На той стороне (СИ) - Добрынина Елена. Страница 30

Он вообще показался очень милым молодым человеком, образованным и тактичным. Аня выяснила, что он закончил истфак, приехал в Петербург на практику и влюбился в город. Так и живет — водит экскурсии, изучает историю города и учится в аспирантуре.

Время пролетело незаметно и Ане было уже пора возвращаться. Еще четверть часа и Ася подаст в розыск, подумала Аня, улыбаясь сама себе.

— Чего смеешься? — Спросил Андрей, подавая ей куртку.

Они уже собирались уходить. За окном стремительно темнело и часы пробили пять вечера.

— Да так, вспомнила, что не предупредила подругу, что уйду. Меня уже потеряли, наверное, и скоро с собаками будут искать.

Андрей рассмеялся.

— А ты знаешь, что в России именно в Петербурге началась история кинологической службы? В 1909 году была открыта школа дрессировки и питомник, а собак включили в особое кинологическое подразделение полиции. — Заметил Андрей.

Упоминании о полиции начала прошлого века ввергло Аню в тоску. Ну, почему она сразу вспоминает Николая и эти его синие, бездонные глаза? Ведь разговор коснулся лишь полицейских собак, а она сразу вспомнила графа.

Андрей будто бы наблюдал за ее выражением лица. Но вслух ничего не сказал.

— Не знала о таком факте, — выдавила из себя Аня и, натянув на лицо улыбку, вышла из кофейни.

Глава 40. Платья, шляпки и сердечные признания

На углу у Конногвардейского манежа они распрощались. Андрей ушел в сторону Невского — там собиралась очередная его группа, а Аня поспешила по бульвару, чтобы сквозным двором выйти в особняк Ильинских. Каким-то магическим образом арки всех нужных ей ворот были открыты, и девушка спокойно дошла до тихого дворика на Галерной. В окне на кухне горел свет. Аня, предвкушая знатный нагоняй, тихонечко вошла по черной лестнице в дом.

Ася металась по квартире. Иван и Порфирий Георгиевич заперлись в кабинете. Оттуда слышались их тихие голоса.

— Явилась! — Ася была зла как сто китайцев. — Где ты ходишь, Аня? Как ты вообще умудрилась выйти?

— Не ругайся, Асенька. Я встретила парня, он экскурсии водит. И он открыл замок. — Аня сняла куртку и поставила рюкзак у входной двери.

— Это невозможно. На этот замок нет ключа. Он уже лет тридцать висит на воротах. — Недоумевала розоволосая, застыв на пороге с утюгом в руках.

— У него целая связка всяких ключей, так что у замка не было шанса. — Аня пожала плечами и улыбнулась, прошла на кухню и уселась поближе к печке.

— Между прочим, уже пора идти. А ты где-то шлындаешь. — Не останавливалась Ася. Она явно была на взводе.

«Хорошо, что я ушла. Хоть не видела, как она нервничает. Зрелище то еще», подумала девушка и добавила уже вслух:

— Я уже здесь. Я следила за временем. Не волнуйся, все будет хорошо.

Ася фыркнула и убежала в свою комнату. На шум из кабинета вышли концертмейстер и Иван. Иван уже был одет в длинную поддевку, подпоясанную кушаком. В руках он держал короткий цилиндр.

— Ого, ты готов уже? — Удивилась Аня. — Тогда и мне надобно поспешить.

Она юркнула в «свою» комнату у кухни и дождалась, пока Ася принесет платье. На этот раз это была не юбка и блуза гувернантки, а простое зеленое платье из какой-то плотной ткани похожей на тонкую шерсть. На рукавах и по горловине платье было отделано скромными белыми кружевами. Аня стянула свои современные вещи, надела белье, сорочку и наверх уже натянула платье.

— Тебе очень хорошо в этом наряде. — Примирительно сказала Ася, помогая ей одеться. — Я знала, что зеленый пойдет к твоим глазам.

— Это все твоя заслуга. Спасибо тебе! — Аня обняла девушку. — Все будет хорошо, не переживай, мы обязательно вернемся.

Губы у Аси задрожали, но она тряхнула головой, суетливо поправила складки на платье. Аня не хотела спрашивать, но все-таки рискнула.

— Ты любишь его?

Они были в комнате одни и, наверное, это был единственный возможный момент, чтобы прояснить некоторые детали. Ася нерешительно кивнула.

— Да, очень. В моём время мы никогда не сможем быть вместе: графиня и сын управляющего.

— Поэтому ты предпочитаешь жить здесь?

— Да. Осталось недолго ждать, после революции можно будет вернуться домой, но, если честно, я так привыкла, что сомневаюсь, что мне захочется возвращаться.

— А как же родные? — Спросила Аня. Это был еще один неясный для нее вопрос. Почему она живет с дядей, а не с родителями.

— Я скучаю за отцом. Он живёт в Орловской губернии, в родовой усадьбе недалеко от Nска. Матушка болеет последний год, с ней у нас сложные отношения. Она не приняла мой выбор. Но это неважно. Мы с папА придумали отличный план. Теперь иногда я проведываю их, матушка думает, что я учусь в Смольном. А я живу здесь. И все счастливы. — Ася хитро улыбнулась. Наконец-то она успокоилась и перестала суетиться.

— Я хотела в театр тебя в красный бархат нарядить, но потом решила, что так ты сольешься с портьерой, — засмеялась Ася, закрыв тему личной жизни и отношений. — Потому решила остановиться на изумрудном.

— Мне очень нравится это платье. — Заверила Аня, осматривая себя в зеркале.

— Нет же, на тебе повседневное платье. — Округлила глаза Ася. — Платье в театр лежит в коробке. А в саквояже — белье, чулки и наряд гувернантки. Всего одно повседневное платье, которое на тебе, один наряд гувернантки и одно на выход. Больше не поместилось. Нужно же в руках держать все вещи.

— Блин, я об этом не подумала. — Вдруг осознала Аня.

— Должна же ты приехать к Ильинским хоть с какими-то вещами. А то слишком подозрительно будет. — Отметила Ася и Аня согласно кивнула головой.

Ася перенесла увесистый саквояж и коробки в переднюю. Аня проверила свою сумочку, достала оттуда перстень с рубином и сразу надела на безымянный палец. И снова кольцо село как влитое. Покопалась в рюкзаке и переложила в мешочек духи и любимую гигиеническую помаду. Надушусь перед театром, решила.

Перебирая свой незамысловатый скарб, Аня услышала, что ее зовет Порфирий. Она вошла в кабинет и застыла у входа. Концертмейстер копался в большой шкатулке на столе. Нервничая, он подошёл к Ане, прикрыл дверь и тихо сказал.

— Душа моя, я хотел оставить вам несколько указаний. Я очень надеюсь, что они не пригодятся, но всякое бывает. Поэтому, во-первых, вот ключ от квартиры на Рождественской. Во-вторых, здесь рекомендательное письмо за моей подписью и личной печатью, чтобы ни у кого не было сомнений, что вы — моя племянница и живете в квартире на законных основаниях. В-третьих, возьмите деньги.

С этими словами он подал кошель с толстенькой стопкой ассигнаций.

— На первое время должно хватить. Я надеюсь увидеть вас сегодня за вечерним чаепитием, но как известно, всегда нужно быть готовым к худшему.

— Вы полагаете, мы не сможем вернуться, Порфирий Георгиевич? — С волнением спросила Аня.

Ей вдруг стало страшно. Только сейчас она осознала, что они могут застрять в прошлом минимум на месяц, если не успеют в полнолуние.

— Не могу знать, Аннушка. Так мы никогда не рисковали. — Покачал головой концертмейстер.

— Понимаю. — Только и смогла ответить Аня.

Выходя из кабинета, она услышала в коридоре тихий разговор. Это были Ася и Иван.

— Ты скажешь ей? — Шептала Ася.

— Зачем это? Это не имеет к делу никакого отношения.

— Ох, Ваня. — Ася на секунду замолчала. — Возвращайся, молю тебя.

— Ну что ты? Ну. — Утешал ее парень.

Дальше разговор перешел в шёпот, и Аня ничего уже не слышала. Девушка намеренно замедлила шаг, чтобы дать этим двоим побыть наедине.

Глава 41. Мгновение решает все

1912 г. Р. Х., Санкт-Петербург, Российская Империя.

Отобедать в трактире вдвоем не вышло. Как только Гнездилов и граф Ильинский сошли с крыльца сыскного управления, как их перехватил посыльный и передал, что в Рождественской совершенно какое-то неприятное убийство.

Александр Сергеевич вздохнул, на секунду задумался и, пробормотав что-то из разряда «Как раз туда ехать собирался», отпустил курьера.