Равноденствие (СИ) - "Vi_Stormborn". Страница 8

И он проходит ее камеру, но останавливается возле следующей.

Вспыхивает заклинание. Железная дверь скрипит.

— Нет, — слышится надрывный голос Лайзы. — Пожалуйста, оставьте меня! Хотя бы сегодня!

— Заткнись! — рычит мужской голос в ответ.

— Прошу вас! — почти плачет она. — Умоляю, во имя Мерлина!

На всю темницу звенит эхом удар. Лайза глухо мычит. Гермиона зажмуривает глаза, зажимая рот обеими руками, чтобы не произнести ни звука.

— Я сказал тебе закрыть рот, грязнокровка, — лающим рваным говором отзывается Сивый. — Сегодня ты в распоряжении Торфинна. Рот будешь открывать только в одном случае, — гадко посмеивается он.

Гермиона вслушивается, хочет услышать хотя бы слово от Лайзы, но она молчит. Грейнджер не открывает глаза до тех пор, пока железная дверь не грохочет еще раз. Спустя несколько бесконечных минут, она разжимает окоченевшие пальцы от губ и медленно поднимается на ноги, опасливо поглядывая вперед. Подобравшись к прутьям, девушка смотрит в обе стороны темного коридора.

— Здесь кто-нибудь есть? — шепчет она.

Ответа не следует. Только эхо уносит ее тихий голос.

В подземелье время течет иначе. Либо оно идет с сумасшедшей скоростью, либо не идет вообще. Гермиона не знает. Хочется есть, хочется спать, но больше всего на свете хочется сбежать.

Камера оборудована дыркой в полу, чтобы справлять нужду, маленьким краном рядом, как для умывальников, и жесткой кроватью, приваренной к стене двумя цепями. Гермиона понимает, что у нее нет выхода. Она ложится на бок на деревянный каркас, свернувшись в позу эмбриона.

О сне не может быть и речи. Мысли устраивают самую настоящую забастовку. Ее мучает, где сейчас мальчики, что с ними происходит, удалось ли им уйти, и нет ли за ними погони. Ее мучает вопрос, где же Лайза. Ее мучает вопрос, сколько времени.

Окон здесь нет, совершенно непонятно, какая сейчас часть дня. Железная дверь не открывается. Посторонних звуков Гермиона не слышит. Или не слушает, потому что полностью сосредоточена на двери.

Хочется есть. Хочется пить. Язык пересыхает, собственная слюна не выделяется, нечем смочить губы. Гермиона решается открыть кран возле дырки нужника. Подставив ладонь, она прилагает усилия, чтобы повернуть вентиль.

Он со скрипом поворачивается, но вода оттуда не идет. Только несколько темных капель песочного цвета падают ей на ладонь. Гермиона сначала хочет стряхнуть их, но выбора у нее просто нет. Поразмыслив пару секунд, она, зажмурившись, слизывает песочные капли.

Закашлявшись, Гермиона прикладывает ладонь ко рту, подавляя приступ тошноты. Отчетливый вкус железа труб вызывает спазмы в пустом желудке. Подавив подкаты к глотке, Гермиона снова ложится на бок на постель и старается провалиться в сон.

Не получается. Банальные физиологические потребности сводят с ума. Пульсируют очаги боли на груди, зудит корочка на будущем шраме левой руки, и Гермиона однажды не сдерживается и чешет ее через ткань рукава.

Становится чуть легче, но всего на мгновение. Затем она может сосредоточиться только на внутренних уговорах не чесать рану еще раз.

Время по-прежнему течет сквозь пальцы. Гермиона ничком лежит на деревянной постели, бросив руки вдоль тела. Желудок буквально прилипает к позвоночнику, в мыслях полная каша. Гермионе кажется, что она слышит чьи-то голоса.

«Галлюцинации», — не сразу догадывается она. — «Потрясающий бонус к и без того паршивому состоянию».

Повернув голову вправо, Гермиона видит возле прутьев камеры девочку с пушистыми непослушными волосами и карими глазами, которая внимательно на нее смотрит, слегка склонив голову в сторону. Темные брови девочки сведены на переносице.

Она злится. Гермиона знает эту девочку. Это она сама.

Девчонка указывает пальцем в ту сторону коридора, где находится дверь. Карие глаза с обидой смотрят на ее будущую версию. Борись!

— Я не могу, — едва шевелит она сухими губами.

Железная дверь хлопает.

Гермиону почти подбрасывает на месте. По всему организму пробегаются сотни игл, потому что она слишком долго лежит в одном положении. Соскользнув с постели, Гермиона, вцепившись в деревянный край, почти ползком направляется к темному углу и садится к стене, накрывая рот ладонью.

Грузный тяжелый шаг приближается. Привыкнув к полутьме, Гермиона различает очертания силуэта Фенрира все более отчетливо. У него сальные отросшие волосы, стянутые узлом на голове, многодневная щетина на изуродованном лице, лохмотья вместо некоторого подобия на мантию.

Он несет кого-то на плече.

Гермиона расширяет глаза, сильнее зажимая рот. Лайза. Рыжие волосы девушки распущены, тонкие руки неконтролируемо болтаются. Гермиона видит вспышку заклинания, открывают замок камеры. Слышится пара тяжелых шагов, а затем глухой удар тела об каменный пол, эхом разлетевшийся по подземелью.

Сивый закрывает камеру и направляется к выходу. Гермиона не сдерживается и непроизвольно скулит от ужаса в ладонь, но тут же сама себя затыкает второй рукой. Фенрир замирает возле прутьев ее камеры и оборачивается, вглядываясь в темноту.

Гермиона вся сжимается, стараясь не произнести ни звука.

Фенрир смотрит в тьму камеры и, помолчав пару мгновений, шумно выдыхает, после чего направляется к выходу. Гермиона срывается с места в тот же момент, как железная дверь хлопает. Она подлетает к маленькому окошку, стараясь рассмотреть, что происходит по ту сторону.

— Лайза, — надрывным шепотом зовет она. — Лайза, скажи что-нибудь… Лайза, где ты?

Гермиона бегает лихорадочным взглядом по всем доступным ее полю зрения местам, но никак не может углядеть Турпин. Она старается себя успокоить, чтобы сосредоточиться, и наконец видит очертания худой спины.

— Лайза, — истерично шепчет она. — Лайза, ты слышишь?!.

Рыжие длинные волосы девушки разметались по каменному полу, худое тело находится в неестественной позе. Лайза лежит спиной к ней и не реагирует. Она даже не шевелится. Господи, надеюсь, она не…

— Грязнокровка… — тянет знакомый голос сразу после хлопка двери.

Гермиона резко оборачивается, чувствуя, как сердце пропускает удар. Ее голос она ни с кем никогда не перепутает. Склонившись, Грейнджер на носочках семенит к своему темному углу и забивается в него, умоляя всевышнего, чтобы остаться незамеченной.

Лестрейндж ведет волшебной палочкой по прутьям каждой камеры.

— Раз, — считает Беллатриса, — два… Три, четыре, пять… Грязнокровка, выходи играть…

Гермиона широко распахивает глаза, когда палочка темной волшебницы замирает на прутьях ее камеры. Беллатриса стоит на месте, глядя вперед, а затем резко оборачивается и невербально произносит заклинание, освещая камеру светом на кончике палочки.

Лестрейндж растягивает губы в хищной улыбке.

— Попалась, — выплевывает она.

Северус минует ворота Малфой Мэнора и трансгрессирует почти до самых дверей, в последний момент толкая ее от себя. Неприятное предчувствие вынуждает его покинуть Хогвартс, чтобы успокоить свое шестое чувство. Он надеется, что ошибается, но глупо отрицать очевидное…

Снейп своей интуиции всегда доверяет.

Миновав первый ярус, Северус на мгновение останавливается на винтовой лестнице, потому что от криков внизу стынет кровь в венах. Не зря он с раннего утра чувствует неладное. Лестрейндж к утренним пыткам относится с особенной нежностью.

Говорит, что это придает сил, чтобы прожить еще один день.

— Да чтоб тебя, — рычит мужчина и быстрее спускается по ступенькам вниз.

Крики Грейнджер рикошетят от стен, создавая чудовищную какофонию, от которой кожа моментально становится гусиной даже у матерого мазохиста. Истеричный смех Беллатрисы добавляет этому безумию страшные краски.

Снейп широким шагом идет вдоль темного коридора, направляясь прямиком к единственной открытой настежь двери. Темная мантия вихрем мчит следом за ним. Головы Северусу не сносить, если приказ, отданный Повелителем, будет не исполнен.

Он останавливается напротив открытой камеры, в которой блуждает голубоватый шар света. Беллатриса, склонившись над девчонкой, снова ее мучает.