Девочка Карима (СИ) - Яблонская Альбина. Страница 11
— Это моя сука, — отчеканил Карим и схватил мерзавца за горло. — Этого достаточно. Заруби себе на носу, Питбуль… За нее я убью кого угодно, она моя. И точка.
Оставив ублюдка в покое, Карим взял меня на руки и собрался вынести из здания. Но когда мы обернулись, в нас уперлось дуло пистолета. Питбуль хотел взять реванш и не стал искать для этого изящных инструментов. Он решил, что выстрела в упор будет достаточно, чтобы спасти растоптанное эго. В проходе стояли злые бандиты — все тоже как один со стволами в руках. Но Карим был безоружен — его руки были заняты мной. А в глазах — ни грамма сомнений, он вообще не боялся. И меня это пугало еще больше.
— А ты не думал, что другие тоже могут за нее убить? — пыхтел Питбуль, взводя курок на своем оружии. Оно смотрело прямо в лицо Кариму. — Например, тебя… Назови мне хоть одну причину не пристрелить тебя прямо сейчас.
Я готова была поклясться, что тогда наступил самый страшный момент в моей жизни. Я понимала, как близок был выстрел. А если пуля вырвется из дула, то это уже конец. Ему просто не жить. И все из-за меня.
Я готовилась упасть на колени перед людьми со стволами и молить их о пощаде. Но Карим не собирался выпускать меня из рук. Он крепко вжал меня в грудь и… нервно засмеялся.
— Тебе нужна причина?
— Да! — гаркнул Питбуль, тыча в нас пистолетом. — Назови мне ебаную причину! Хоть одну!
И Карим ему ответил:
— Я твой родной сын… Или тебе отшибло память?
Услышав такое, я просто впала в дикий ступор. Неужели это правда?
— У меня нет сына! — огрызнулся Питбуль, как потрепанный жизнью пес, дерущийся с другими за еду на улице. — Ты ошибся, пацан…
— В том и проблема. Что у меня тоже никогда не было бати… Порой я понимаю маму. На ее месте я сделал бы так же… Прощай.
Карим отвел глаза от отца и понес меня по живому коридору из вооруженных людей. Но он знал — никто не посмеет выстрелить. Если медлит главарь, то банда отступит. Я оглянулась на Питбуля и увидела, как он меняется в лице. На смену борзости и злобе приходили боль и растерянность, им овладевала пустота. Она чернела внутри его души бездонной дырой и лишала последней радости — быть чьим-то отцом и чувствовать тепло кровной семьи. Его сын уходил, и сам он опять оставался один, наедине с самим собой. Питбуль боялся одиночества и понимал, как все это глупо — враждовать со своим отражением в зеркале.
— Как она? — еле выдавил он из себя, когда Карим уже почти дошел до выхода. Он опустил пистолет и хотел услышать правду. — Она с тобой общается?
Но Карим застыл на месте и задал встречный вопрос, даже не оглянувшись:
— Разве тебе не все равно? Что ты хочешь узнать?
— Она в порядке? — хрипло сказал Питбуль и потупил взгляд. Как будто алкаш, которому на голову хлынуло ведро ледяной воды. И теперь он отрезвел, припомнив семью. — С ней… с ней все хорошо?
Карим стиснул зубы и все же повернулся для ответа:
— С мамой всегда все хорошо, если рядом нет тебя. Даже не думай ее искать… Если узнаю, что ты пытаешься опять сломать ей жизнь — переломаю руки.
6
Карим
Мы ехали молча. Я ничего не спрашивал, а Ната не отвечала. Один лишь молчок и тихая музыка, которую я включил на автомате — просто чтобы хоть немного успокоить нервы. Потому что психовать мне тогда хотелось выше крыши.
Еще час назад я был уверен, что уже не увижу ее. Моя девчонка вдруг исчезла. Как под землю провалилась. Я решил, что она сбежала домой, но горе-мамашка была подшофе и просто недоумевала от моих расспросов. А больше ей было некуда пойти. Тем более без денег, без моей поддержки. Я в тот момент был зол дико — Ната теперь под моим крылом. Все, что она делает, что говорит, как выглядит, что надевает… Все это не только ее жиза, но и моя. Теперь мы с ней одно целое — нравится это ей или нет. Но от себя я Натку не отпущу ни на сантиметр.
— Что ты у него забыла? — спросил я сухо, не отводя глаз от дороги.
— Что? — будто очнулась Ната и посмотрела на меня красными от слез глазами. — О чем ты?
И я повторил свой вопрос еще четче, буквально по слогам:
— Какого хрена ты туда поперлась?
— Карим, я…
— Ты решила метнуться к Питбулю? Он тебе так понравился, что ты подумала фигачить на два фронта?
— Чего? — вырвался у нее смешок, хотя смешного ничего не было.
— Ты это специально делаешь? Хотела мне просто насолить, да? Искала, куда больней ударить? Вот так ты меня благодаришь за гостеприимство?
— Гостеприимство?
— Да, гостеприимство! — сжал я крепко руль, превозмогая тягу схватить ее за задницу и хорошенько проучить. — Я к тебе со всей душой, а ты, блядь, в ресторан с моим отцом поперлась! Он тебе небось лапши на уши навешал… Чем ты думала, Ната?!
— Чем я думала? Да жопой я думала, жопой! Чем я еще могла думать, по твоему?!
— Я так и понял. Это заметно.
Она даже не представляла, как я зол на нее. Как сильно я перепсиховал, пока искал ее по всей Москве. Сколько больниц я обзвонил и моргов проверил, прежде чем решил успокоиться и дать себе слово, что больше никогда так не поступлю. Я просто поклялся себе больше не приручать девчонок, которые не знают, что такое взрослая жизнь. Ведь мы всегда в ответе за тех, кого приручили.
— Останови машину, — сказала вдруг Ната и повторила свою просьбу повышенным тоном: — Останови свою гребаную машину, Карим!
— Чего ты хочешь, что уже случилось? Вернуть тебя обратно? Хочешь, чтобы тебя подстилкой сделали?
— Что случилось? — цедила она сквозь зубы. — Случилось то, что ты оказался таким же тупым, как и Питбуль. Теперь я точно вижу, что ты сын своего отца. Вы просто оба идиоты. Вы почему-то считаете себя пупами земли, думаете, что все бабы на свете мечтают прыгнуть на ваш твердый член и вертеться на нем, как курица-гриль возле вагончика шаурмы! Ну вот серьезно…
Я пропустил через себя все услышанное, но так и не понял, что она хотела этим сказать.
— Чего? О чем ты вообще? Причем тут шаурма?
— Притом, что я не поперлась к нему сама, а просто пошла на гребаную работу! Я работаю официанткой в ресторане, если ты не в курсе! И мне надо зарабатывать деньги! А твой отец, этот придурок Питбуль, заявился в ресторан и скрутил меня в бараний рог! Меня ему просто подарили как комплимент от шеф-повара — завернули в пакет, словно… — кривила Ната губы и искала подходящее слово, чтобы выразить отвращение, — словно долбаную куклу Барби! Ты думаешь, у меня был выход? — спросила она и заглянула мне в глаза. — Скажи, Карим, у меня был хоть какой-то сраный вариант избежать такого дерьма? Ведь это все из-за тебя! — прорвало Нату, и теперь она уже не сдерживалась. — ОСТАНОВИ МАШИНУ, СЕЙЧАС ЖЕ!
Я дал по тормозам и включил аварийку. Ната дернула за ручку и выскочила наружу — громко хлопнула дверью, а затем пошла вперед по обочине. Будто мы с ней не были знакомы.
— Вот же черт… — уткнулся я лицом в свои руки. — Только этого не хватало. По ходу, я перегнул палку.
Она топала по дорожке из гравия и даже не оглядывалась. Громко шмыгала носом, периодически вытирала слезы и спотыкалась на кочках. Едущие мимо ей сигналили, а я сидел в машине как восковая фигура. Понимал же, что слишком сильно прессовал. Не следовало так делать — она ведь не железная.
Выдохнув и очистив свою голову от домыслов, я перевел рычаг коробки в «драйв» и медленно покатился вслед за Натой.
— Может, вернешься в машину? — спросил я через открытое окно. — Ната… ну садись уже, не устраивай цирк. Мне стыдно за тебя.
— Стыдно ему за меня… — вытирала она капли слез на кончике носа. — А ведь это все из-за тебя происходит, из-за тебя я страдаю! Из-за тебя за мной погнались, из-за тебя меня украл этот ненормальный! Из-за тебя я… все это… — уже не могла она сдерживаться и окончательно расклеилась. — Это вообще все из-за тебя! Из-за тебя, Карим! Ты ломаешь мне жизнь!
Я остановил машину и вышел к ней на дорогу.
— Ну все, прекрати.
Подойдя к Нате, я попытался сделать то, чего обычно не делаю — тупо раскрыл объятия, чтобы успокоить девочку. Думаю, это делается примерно так…