Расписанная красками (ЛП) - МакДональд Донна. Страница 29

— Да. Только в конце я немного припозднилась. Чуть не опоздала с оценками, но кроме этого…

Она не закончила предложение и повернулась, чтобы увидеть, как Кэрри бьет по спине задыхающегося Дрейка. Ее раздраженный взгляд метнулся к нему.

— Дрейк, эти люди едят нюансы с каждым приемом пищи. С тем же успехом ты мог бы повесить на шею табличку «Я переспал с Брук Дэниелс». Если мы сейчас не признаемся, что спим вместе, они будут преследовать нас обоих до скончания века.

Она посмотрела на своего злобного сводного брата, который, ухмыляясь, сидел на своем месте в конце стола.

— О, перестань злорадствовать, Майкл. Мы с Дрейком сошлись не из-за того, что ты сделал… и, кстати, я больше никогда не доверю тебе ни одного секрета. Это просто так совпало по времени, что Дрейк пришел соблазнить меня, когда я проверяла работы, и это было не в первый раз. Вот… теперь ты доволен?

— Что, черт возьми, я сказал? — спросил Майкл, поморщившись, когда жена шлепнула его по руке.

— Хорошо, что дети не слышали, как вы ругаетесь, а то бы стояли в углу, мистер, — резко сказала Кэрри.

Игнорируя перепалку, которая была обычным явлением между Майклом и Кэрри, она перевела взгляд на совершенно покрасневшего мужчину стоявшего рядом с ней.

— Если ты собираешься зависать здесь со мной, тебе лучше стать жестче. Мы говорили об этом несколько недель назад… ко мне прилагается моя надоедливая, но любящая новая семья.

— Слушаюсь, мэм. Сегодня же днем сделаю табличку, — сказал Дрейк, тяжело вздохнув.

Брук покачала головой и вернулась к своим блинам, слушая, как ее мать посмеивается рядом с ней.

— Ты полностью смутила первого мужчину, которого привела домой. Я не думаю, что когда-либо так тобой гордилась, — заявила Джессика.

Вздохнув над своим непочтительным родителем, Брук продолжила есть и позволила себе представить, какой может быть нормальная, размеренная жизнь.

***

После завтрака Брук попросила Дрейка подвезти ее до дома. Когда он исчез из виду, она быстро села в машину и поехала обратно к матери и Уиллу. Когда она проходила мимо Уилла и предложила помочь убраться, он отказался. Он пел, хотя она знала, что он загружает посудомоечную машину во второй или третий раз.

Она бродила по дому, пока не нашла свою мать, сидевшую в недавно купленной качалке на солнечной веранде выходившей на задний двор. Джессика потягивала чай и смотрела на сарай, который использовала как студию. Посреди бетонного дворика перед ним возвышалась высокая прямоугольная каменная колонна.

Возможно, это место не получит никаких наград за ландшафтный дизайн, но оно, безусловно, представляет собой совместную жизнь двух художников, живших в доме.

— Я так понимаю, эта колона еще один Дэвид в необработанном виде? — спросила Брук, глядя на нетронутый камень.

— Да. Он отправляется в музей в Миннеаполисе. Карьер доставил колонну вчера. К счастью, для этого не понадобился кран. Они просто прокатили ее вдоль стены дома на огромной тележке. Однако, когда они разместили ее во внутреннем дворике, она, безусловно, произвела фурор.

— А над чем сейчас работаешь ты? — спросила Брук, изучая довольное лицо матери. Она задавалась вопросом, было ли что-то близкое к такому счастью для нее.

— Я тоже делаю больше скульптур… снова работаю над грудями. Новые представляют собой сочетание стекла и металла. Кэрри нашла для меня довольно прибыльную аудиторию. Я думаю, она полна решимости разместить то, что я сделала, во всех женских центрах и родильных домах по всей территории США. Она просто потрясающе сочетает искусство и покупателей. Та, над которой я сейчас работаю, отправляется в Онкологический Центр Марки. Она сказала, что центр Брауна из Луисвилля тоже рассматривает вариант приобретения одной скульптуры. Местное искусство, очевидно, привлекает внимание, потому что оно демонстрирует поддержку сообщества, которому служат эти центры.

Упоминание двух самых известных и местных центров лечения рака заставило Брук вздохнуть. Она взяла один из ближайших пластиковых стульев и поставила его лицом к матери. Для их обсуждения не было бы лучшего продолжения.

— Мам… это странно, что мы говорим о груди и онкологических центрах, потому что мне нужно кое-что тебе рассказать. Видишь ли… ну, есть возможность… ох, черт возьми. Мам, возможно, я скоро воспользуюсь услугами одного из этих онкологических центров… для себя. У меня в груди уплотнение. Мне его удалят через две недели. Врач еще не сказала, что это рак, но на моей маммограмме были вещи, которые ее обеспокоили.

— Брук… Что?… Уплотнение? — Джессика протянула руку. — У тебя ведь раньше были шишки, верно? Но они всегда уходили.

— Да, правда… но эта не исчезла, — тихо сказала Брук, беря руку матери в свою. — Доктор хочет ее удалить, чтобы посмотреть, что мы сможем узнать. Она говорит, что это самое безопасное, что можно сделать.

Джессика усилила хватку и покачала головой.

— Хорошо… пусть уберут. Но они ничего не найдут. Возможно, это просто гормональный сбой или что-то в этом роде. Подумай вот о чем… ты ведь принимала противозачаточные средства с подросткового возраста. По мере взросления противозачаточные средства могут вызывать у женщин проблемы. Тебе уже тридцать, Брук. Может, стоит на время отказаться от противозачаточных средств. Ты все равно хочешь детей.

Брук сначала не ответила, потому что слова матери сорвали завесу, которую она набросила на все, что было у нее в голове. Она упорно трудилась, чтобы не думать о том «что я сделала такого, что вызвало эту проблему». Это было уплотнение. Она собиралась позволить доктору его удалить. Она не могла позволить себе беспокоится о чем-то большем, чем это. У нее не было энергии, чтобы тратить ее на фантомные сожаления о своих решениях относительно противозачаточных средств.

— Мам, я сейчас кое с кем сплю. Я не могу отказаться от контроля над рождаемостью. Кроме того мы также пользуемся презервативами, но я надеюсь, что это не будет продолжаться вечно.

— Боже мой, это верно… а что сказал Дрейк, когда ты ему рассказала ему о шишке? Потеряв жену из-за рака, он должен быть в ужасе. Мне показалось, что сегодня утром он был необычайно тихим. Теперь я знаю, почему ему рядом со мной было так неловко, — заявила Джессика.

Брук фыркнула. Посреди любой катастрофы с ее матерью всегда можно было посмеяться.

— Нет, мама. Это не причина, по которой Дрейк вел себя странно. Дрейк еще не знает об этом уплотнении. Я не знаю, как ему сказать по причине, которую ты только что упомянула. На самом деле, я беспокоюсь о том, как он отреагирует, когда я это сделаю.

— Что значит, Дрейк не знает? Брук… ты спишь с мужчиной. Ты должна ему сказать.

— Да, я с ним сплю… так часто, насколько это возможно… именно поэтому у Дрейка проблемы с разговором с тобой. Он чувствует себя виноватым.

— За что?

Брук рассмеялась, увидев, как ее мать в замешательстве наморщила лоб. Было приятно посмеяться. Неосведомленность ее матери о чувствительности этого мужчины была забавной.

— Может быть, Дрейку стыдно за то, что он так тщательно лишил девственности твою дочь девственницу.

— Брук, если ты не хочешь говорить мне, почему Дрейк так смущен, можешь и не говорить. Так и скажи… не нужно ничего придумывать, — заявила Джессика.

Неверие матери заставило ее рассмеяться еще сильнее.

— Мам… то, что я тебе говорю, и есть настоящая причина. Дрейк гораздо более закрытый, чем тебе кажется. Несмотря на то, что он художник, который рисует обнаженных женщин, ему не нравится, когда мир знает, что он делает с женщинами… или не делает.

Джессика тряхнула волосами.

— Дорогая, ты объявила за завтраком, что вы двое делаете. О чем ты говоришь? Мы все знали, что вы с Дрейком спите вместе. Это видно по тому, как мужчина смотрит на тебя. Как будто ты еда, а он голоден.

— Но вежливо было бы притвориться, что не замечаешь таких вещей… не то чтобы ты или любой другой Ларсон, которого я знаю, когда-либо уважали такую светскую деликатность, — возразила Брук, задыхаясь от смеха, когда мать бросила на нее осуждающий взгляд. — Боже мой, ты вот так просто закроешь на это глаза? Ты единственная мать в мире, которая хочет услышать подробности о сексуальной жизни своей дочери.