Кстати о любви (СИ) - Светлая Марина. Страница 50

— Мне нужен интернет, — более хриплым, чем всегда, голосом ответила она.

— В комнате, где обычно, — это Гуржий крикнул из кухни.

Через минуту в его комнате загудел включенный компьютер. Руслана судорожно залогинивалась в соцсети, варварски установив другой браузер, чтобы бедолага Гуржий не ворчал. И так же судорожно набирала сообщение Антону, молясь, чтобы тот поскорее отозвался.

Ей повезло. Он был онлайн. Иногда ей казалось, что он вообще всегда онлайн. Часовые пояса — не про него. Когда сниматься успевает?

Руська: Прив

Руська: У меня только один вопрос.

Руська: где ты ща?

Тоха: прям ща я почти лежу на партнерше.

Руська: я в смысле географии. На ком ты лежишь, пусть Пэм переживает.

Тоха: в Будапеште. Заканчиваем съемки Дракулы.

Тоха: Пэм кофе пить ушла, ее достал этот проект.

Руська: долго еще?

Тоха: неделя осталась. Потом домой.

Руська: я прилечу.

Тоха: да???

Руська: ближайшим рейсом, на какой смогу взять билет.

Тоха: я дожил до этого дня! Не я к тебе, а ты ко мне!

Руська: Я к тебе)))) Все, погнала собираться.

Некоторое время на то, чтобы забронировать билет.

Встала из-за компьютера. Заглянула на кухню. Все действия были сейчас механическими.

— Я отползаю, Коль! — сообщила она.

— Кофе хотя бы выпей.

— Не могу, не лезет. Можно еще попросить?

— М? — вопросительно промычал Колька, жуя сырник.

— Мне нельзя включать телефон. Вызовешь мне такси?

Гуржий закатил глаза и сунул ей в руки трубку. Руслана благодарно кивнула и позвонила. Потом подошла к окну и устало выдохнула.

— Десять минут, — сообщила она. — Машину мою отгонишь в гараж отца? Я, наверное, надолго уеду.

— Ну если она там целая, — оптимистично брякнул он в ответ.

— Пофигу… Не хочу ее больше, достала.

Эту машину ей подарили за МедиаНу. Эту машину она больше никогда не сможет видеть спокойно. Она даже в собственную квартиру не знает, как вернуться. Чашка, полотенце, щетка, бритва — Егора. Его свитер, брошенный только вчера на спинку кресла. След его головы на подушке.

Руська закрыла глаза. Когда-нибудь это пройдет. Проходило же раньше.

— Коль, спасибо.

— Да не за что. Только с концами не пропадай.

— Куда я от тебя денусь, друг, товарищ и брат?

— Ты и на Марс можешь, — вздохнул Колька с печалью в голосе.

— Мелко берешь. В Альфа-Центавру, не ближе… как думаешь, в Альфа-Центавре стало бы легче?

— А хрен его знает…

— Ну да… все без гарантий… — Руслана облизнула губы, чувствуя, что те начинают дрожать. Убить целую ночь на то, чтобы перестать чувствовать. Потому и губам дрожать нельзя. Хотя бы до Будапешта. А там — хоть волосы на себе рви. — Коль, я пошла. Там такси скоро. Я тебе напишу.

— Угу. Но если чего — зови: приеду, заберу.

— Я знаю. Ты у меня есть.

Она улыбнулась, потопталась на месте и все-таки пошла в прихожую — снова обуваться. Боты остались в Корвете. Долбаные каблуки.

Получасом позднее выходила из такси во дворе своего дома — воровато оглядываясь по сторонам и молясь о том, чтобы под подъездом не ждал Лукин. Хорошо хоть не успела ключ ему вручить. Было бы еще хуже.

Но ни у подъезда, ни на лестничной площадке никого не обнаружилось. Только облегчения это не принесло. Она почти убегала — из собственной квартиры, из Киева, из прежней жизни. Носилась по комнатам, скидывая в рюкзак предметы первой необходимости для путешественника. Африка научила обходиться малым. Но и до Африки ей нужно было немного.

Стащила платье через голову, переодела любимые джинсы и свитер. Достала куртку, шарф, проверила документы в карманах. Перед самым выходом замерла у кровати, глядя на веселую яркую картину с размноженным Корветом на противоположной стене. Не выдержала. Уже одетая подошла к ней и сняла. Притулила в прихожей так, чтобы не было видно изображения. Выдохнула. Теперь точно все.

Будапешт встречал Росомаху ярким солнцем и почти весенним небом посреди января.

Глава 3

А в Киеве было пасмурно и угрюмо.

Утром Лукин проснулся резко и сразу, обнаружив себя в машине во дворе Русланы.

Поморщился, размял затекшую шею…

Происходящее было бредом, начавшимся вчера вечером и мало поддающимся анализу.

Он честно пытался. Позже, когда сидел под ее домом.

Но в ресторане все случилось слишком быстро, чтобы думать и рассуждать. Получить по морде, да еще от женщины… и главное, потому что «ничего не происходит» — в таком положении Лукин еще не оказывался.

— Теперь оказался, — усмехнулся Егор, потерев слегка ноющий нос. Прикрыл глаза и продолжил восстанавливать цепочку вчерашних событий.

Когда он вынырнул из своего недоуменного оцепенения, рядом ошалело и молча маячил Марценюк. И Ольга, в отличие от Марценюка, говорившая. Громко, звонко и вполне себе отчетливо, так, что ее слова слышали все, но совершенно точно пытавшаяся сгладить ситуацию.

— Вы с Росохай тему какую-то не поделили? Или ты у нее материал спер? — звучало со странной улыбкой в голосе, но сам голос при этом дрожал.

— Почему мне кажется, что ты знаешь лучше меня? — внимательно разглядывая ее лицо, спросил Лукин.

— Пригласить ее было твоей идеей, дорогой. Если в качестве ответственной за спецэффекты, то, кажется, это оно и было. Ее максимум.

— Тебе откуда знать?

— Воу! Может, по шампанскому? — вмешался Марценюк, почти протискиваясь между супругами, и процедил сквозь зубы: — Идиоты! Все смотрят!

— Все уже всё видели, — в тон ему ответила Залужная.

Но на них и правда смотрели. Любое шоу во все времена найдет своих зрителей. Все ищут развлечений на стороне — во всех смыслах.

— Какая ж свадьба без драки, — рассмеялся Егор.

— Так это у нас сваааадьба! А я-то уж дуууумал! — взорвался хохотом непонятно откуда материализовавшийся Валера Щербицкий. Его Алка уже тащила куда-то Залужную под аккомпанемент снова заигравшей музыки. И громко восторгалась кухней ресторана. Марценюк кинулся ублажать мистера Твистера, их партнера и благодетеля. И только Лукин с Щербицким остались посреди всеобщего полумистического бедлама.

— Нос цел? — спросил великий писатель современности.

— Цел!

— Вы че творите? На экзотику потянуло? Завтра в новостях твоя физиономия будет!

— Неплохой пиар, не находишь? — медленно проговорил Егор, так же медленно вспоминая, осознавая слова Русланы о «крайних мерах». Она ударила его. Она его ударила!

— Идиот! — слабо возмутился Щербицкий. — Ты сейчас должен как привязанный за Олькой ходить, пока народ не раскусил, что ты трахаешь Росохай. Она тебе руку протянула, дурак!

— Да пошел ты! — Егор направился к выходу из банкетного зала.

— Стоять! — Валера кинулся за ним. — Тебе этот цирк до конца выдержать надо. Потом разбираться будешь!

— А давай ты не будешь мне рассказывать, что делать!

И снова на них смотрели. Повышенный тон, злые, нетерпимые голоса делали свое дело, привлекая совсем ненужное им в эту минуту внимание.

— Успокойся! Пойди водички холодной попей и очнись! — разбушевался Валера. — Ты за ней бежать собрался? Она тебя на посмешище выставила перед всеми, а ты — за ней?

— Если ты сейчас не уймешься, то следующим посмешищем станешь ты, — рыкнул Лукин и, наконец, вышел в холл.

Лифт, машина, привычный маршрут к ее дому. К хорошему быстро привыкаешь. Но отвыкание не входило в ближайшие планы Лукина. Злость накатывала волнами — Руслана не отвечала на звонки, и он прекрасно понимал, что и дверь она ему не откроет. Не пустит. Но, в конце концов, ей не мешало бы прекратить бросать его без объяснений. И драться, особенно на людях. И если сама не понимает, он ей подробно объяснит. Еще как подробно!

Однако объект объяснений отсутствовал. И решительно настроенному Егору пришлось ждать.

Время шло. Она по-прежнему не отвечала на звонки, потом телефон и вовсе оказался выключенным. Дома не появлялась. Гнев становился беспокойством. В ее состоянии и с ее характером могло…