Аниран расправляет плечи (СИ) - Селютин Алексей Викторович. Страница 74

- Он обязательно выяснит, аниран, - поспешил успокоить меня Иберик. Затем осмотрел поле боя и тяжко вздохнул. - Идём, посмотрим сколько их.

<a name="TOC_id20263206"></a>Часть 4. Глава 24. Сны-близнецы.

Как потом действительно выяснил Фелимид, прискакавший лишь только слух о бойне достиг королевского дворца, на месте сражения осталось лежать около сотни тел. Пятнадцать бойцов потеряли гессеры, погибло двенадцать горожан, пришедших на помощь, двадцать четыре человека были раздавлены в давке или же попали под горячую руку, когда улепётывали с площади. А нападавшие пали все - ровно сорок человек. Но поскольку медицинской экспертизы в этом мире не существовало, Фелимид так и не смог выяснить, кто это такие и откуда. Почти все тела были обезображены - раздетые и растоптанные. И отличить их от обычных жителей Обертона удалось лишь с трудом - повреждения именно на этих телах были самые страшные. Именно те сорок трупов больше походили на отбивные.

Разъярённый король, живо обо всём прознавший, потребовал от Фелимида отыскать того, кто отдал приказ. Он поклялся мне, что подобное произошло в первый и в последний раз. Даже увеличил количество гессеров, ежедневно меня охраняющих, до пятидесяти человек. Теперь, он пообещал, я буду ходить в плотном кольце охраны. Даже стрела не сможет пробить тот строй, который будет укрывать анирана. Ну и, конечно же, никаких больше благословений и ободряющих прикосновений к головам.

А затем король распорядился внести в хроники новый праздник. Праздник, который он учреждает своим повелением и называет - "Иванов день". Теперь именно в этот день лета каждую зиму вся Астризия будет его отмечать. День, когда аниран смог доказать свою божественную сущность и убедился, что народ верит в него. Что с именем его на устах готов сразиться с каждым врагом Астризии и обязательно придёт на помощь.

И хоть всё на самом деле обстояло немного не так, я не стал возражать. Любой праздник лучше, чем горестная дата. Пусть лучше народ отмечает победу, чем горюет над павшими. Пусть воздаёт хвалу своей смелости, чем стыдливо упоминает о трусости.

К тому же, этому народу действительно есть что отметить. По крайней мере, в моих глазах. Пришедшие на помощь люди ведь не стали сидеть на коленях, моля Фласэза о помощи. Как тогда в деревне под проливным дождём безвольные жители позволяли забирать своих детей, так сейчас в светлый летний день другие жители не позволили причинить вред анирану. Они побороли страх и пришли ему на помощь. Пусть даже при помощи лёгкого пинка. Неважно. Главное, что они переступили через самих себя. Переступили через стадный инстинкт. Возможно, на них повлиял мастер Сималион. А возможно, есть более глубокие корни - им помогла перебороть страх вера в анирана. Аниран появился в их городе и показал, что настроен серьёзно. Он не чурался их, разговаривал с ними и одаривал добрым словом. Он не прятался за каменными стенами и всегда был готов помогать. И они это запомнили. Они это оценили. И когда анирану потребовалась ответная помощь, они оказали её.

Я хотел в это верить. Я надеялся, что всё, что я делаю, всё не зря. Я надеялся, что зёрна веры в потенциального спасителя, которые я посадил, начали давать всходы.

***

Ночью я спал плохо. День жуткой схватки перешёл в вечер не менее жуткой пьянки. Как самый обычный человек, я тоже натерпелся страху, когда мне чуть не засадили под ребро клинок. И воспоминания об этом страхе я залил обалденным вином.

Но отмечали мы не только победу, но и новое назначение - приказом короля мастер Сималион был назначен моим телохранителем. Без отнекиваний и заявлений, что он этого недостоин, Сималион принёс присягу к великому удовольствию двоих - меня и Иберика. Пацан, как я понял, души не чаял в опытном мастере и всячески ему подражал. А я радовался тому, что отныне мою спину будут прикрывать не только гессеры, но и самые умелые руки Обертона.

Поэтому гулянка вышла на славу. Нажрался не только я, но и Каталам с Фелимидом. А короля вообще вынесли на руках. Лишь профессор Гуляев не стал заливать баки с краями, настаивая, что он слишком стар для этого.

А когда я на бровях всё же добрался до любимой перины и уснул раньше, чем голова коснулась подушки, мне приснился сон.

***

Перед глазами мелькали кадры цветущей природы. То лес промелькнул, то распаханные поля, то знакомый каменный тракт. То огромное озеро, окружённое с одной стороны зелёными лесами, а с другой - каменными стенами. Я стоял на месте и не мог пошевелиться. Я не парил над облаками, передо мной лишь мелькали картинки.

А затем я ощутил, как кто-то дал мне под зад. Я обернулся, планируя с ходу врезать в глаз тому, кто посмел дать пинка анирану. Но сзади никого не было. Лишь белая-белая пустота.

Я опять подпрыгнул от сильного удара. Да так подпрыгнул, что пробил головой деревянный настил. Взлетел и ударился о потолок. А как приземлимся возле здоровенной дыры, через которую видел тихие озёрные воды, понял, где нахожусь. Я находился в комнате профессора Гуляева, где ранее отмывался и готовился к званому ужину. Я узнал шторы, которыми он прикрывал карту. Я увидел балкон. Я увидел шкаф. Но самое главное, я увидел спящего хозяина, восстанавливающего силы после бурной ночи.

Сам того не желая, я стиснул зубы. Почему-то я ощутил злобу к этому старику, беспечно посапывающему на боку. Я метнулся в угол и схватил вешалку, на которой висели шляпки и беретики. Я брезгливо разбросал их, а затем, плохо понимая, что вытворяю, размахнулся и со всей дури приложился этой вешалкой по профессорской голове. А затем ещё раз. И ещё. И ещё.

Но мне этого показалось мало. Я не стал активировать свой дар. Я отбросил окровавленную вешалку и вырвал из ножен кинжал с золотой рукояткой. Затем подскочил к старику и принялся наносить удары. Бил, бил, бил, пока не вспотел.

Но и это я посчитал недостаточным. Я схватил стул и обрушил его на размозжённую голову. Затем подскочил к шкафу, вышвырнул всю одежду и, напрягшись, обрушил шкаф на кровать. Тело профессора уже скрылось под обломками, но я ещё не закончил. Я вырвал из уключины факел и подпалил кровать. А затем, злорадно улыбаясь, смотрел, как танцует вокруг меня пламя. Я был невероятно доволен своим поступком.