Мята и соль (СИ) - Михайлова Ана. Страница 27

— Тебе нечего стыдиться, — разгадав попытку прикрыться, Рин накрыл мои ладони своими, скользя вниз по телу, поглаживая моими же руками. Потом его пальцы оказались на бедрах, так же невыносимо медленно стягивая трусики. По-видимому, он опустился на колено, вдруг прильнув губами к едва заметно выступающей тазовой косточке. Я запрокинула голову назад и прикусила губу, все еще не решаясь открыть глаза, плотно прижав язык к небу, чтобы уж точно не выпустить ни одного звука. Но Рин провел пальцами по внутренней стороне бедра, вверх, легко, на грани возможностей восприятия, и судорожный выдох всё же вырвался. Вместе с ним напряженные руки дернулись, я закусила палец, а другой рукой случайно задела голову мужчины, запустила пальцы в волосы и слегка сжала. Рин глухо выдохнул, опалив горячим дыханием кожу внизу живота, покрытую мурашками, будто от мороза.

— Какая же ты чувствительная, — сбивающимся шепотом проговорил он, поднявшись, обжигая меня уже возле уха. — Ни отпустить, ни отойти не могу. Ная, если не прекратишь, я не смогу сдерживаться…

Знала бы я еще, что такого делаю…

Рин вдруг взял меня за руку и повел за собой, я услышала включившуюся в душе воду. Несколько обжигающе ледяных капель, попавших на кожу, заставили дернуться, а вот он, судя по звукам, под эту самую холодянку целиком залез. Секунду спустя на меня попало несколько брызг нормальной температуры, и ИнЛекрит снова взял меня на руку, заводя в душевую под струи теперь уже просто прохладной воды.

— Ты не намерена открывать глаза? — игриво ущипнув за самое мягкое место, уточнил Рин насмешливо. Я помотала головой. Хватит на сегодня. Я сбилась со счета, сколько раз за одно только утро реальность перед моими глазами застилалась ослепительным светом, сметая сознание, погружая в волшебное наслаждение и кипящие пучины магии. Мужчина тихо рассмеялся.

— Я смогу вообще соображать когда-нибудь во время этого… этих… — на ощупь находя какую-то банку, надеясь, что это шампунь, попыталась сформулировать волнующий меня вопрос, но так и не нашла подходящего слова. Рин отобрал пузырек, вставая за спиной, и сам начал намыливать мне голову, попутно отвечая.

— У тебя это первый раз, поэтому эмоциями так сносит сознание. Потом ощущения станут еще ярче, а сознание чище. Но сильно думать там вообще необязательно, — убрав мокрые пряди в сторону, Ринсдей вдруг поцеловал меня в плечо, прямо у основания шеи, прижимаясь ко мне всем телом.

— Ооо, не-ет, давай пожалуйста мы пойдем на занятия, — взмолилась я, понимая, что еще пятнадцать минут — и выстроится очередь из шедов, желающих меня прибить.

— Не могу. Кажется, я влип, — пошутил Рин охрипшим голосом, вдруг разворачивая меня к себе передом, спиной прижимая к прохладной гладкой стене ванной, и принялся ловить капельки, скатывающиеся по моей груди. Каждое прикосновение — вспышка молнии, пульсация крови, воздух, вырывающийся неровными клочками. Я изо всех сил зажмурилась. Внизу живота все снова скрутилось в тугой ком, а ниже — сводило судорогами. Ладонь Рина неумолимо и настойчиво поползла вниз, с только одной понятной целью.

Первые секунд десять мне казалось, что я смогу просто сжать зубы, напрячь сведенные мышцы и не отреагировать на нежные, осторожные поглаживания, которыми Рин пытался свести меня с ума окончательно. Естественно, это мне не удалось, тело само подсказывало ему, как сломить сопротивление, отзываясь дрожью и стонами на прикосновения. Он тут же откликался на них, двигаясь в том направлении, которое давали намеки тела. На этот раз он не прищемлял кожу, а мягко и быстро водил пальцами, вызывая новую эмоцию, вибрацию, похожую на судорогу, но куда мельче и намного, намного приятнее.

Рин не хотел нанести вред, поэтому обхватил свободной рукой за поясницу, прижимаясь боком, чтобы сильно не дергалась. Продолжал покрывать поцелуями везде, куда смог дотянуться. Капли, попадающие на тело, возбуждали буквально каждый сантиметр ставшей невыносимо чувствительной кожи. Я обхватила его за шею одной рукой, другой скользила по крепкой груди, косым мышцам пресса, уже только этим срывая рваные вздохи с его губ. И естественно не могла не натолкнуться на возбужденный орган, и, ойкнув, распахнула глаза. Наши взгляды встретились, в ту же секунду от вибрации внизу сладко свело мышцы, срывая долгий стон, который я изо всех сил постаралась заглушить, сжав зубы.

Рин вдруг слегка отстранился, попытавшись отвернуться, видимо, чтобы не смущать меня результатами собственного экстаза, но я остановила, неуверенно и осторожно проведя пальцем по члену. А Ресана-то не врала… Рин тут же сжал зубы, тихо рыкнув, обхватил его моей ладонью и пару раз провел по всей длине. Дальше объяснять не пришлось. Спустя пару минут он тоже испытал разрядку, и мы вновь встали под прохладные струи воды, но на этот раз уже благоразумно не касаясь друг друга.

Глава 25

Наконец выйдя из душа, Рин завернулся в полотенце, я забралась в халат, и мы отправились в комнату завтракать. У меня слегка подкашивались ноги, сведенные судорогами не один раз, все еще дрожали мышцы. И все же, несмотря на некоторое стеснение, чувствовала я себя прекрасно. Даже поразилась своему спокойствию, по моим меркам, должна была уже несколько раз просчитать варианты возможных покушений со стороны несостоявшихся невест Рина. А их, как я уже ему говорила, как раз насобирается штук двести тридцать пять, и все захотят меня убить. Многие с особой жестокостью. Почему-то, сейчас это не пугало, что я и решила обсудить с Ринсдеем. Он только рассмеялся, целуя меня в висок.

— Никто не посмеет тебя тронуть, родная. А по поводу твоих страхов… думаю, это просто не важно. По сравнению с магией истинности любые условности ничтожны настолько, что теряются в бытие, — пожал он плечами, переместив с кухни завтрак: овсянку со свежими ягодами, две маленькие чашечки кофе, сок, и разнообразные пирожные в большой плетеной вазе.

— Ты откормить меня решил? — на всякий случай хватая из вазы синнабон, мало ли, вдруг передумает, пошутила я. Сладкого боевикам разрешали мало, в основном белок и клетчатку. Ринсдей ласково улыбнулся.

— Немного можно, — насмешливо отозвался он, стреляя взглядом, будто мог видеть меня сквозь халат, я кинула в него диванной подушкой, одновременно откусывая от булки. Рин рассмеялся, уклонившись, и тоже принялся за еду.

— Еще несколько дней назад, опоздай я хоть в половину этого времени на учебу, меня бы просто разорвало на несколько маленьких вопящих кусочков ботаника, — пошутила я, когда, наконец, мы закончили с трапезой, переоделись каждый в своей комнате, встретились в коридоре и направились в учебное отделение. Рин только хмыкнул, дернув уголком губ, внимательно наблюдая, как на нас смотрят. Иногда брал за руку, иногда обнимал за талию. На самом видном месте, в холле, даже поцеловал, но быстро, не рискуя втянуться. Я не возражала — пусть делает, как считает правильным. О поведении в обществе он знал куда больше меня, а сомневаться в нем не позволяла магия.

— Теперь все будет по-другому. Лучше, — заверил он, сцепляя замком пальцы за моей спиной, заключая в кольцо. Я тоже обняла в ответ, глядя на него снизу вверх.

Рин проводил меня до аудитории, и мы разошлись на занятия, я по заклятиям, он — на искусство ведения войн. У него много было таких непонятных дисциплин в учебном плане: политология, экономика, все на высшем уровне, государственном. На то он и наследник. Но вот после заклинаний выяснилось, что в моем списке предметов появилось еще как минимум пятнадцать новых. История правящей династии, этикет, каллиграфия, те же экономика с политологией, древний язык и много другой совершенно ненужной для боевика шушеры. Причем уроки шлепнули мне вместе с курсом Рина — чего там заморачиваться — несмотря на то, что я в жизни не касалась некоторых тем и училась на два года младше. Нет, историю с этикетом, да еще некоторые изучала и моя группа, в свое время. Но в сжатые сроки и строго по военной тематике. В общем, проблем снова заметно прибавилось, но настроение при этом почему-то все равно не испортилось. Вот… хашрина магия, даже попсиховать нормально нельзя.