а вот у Славы терпела физическое. Это единственное, что успокаивает меня и утешает.

Хоть многие и говорят, что моральная давка хуже физической — не соглашусь. Когда тебя бьют потому что ты просто косо глянула — подавляет. Стоишь и трясешься, боясь и пошевелиться. Поднять взгляд вверх.

Не сделаешь этого — значит, боишься. Ненавидишь.

Поэтому… Больно в любом случае. Пока я не решила с кем хуже.

Но пока ещё держу кружку в руках, а не кидаю в его лицо. Я ведь тысячу раз уже могла зять нож, и проткнуть его. У меня хватит духа.

Но не делаю это только по одной причине. Волков.

Не будет этого подонка, что сидит напротив меня — я снова окажусь в золотой клетке. И чувствую, после моего побега всё станет только хуже.

— Как только мы исполним задуманное, я тебя отпущу. Он тебя не тронет.

Я выдыхаю.

Это звучит так фантастически. И нереально.

Ходить по улицам города, и знать, что тебя никто не преследует. Не просыпаться в холодном поту каждый день, ощущая, что кто-то нависает над тобой и смотрит, как ты спишь.

— У меня есть несколько условий, — проговариваю дрожащим голосом. Вспоминаю всё то время, адские ночи. И теперь хватаюсь. Как утопающий за спасательный круг.

— Ты не в том положении, — спускает с небес на землю звонкий, но в то же время тихий голос.

— Я знаю, — сжимаю чашку с чаем. Опускаю голову вниз. Сверлю мраморную поверхность стола. — Но я тебе выгодна. И полезна. Потому что я знаю то, как сделать ему больнее. И дело тут не только во мне. У него есть человек, который намного важнее, чем я. Тем более я знаю карту дома. Каждого охранника и даже что он ест каждое утро. Не уверена, что за год что-то поменялось. Поэтому хочешь отравить ему жизнь — я тебе нужна. Хотя бы для того, чтобы эффект был намного сильнее.

— Есть Лика, — убивает все мои аргументы на корню. Даже имя её запомнил. — Я могу всё выудить из тебя с помощью неё.

Но я не сдаюсь.

Поднимаю на него взгляд.

— Да, есть Лика. Но и я в любой момент могу покончить с собой. Лучше уж сделать это раньше, чем на моих глазах ты убьёшь мою сестру.

Надеюсь, что это сработает. Нет — я зайду дальше. Не знаю пока как. Но я говорю правду.

— Без меня — у тебя ничего не выйдет, — говорю уверенно. — Но и я не буду помогать тебе просто так. У меня есть условия.

Я слышу, как он усмехается.

— Ну что же, попробуй озвучь их.

Я поджимаю губы и сильнее стискиваю чашку пальцами. Судя по его тону, он ещё может и принять мои условия.

«Попробуй озвучь их.»

Урод.

— Я не хочу подвергаться насилию с твоей стороны.

Я молчу про действия интимного характера. Стоит озвучить это условие — Арсанов пошлёт меня нахер далеко и надолго. Поэтому… Как бы мне не был омерзителен этот человек в своих действиях, спать мне с ним придётся. Сука. Будь он проклят.

— Я ни разу не ударил тебя.

Не ударил.

— Физически, — добавляю ему. — Я не хочу давки. Без всяких: иди, отсоси тому, раздвинь ноги перед тем. А ещё лучше обслужи всех мужиков на районе. Я не буду это делать. Никаких проверок. Никаких ударов и подобного.

Арсанов прожигает меня нечитаемым и мрачным взглядом. По тёмным зрачкам, что становятся совсем чёрным, понимаю, что начало ему не нравится.

— Допустим, — даже не кивает. Просто приоткрывает губы, которые изгибаются под словами. — Ещё?

— Как только ты меня отпустишь, а ты это сделаешь — мы навсегда разойдёмся. Ты дашь мне денег.

— Почему я должен содержать тебя? — и снова тон не предвещает ничего хорошего. Чувствую, что сейчас сорвётся, но нет. Я продолжу.