Немой 3: охота на кощея (СИ) - Рудин Алекс. Страница 32

Я кое-что вспомнил.

— Надо Оюзу пару пчелиных роёв выслать. На расплод.

— А кто это — Оюз.

— Хазарский хан и мой большой друг. Если вышлем ему пчёл — есть шанс, что в следующий приезд нас угостят приличным вином. Или медовухой, на худой конец.

— Я скажу Михею, — хмыкнул Сытин. — А теперь Немой — расскажи нам про этих бешеных белок. А то вон Божен извёлся уже.

Я вздохнул, быстро сжевал ещё один блин и принялся рассказывать всё по порядку.

Времени это заняло немало. Умолчал я только про поляну за окном Яги. Причём, исключительно по личным причинам. Вообще, Яга в моём рассказе предстала доброй женщиной, которая просто пустила нас переночевать.

Когда я закончил рассказ, Божен возмущённо покачал головой.

— Мало того, что у тебя какие-то тёмные дела с иноземным богом, Немой, — строго сказал он. — Так ты ещё умудрился притащить в княжество чужого духа!

— И шамана! — напомнил Сытин.

— Шаман сам за мной увязался, — не принял я обвинения.

Вот Сытин, бля! Ещё друг называется!

— И с каких пор у нас закрыты границы для духов? Я что-то объявления на сосне не видел! Да и указа такого не издавал.

Я демонстративно отвернулся от Божена и принялся заворачивать в блин ломоть отлично пропечённой свинины. Немного подумал и намазал свинину домашним хреном.

Попрекать они меня ещё будут, бля!

— Ладно, давайте выпьем! — примирительно сказал Сытин и разлил по стаканам самогон. — Божен! С чего ты взял, что богам не понравится выходка Немого?

— Я ничего не утверждаю, — возразил Божен. — Но прямо с утра буду спрашивать богов.

— Вот-вот. Спроси, и нам рассказать не забудь.

Сытин снова повернулся ко мне.

— Князь Всеволод когда назад собирался?

Я пожал плечами.

— Сказал, что через неделю, или две. А так — хер его знает! Свадьба у мужика, всё-таки.

— До приезда князя мы должны разобраться с шаманом, — жёстко сказал Сытин. — С этим, как его...

— Барджилем, — подсказал я.

— Да, — кивнул Сытин. — У тебя есть соображения, Немой?

— Конечно, — радостно кивнул я. — Поймать его и оторвать ноги. И голову.

— Отличная идея, — ухмыльнулся Сытин. — Но для начала его надо поймать. Как будем действовать?

Я наморщил лоб, всем видом показывая усталость от мыслительного процесса.

— Может, завтра сообразим, Михалыч? Спать хочется, честное слово! Сам же знаешь — утро вечера мудренее!

Сытин пристукнул по столу ладонью, но сдержался.

— Ладно! Завтра — значит, завтра. Ну, давай, Немой — спокойной ночи!

Я посмотрел на него недоумевающим взглядом.

— А на ход ноги?

— Обойдёшься, прорва ушастая! — парировал Сытин. — Тебя Глашка заждалась.

И то правда!

Я легко поднялся из-за стола и помахал Божену.

— Бывай, святоша! Завтра как надумаем, что делать — я к тебе загляну.

В комнате было темно и холодно. Резкий ветер раздувал занавески.

Глашка стояла спиной к двери, напряжённо вглядываясь в темноту за распахнутым настежь окном.

— Глаш, ты чего не спишь-то? — спросил я, с облегчением скидывая сапоги. — Меня ждёшь, что ли?

— Тебя, князь, тебя.

Голос у Глашки был какой-то странный. Надтреснутый, хрипловатый. Словно старость добралась до её горла своей костлявой рукой.

— Глаш...

Она повернулась ко мне.

Вместо Глашкиного курносого лица я с ужасом увидел морщинистую физиономию Хворобы.

Глава 23: Распахнутое окно

Моя правая рука привычно взлетела вверх, коснулась рукояти меча и замерла.

— Что ж ты, князь? — насмешливо прокашлял Хвороба. — Руби, не стесняйся!

Он вдруг захохотал глубоким булькающим смехом, хватаясь за грудь костлявой рукой.

Я окинул ошарашенным взглядом комнату. Нет, Глашки нигде не было. А было только это булькающее чучело в её сарафане.

От ярости у меня помутилось в глазах. Комната покачнулась и стала расплывчатой, словно я смотрел на неё через мутное багровое стекло.

Ничего не соображая, я со свистом выдернул меч из ножен.

— Немой!

Передо мной стояла Глашка и глядела на меня расширенными от ужаса глазами.

— Что со мной? — недоумённо спросила Глашка.

Она испуганно озиралась по сторонам.

Моя ладонь разжалась и выронила меч. Он со звоном упал на деревянный пол.

Я протянул к Глашке руки. Но её лицо вдруг стало сонным, равнодушным. Губы раздвинулись и чужим голосом произнесли:

— Вот так. Смотри пока на неё, Немой. А говорить будешь со мной.

Я почувствовал, что колени у меня подрагивают. Чудовищным усилием воли заставил себя стоять прямо.

— Да ты присядь, Немой! — насмешливо сказал кощей. — Присядь, коли ноги не держат.

Я с трудом сглотнул пересохшим горлом.

— Обойдусь.

— Как знаешь, — Глашка равнодушно, словно кукла, пожала плечами.

Да нет, бля! Это кощей-Хвороба пожал плечами.

Я пристально смотрел в глаза Глашки и понимал, что её тут нет. У неё таких глаз быть не могло.

— Отпусти её! — просипел я.

— Отпущу! Непременно отпущу! — отозвался Хвороба. — Но не даром же! Я в жизни шага даром не делал. А после смерти и вовсе неудобно такое начинать!

Он снова засмеялся странным булькающим смехом.

— Чего ты хочешь? — с ненавистью спросил я.

— Полегче, Немой! — ухмыльнулся Хвороба. — Не хами! Дай мне насладиться этой минутой! Я слишком долго её ждал.

Он расправил плечи и сделал несколько шагов по комнате, не отходя далеко от окна.

— Ты знаешь, каково быть мёртвым, Немой? — спросил Хвороба, снова посмотрев на меня. — Мёртвым быть очень хреново! Ты не можешь двигаться, не можешь чувствовать! Даже дышать не можешь! Это неприятно, Немой — не дышать!

— Отпусти её! — повторил я.

Хвороба остановился спиной к раскрытому окну и взглянул прямо на меня.

— Повторяешься, Немой! — резко сказал он.

Словно плетью ударил.

— Хочешь вернуть Глашку?

Я молчал.

— Хочешь?

Хвороба нетерпеливо повысил голос.

— Да, хочу, — через силу ответил я.

Согласиться с этой тварью хоть в чём-то было равносильно смерти. Да нет! Это было хуже смерти.

И всё же я кивнул и повторил:

— Хочу.

— Хорошо!

Хвороба довольно улыбнулся.

— Да не скрипи зубами, князь! Ты сам в это дело влез! Сидел бы себе в Заречной, в своём сарае — и горя бы не знал! Кой чёрт тебя дёрнул припереться в Старгород? Вот теперь — плати по счетам.

Голос Хворобы снова стал сиплым, заставив его откашляться.

Я с содроганием следил, как Глашкина грудь давится этим чужим отвратительным кашлем.

— Так вот, Немой, — сказал он, вытирая слюну. — Ты должен убить князя Всеволода и княжича Михаила.

Заипись!

Чего-то подобного я и ждал.

— И тогда ты вернёшь Глашу?

Хвороба нехорошо оскалился.

— Нет! Тогда мы с тобой поговорим о том, как её вернуть! А до тех пор...

Лицо его начало меняться. На нём снова промелькнуло недоумённое выражение. Глашкино, родное...

— Немой! — крикнула она.

Подняла руку к лицу и вдруг сильно ударила себя по щеке!

Глаза Глашки потускнели.

— Не балуй, девка! — голосом Хворобы сказала Глашка.

И снова злое, угрюмое лицо Хворобы глянуло на меня.

— Ты всё понял, Немой? Убьёшь князя и княжича — тогда и поговорим. А пока — счастливо оставаться!

За Глашкиной спиной словно метнулись две страшные тени. Это чёрные крылья стремительно росли из её спины, разрыва сарафан. Не отводя от меня взгляда, она села на подоконник и обняла себя этими чёрными крыльями, как будто замёрзла.

— Прощай, Немой!

Она неожиданно опрокинулась назад. Белое лицо стремительно мелькнуло темноте.

Я подбежал к окну и успел увидеть чёрную тень, которая пронеслась над крышей соседского дома и исчезла.

Я рухнул на колени, до крови закусил губу и принялся колотить кулаком в пол, словно собирался его пробить.

— Михалыч! Михалыч, блядь!