Жокей в маске - Сувестр Пьер. Страница 52
Элен тряхнула волосами:
– Отличная была скачка! Просто наслаждение сидеть на такой лошади. Да еще вы так вовремя упали, будто почувствовали…
Фандор с кислой миной поклонился:
– Рад, что доставил вам удовольствие…
– Не обижайтесь, мой друг. Это действительно случилось очень вовремя. Ведь заявлено было семнадцать лошадей, а со старта ушло восемнадцать. Но после того, как вы устроили свалку, никто этого не заметил.
Девушка снова мечтательно улыбнулась:
– Ах, что за конь! Казалось, он читает мои мысли. Когда надо было сделать последний резвый бросок, мне даже не пришлось его подхлестывать. Он полетел вперед, как пуля!
Фандор щелкнул пальцами:
– Теперь я понимаю, почему Жюв велел мне исчезнуть. Я бы притащил в паддок свою серую в яблоках, вы – свою, и доказать, что вы – это я, было бы довольно затруднительно…
Автомобиль тем временем выехал из Булонского леса и двигался по авеню Дофин в сторону площади Звезды.
– Интересно, что творится сейчас в Отей?.. – задумчиво произнес Фандор.
Глава 23
КРАЖА
Толпа на трибунах волновалась подобно штормовому морю. Тысячи глоток приветствовали победу Каскадера и жокея Скотта. И только зрители, наблюдавшие заезд с газона возле поворота, были в недоумении. Многие могли поклясться, что видели, как Каскадер упал, сбросив наездника.
Среди них были и счастливчики, поставившие на серого в яблоках, проигравших же старались не слушать. Обладатели выигрышных билетиков потянулись к кассам.
Однако они поторопились. Все окошечки были закрыты. Зрители стали встревоженно поглядывать на табло. Внезапно раздался резкий звонок, и на табло появились слова: «Результат оспорен».
Поднялся невообразимый гам. Возмущенно закричали выигравшие, мстительно заулюлюкали проигравшие, взад-вперед озабоченно забегали посыльные. Вспыхивали яростные споры, причем, каждый отстаивал свою точку зрения, не слушая собеседника.
– Каскадер упал! – вопил толстяк со сдвинутой на затылок шляпой. – Я сам видел, как жокей покатился по земле!
Ему вторила маленькая женщина в зеленом платье, столь тщедушная, что было непонятно, как ее еще не затоптали в этой толпе.
– Каскадер отстал! – кричала она. – Первым пришел Финассер!
– Какой еще Финассер! – презрительно возражали ей. – Он пришел дай Бог чтоб третьим! Если вообще дошел до финиша! Уж если кто и выиграл заезд, так это Кабошон!
– Финассер! – упорствовала женщина. – Уж я-то знаю, на кого ставить. Мой свояк знаком с помощником конюха из Мезон-Лафит!
Самые ожесточенные споры разгорелись на трибунах над весовой. Здесь то и дело слышались не слишком любезные фразы, звучавшие порой прямыми оскорблениями. Впрочем, это неудивительно. В отличие от зевак, шатающихся внизу по газонам, на трибунах собралась солидная публика, знатоки. И суммы, которые они поставили, были весьма крупными.
Некоторая растерянность наблюдалась даже среди стоящих особняком членов жокей-клуба.
– Знаете, – говорил один из них, – Мэксон поставил колоссальные деньги на этого Каскадера!
– А Мобан?
– Честно говоря, не знаю.
Подошел еще один мужчина.
– Ей-Богу, этот тотализатор – сплошное надувательство, – пожаловался он. – Не успел порадоваться выигрышу, как уже говорят, что первым объявят Финассера… С какой стати, спрашивается? Ведь все видели, как Каскадер финишировал первым.
– Ошибаетесь, дружище, – ответил его собеседник. – Бьюсь об заклад, Каскадер упал у первого препятствия. Его не было на финише!
Подошедший махнул рукой:
– Ладно, не будем спорить. Так или иначе все выяснится. А где Мобан?
– Так вся эта кутерьма из-за него, – ответили из толпы… – Это он оспорил результаты заезда. Выясняет отношения с судьями. А знаете, что самое интересное?
– Что?
– Оказывается, это его лошадь!
– Каскадер?!
– Да. Он успел перекупить ее у Бриджа.
Присутствующие недоуменно переглянулись.
Тем временем граф Мобан, сидящий перед судьями, закинул ногу на ногу.
– Я еще раз повторяю, господа. Победившая лошадь мне не принадлежит.
Он нервно облизнул губы:
– Я вынужден оспорить этот результат. Честное имя для меня дороже всего. Мой Каскадер заезда не выигрывал.
– Вы уверены? – спросил старший судья.
– Да. К тому же на старте было восемнадцать лошадей, а не семнадцать.
Судья перевел взгляд на своих коллег. Один из них кивнул.
– Похоже, что так, мсье, – сказал он. – Об этом уже вовсю говорят на трибунах.
Главный судья молчал в затруднении. Если слухи окажутся соответствующими действительности, это пахнет крупным скандалом. Если в заезде участвовала лишняя лошадь, такое могло произойти только по халатности или, того хуже, злому умыслу работников ипподрома. А это бьет и по престижу клуба.
Уже сейчас телефоны в помещении трезвонили вовсю. Растерянные служащие умоляюще поглядывали на начальство, надеясь получить хоть какие-нибудь указания. Снаружи недовольно гудела публика. Необходимо было объявлять окончательный результат. На ипподроме всегда найдется масса людей, уверенных, что их зазвали сюда, чтобы обокрасть. Если дать им волю, они разнесут все, что подвернется под руку.
Судья подозвал конюха:
– Сколько лошадей в паддоке?
– Семнадцать, мсье.
– Все внесены в список?
– Да, мсье.
– И Каскадер?
– Да, мсье. Но…
– Что такое?
– Дежурный говорит, мсье, что он был там еще задолго до финиша.
Судья побагровел:
– Не морочь мне голову! Он что, по воздуху прилетел?!
– Нет, мсье. Он упал у первого препятствия. И Поль привел его в паддок.
Судья достал платок и вытер лицо.
– Итак, господа, мы стали жертвой какого-то мошенничества. Разумеется, компетентная комиссия тщательно во всем разберется. Пока мы можем констатировать одно – лошадь графа Мобана во время финиша находилась в загоне и, следовательно, не могла выиграть заезд.
Он отдал несколько распоряжений и нажал на кнопку. Раздался звонок. На табло появилась надпись: «Результаты последнего заезда аннулируются».
Сообщение вызвало шквал негодования. Поставившие на Каскадера, потрясая кулаками, требовали, чтобы им выплатили деньги. Поклонники же Финассера настаивали, чтобы победителем признали их фаворита. Выкрики сливались в единый гул. Казалось, одно могучее многоголовое существо протестует против произвола администрации. Даже те посетители, которые не поставили ни единого су, азартно высказывали свое недовольство.
Старший судья поморщился. Это безобразие следовало немедленно прекратить.
– Быстрее! – скомандовал он помощникам. – Объявляйте следующий заезд.
Зазвенел звонок, на табло появился список лошадей и жокеев. Публика еще немного поворчала, но вскоре все, боясь упустить время, заторопились к кассам. Со всех сторон послышался звон монет. Игроки спешили сделать новые ставки.
Избранная публика, собравшаяся возле весовой, не торопилась к окошечкам. Здесь напряженно ожидали свежих новостей. Все чувствовали, что скандал далеко не закончен. Наконец кто-то негромко сказал:
– Вот он!
Показался граф Мобан, одетый, как всегда, изящно и элегантно. Его бледное лицо выражало решимость дать отпор любому, кто осмелится критиковать его поступки. Однако его знакомые были настроены дружелюбно. Раздались вежливые аплодисменты.
– Браво, граф! Оспорить победу собственной лошади – такого еще не бывало!
Мобан слабо улыбнулся:
– Я живу по законам чести, господа. Здесь была нечистая игра, а я ненавижу подобное трюкачество. Разве можно наслаждаться победой, если она была кем-то подстроена?
Это прозвучало весьма внушительно. В толпе прошептали:
– Ай да граф! Блестящий поступок. И как раз перед выборами! Не удивлюсь, если теперь именно он станет президентом жокей-клуба!
– Да, Мэксону будет трудно парировать такой удар. Причем – двойной удар! Ведь он поставил на Каскадера кучу денег!