Кровь Пяти Драконов (СИ) - Зеленков Василий Вадимович. Страница 29

Оба наших Возвышенных оказались на грани смерти. Еще пара ходов, возможное сближение… Кто первым окажется на дистанции Пылающего Меча?

Мы оба сосредоточились на Огненных, Досан передвинул свою фигуру… и я, резко выдохнув, атаковал копейщиком, которого ходов пять назад свел со второй доски.

На мгновение мы застыли. Потом старик шумно выдохнул.

– Поздравляю, мастер Скейд. Я слишком внимательно следил за Возвышенными фигурами… а они так и не сцепились.

– Не всегда Огонь драчлив, – хмыкнул я.

– Скейд!

Я оборачиваюсь, сощурившись – солнце било в глаза. Но и не надо было всматриваться – таких здоровенных парней во всем легионе двое, я, да Катак Нолор. Вот это он и есть.

– Говорят, уходишь? – спрашивает он, останавливаясь.

– Угу, – киваю я. – С генералом и Омодой оговорено, замену мне пришлют.

– Но почему так решил-то?

Я пожимаю плечами.

– Спокойные времена. Размеренная служба. Чего мне тут еще делать, Нолор? Сам знаешь, я от такой жизни подохну скоро.

– Многие, напротив, к такому стремятся, – усмехается Нолор.

– Вот пусть многие и живут себе тихо! Марик Скейд – не из их числа.

– Да уж знаю. Вот жаль только, что нам так и не удалось нормально силами помериться.

Я вздыхаю. Да. Чего-то когда у нас оказывалось свободное время – то площадка для поединков занята, то иных дел хватает. В походе не до этого, в бою – уж тем более.

А хотелось бы. Нолор моложе меня – но гибче, и обучен он с детства. Я зато тяжелее и боевого опыта побольше. Славный бы вышел бой – но что поделать.

– Извини. Мне уже пора, караван ждать не будет даже Возвышенного. Сам знаешь.

– Да уж, – соглашается Нолор и протягивает руку. – Что ж, надеюсь, еще встретимся и наконец познакомим Огненную Молнию с Проводником.

– Они друг другу понравятся! – смеюсь я, стискивая ладонь товарища.

Вот это воспоминание к месту. Очень… отражает то, что на доске вышло.

Досан, пока я стряхивал образ, чуть поклонился, улыбаясь.

– Для простого смертного так сыграть с Возвышенным – честь.

Вот же дед. Даже не краснеет.

– Для простого смертного – да, – кивнул я. Помедлил и добавил: – А вот для Рувии, Капитана Золотого Корабля и Бога Дорог – не думаю.

Старик замер на мгновение. Сквозь блеклый взгляд на мгновение сверкнула небесная синева.

– И как догадался-то?

– Сразу после третьей игры понял, что не смертный, – усмехнулся я. Дос… Рувия вопросительно поднял бровь и я пояснил: – Как «Шетлен» прозвучал. Знаю я этот город, мой командир там родился. Только вот ведь дело… его переименовали в Зимнюю Гавань. Уже лет двести как, командир тогда еще даже и не Возвысился.

– Эх, – вздохнул бог. – Надо же, а казалось, вчера было… как быстро летит время!

Я кивнул.

– Ну а потом… Борода, мешок, да еще и присказка про пути. Чего мне было еще думать?

– Верно, – один из самых влиятельных Небесных богов чуть слышно рассмеялся и поглядел на меня. – А ведь ставки мы так и не оговорили. Что желаешь попросить, Марик Скейд?

Я задумался. А чего просить-то? Денег мне много не надо, славу я своим мечом добуду, мастерства бог Возвышенному прибавит мало…

– Удачи, – уверенно сказал я. – Чтоб жить было не скучно всегда.

– Ха, – усмехнулся Рувия. – Выиграй ты у меня все пять партий – я бы согласился. Но две ты все-таки проиграл, Марик Скейд, так что – проси меньшего.

Я развел руками.

– А нечего.

– Хм, – Рувия погладил седую бороду. – Ну что я могу сказать… Предлагаю тебе – удача в скитаниях тебе будет сопутствовать. На приключения будет везти. На интересные знакомства и переживания. Но – только в скитаниях. Поживешь на одном месте, прирастешь к одному месту – и мое благословение рассыпется навсегда.

– Если я захочу осесть – века так через два, – усмехнулся я, – оно мне и не понадобится. Благодарю, Капитан.

Мы оба поднялись, и Рувия сгреб доску в свой необъятный мешок.

– Не думаю, что мы встретимся снова, – сказал Бог Дорог, – но мне было интересно сыграть с тобой, Марик Скейд, и мне будет любопытно за тобой понаблюдать. Только помни – мое слово даст тебе приключения… а вот как выйти из них живым и невредимым – твое дело.

Я лишь рассмеялся в ответ – и Рувия ответил мне смехом, рассыпаясь миллионом искр и растворяясь в воздухе. Игра осталась позади, надо было только выспаться… да, надо. И лишний раз проверить, как парни Рокло за всем следят – вдруг обещанное приключение прям завтра прилетит?

Уже утром я вышел во двор, глубоко вздохнул, и усмехнулся, глядя на небо, залитое солнечным светом и вспоминая предыдущий день. Что ж, хорошая вышла игра – и результату моя беспокойно-огненная душа рада.

Теперь жить мне будет не скучно. А уж выжить в обещанных приключениях я сумею. Почему? Ну, я уже сказал.

Я Марик Скейд, и я неимоверно крут.

22.07.2012 – 25.07.2012

Кровь и вода

Ты сам пришел к нам, странник. Люди с таким лицом, как у тебя, не рождаются на Юге, но ты знаешь обычаи песков, и мы оказали тебе гостеприимство; сейчас ты удивляешься, глядя на нас. Да, я слышал – ты желал знать, почему мы живем именно так; мои люди сказали «слушай вождя», и ты пришел ко мне.

Что ж, странник, если желаешь получить ответ, слушай мой рассказ. Ты ведь уже знаешь, что семь десятилетий назад… Но нет. Прежде чем рассказать о том, что переменилось – нужно поведать о том, что было.

Имя мое – Джасуф ан-Кассан иль-Хамади, и мое племя зовет себя дашараги – народ песка и ветра. Говорят, что наши предки были детьми духов пустыни и созданий жаркого пламени, пожелавших взять жен из человеческого рода; возможно, это правда – до сих пор у нас рождаются дети, которым не страшны жара и палящее солнце.

Сотни лет мы живем в песках, и сражаемся с другими подобными нам народами. Дашараги – воины, воители от рождения; посмотри направо, странник. Ты видишь, как там стоит юноша, обнаженный до пояса и вытянувший руку? Глаза тебя не обманывают: сейчас наш знахарь разрезает плоть его предплечья острым ножом, подставляет кровавую полосу солнцу, и затем натирает рану известным лишь нам составом. Он ускорит заживление – но на месте раны непременно останется алый шрам на смуглой коже.

Это альхай, шрам воина. Каждая красная полоса на руках воителя-дашараги обозначает пятерых врагов, сраженных им в бою; никто, пришедший к знахарю за шрамом, не посмеет солгать о своих деяниях, иначе его предки будут навеки опозорены. Этот юноша получил свой первый альхай; я знаю, что на руках его отца – десять шрамов. На моих – двадцать семь.

Я родился среди песков, и отец поднял меня к солнцу, как положено поступать с новорожденными. Я был сыном вождя, и от меня ожидали многого; что ж, Джасуф, сын Кассана, никого не разочаровал. Двенадцать раз колесо года осенило пески своим поворотом, и на моей руке появился первый альхай. Еще дважды обернулось колесо лет – и два новых шрама перечеркнули мою плоть.

Мы были воинственным племенем и им остаемся. Наши кони и песчаные корабли несли нас по пустыне, мы скользили от оазиса к оазису и сражались с другими народами, убивая их воинов и забирая в плен выживших. Но мы были и мудры – еще мой дед заключил договор с несколькими племенами, равными нам по силе, а отец этот союз расширил.

Пустыня была нашей. Конечно, мы слышали о многих великих царствах – о городе, где правит бессмертный со скипетром-оком, о далеком городе стекла и камня, о городах змей, что ходят как люди, и о городе алчности и драгоценностей, стоящем на краю земли. Но они были далеко, мы же были здесь, и пески принадлежали нам.

Не полностью, как ты понимаешь. Ночная пустыня – владения Дюнного Народа, и в любое время по пескам бродят духи, которым должно было поклониться и избегать. Нередко такие духи требовали жертв, и мы отдавали им кровь пленных или же, бросив жребий, кого-то из своих. Не подумай, что мы подчинялись любым духам – мы проливали кровь лишь для тех, кого не могли сдержать обереги нашего заклинателя.