Пункт назначения 1978 (СИ) - Громов Виктор. Страница 5

А сейчас… Я твердо решил вернуться и глянуть телевизор с родителями. «С предками!» – услужливо поправила память. С предками, так с предками. Впрочем, я уже не был уверен, что ТАК родителей называли именно сейчас. Сколько их сменилось за это время, сленговых словечек.

Откуда-то со стороны лимана самозабвенно пел петух. В ветвях чирикали воробьи. В квартире первого этажа, возле распахнутого окна стоял новенький блестящий радиоприемник. Оттуда лилось задушевное:

Голос Татьяны Никитиной был чертовски хорош. Нежный. Мягкий. Обволакивающий. И мне невольно подумалось, что именно этого всегда так не хватало Лельке.

Во дворе мужики лихо резались в домино. Задорно звенел обитый жестью стол. С краю стояла бутылочка мутного самогона. Горлышко ее было заткнуто свернутой газетой. Рядом синий эмалированный бидон с разливной кислятиной, гордо именуемой пивом, и граненые стаканы. На сложенной комсомолке лежали два плавленых сырка, покромсанный толстыми кусками ситный, распотрошенная вобла и одинокая карамелька.

Мужики гуляли от души, на широкую ногу. И я почувствовал непреодолимое желание присоединиться к празднику жизни. Ноги сами понесли вперед, и я завел на ходу, не сводя глаз с целебного эликсира:

– Мужики, можно мне…

Стук домино затих.

– Пацан, тебе чего?

Я отдернул руку. Твою ж мать, так оскандалился! Я мысленно выругался, горячо помянув и «на», и «в», и «с вами». Первое напрямую относилось к самогону, второе характеризовало мое отношение к жизни в детском теле, третье объясняло, с чем останутся обладатели недоступных мне сокровищ после моего ухода.

Любопытный мужик не унимался:

– Так чего тебе?

И я, вдруг вспомнив Вицина, сделал честные-пречестные глаза и спросил:

– Как пройти в библиотеку?

За столом заржали. Дружно. Заливисто. От души.

– Иди, пацан, иди…

Мне махнули рукой, отправляя на все четыре стороны. И я пошел. Уши горели от стыда. В спину донеслось:

– В библиотеку? Ну, парень, ну ты и клоун! – Потом тон резко сменился: – Еще раз увижу, что тянешь руки к выпивке – оборву их по самые уши!

И хохот грохнул с новой силой. Я юркнул за угол дома, в кусты и там остановился, прижавшись спиной к красной кирпичной стене. Лицо полыхало. Сердце билось. От обиды дрожали губы. Хотя, на что тут обижаться? Сам облажался. И с библиотекой действительно сморозил глупость. Какая библиотека вечером в воскресенье?

Скоро стук костяшек по жести возобновился. Мужикам стало не до доморощенного остряка. Были у них дела куда важнее. Я вынырнул из кустов и быстро пошел к лиману, почти побежал. Удивительно. Но я прекрасно помнил туда дорогу. Словно и не было этих чертовых сорока лет.

Интересно, кому пришло в голову протоптать тропу к воде таким бешеным зигзагом? Еще интереснее, почему столько лет народ послушно ходил этим зигзагом и не пытался ничего изменить?

Я шел проторенным путем, как и тысячи прошедших здесь до меня, вел ладонью по серебристым метелкам ковыля и думал о том, что совершил огромную глупость – не подумал прихватить с собой плавки. И хрен с ними, если что, искупаюсь так. Здесь народ закаленный, галимыми семейниками их не напугать. А мои, как помнилось по лесу, вроде, вполне приличные – синие однотонные, не в цветочек.

Ковыль закончился. Я точно помнил, что дальше будет только песок с редкими клочками какой-то особо живучей травы. А сейчас, если подняться вон на тот пригорок, появится море.

Море появилось, не обмануло. Я тут же забыл и про плавки, и про купание, потому что увидел ее.

Вика стояла на камне. Невозможно длинноногая, загорелая, ослепительно прекрасная в своем модном раздельном желтом купальнике. Стояла она, раскинув руки, словно пыталась приманить ветер и взлететь. Только это у нее никак не получалось. Тогда Вика перекинула через плечо длинные черные волосы и принялась их отжимать.

А я вдруг вспомнил, что, стоит только подойти ближе, как увижу темный треугольник внизу ее плоского живота под мокрыми и от того ставшими полупрозрачными трусиками.

Это было воспоминание из настоящей юности. Из настоящих моих шестнадцати лет. А потом Вика заметила меня и приветливо помахала рукой.

Напустив на себя показное безразличие, я спустился вниз и остановился почти у самого подножия ее пьедестала. Память не подвела. Трусы на ней были мокрыми. Сквозь них просвечивали темные волосики. От этого девчонка казалась голой. Только если раньше я молча восхищался ее красотой, то сейчас во мне включился старый зануда. И я вдруг подумал: «Куда только смотрит ее мать? Неужели она не знает об этом?»

Но потом мальчишечье тело взяло свое, и у меня вспотели ладони. А сердце забилось часто-часто.

– Привет, – сказала Вика, – ты отдыхающий?

Мой голос дрогнул, и я дал петуха.

– Да.

На лице у Вики появилась снисходительная улыбка. Как настоящая хищница, она прекрасно чувствовала мое состояние.

Я мысленно себя отругал: "Черт тебя подери, Олег, с каких это пор тебя волнуют какие-то нахальные пигалицы?"

Шестнадцатилетний организм был со мной категорически не согласен. Вика его волновала. Еще как! В крови бурлил дикий гормональный коктейль, только что не выплескивался из ушей.

Девчонка грациозно потянулась, совсем, как это делала Лелька. Призывно. Чарующе. Наверное, все стервы с рождения знают, как это делать правильно. Так, чтобы ни один мужик, сколько бы ему ни было лет, не смог пройти мимо. И телу моему окончательно поплохело.

Поняв, что добилась нужного эффекта, Вика забросила волосы за спину и протянула мне руку.

– Помоги слезть.

Не подумайте, что она просила, нет, просто предъявляла права, словно знала, что отказать ей не смогут.

Я тоже не смог.

– Как тебя зовут? – спросила она с любопытством.

– Олег.

Вика многозначительно улыбнулась и изрекла с непередаваемым ехидством:

– Вещий?

Девочкой она была начитанной. Я прекрасно помнил, что будет дальше. Когда-то, тот, прежний Олег, ужасно смутился и не нашелся с ответом. Нет, потом, дома, кусая от досады губы, он мысленно дал несносной девчонке тысячу разных ответов. И все они были один остроумнее другого. Только она об этом так никогда и не узнала. Олег теперешний ответил нарочито удивленно:

– Ты где-то здесь видишь коня?

И да! Ответ это достиг цели. Взгляд у Вики стал заинтересованным. Она благосклонно улыбнулась и бросила:

– Погоди.

Моя мечта вдела ступни в старенькие сандалии, обмотала вокруг талии полосатое полотенце и спросила:

– Ну что, Олег без коня, а ты совсем не хочешь узнать, как зовут меня?

Взгляд ее стал ироничным.

– Да я и так… – Вырвалось у меня. И я прикусил язык. Сложно проживать жизнь заново, когда заранее знаешь, что будет дальше. Все равно, что смотреть второй раз подряд кино.

– Что, и так?

Вика подбоченилась. Выкручиваться пришлось на ходу.

– И так собрался спросить, только ты меня опередила.

Я сделал одухотворенное лицо и произнес совсем как в рыцарских романах:

– О, прекрасная незнакомка, позволь мне узнать твое имя!

Чушь получилась несусветная. Но Вике понравилось. Она тут же поддержала игру.

– Имя мое столь же прекрасно, сколь учтивы ваши речи. Вы, любезный рыцарь, можете называть меня леди Виктория.

Я откровенно опешил. Что за черт? Такого в прошлый раз точно не было. Ладно, я несу ахинею. Но Вике-то откуда это знать? Как можно подобрать такие слова? Вот так, запросто, без подготовки?