Главный наследник НЕ скрывает свою силу. Том 3 (СИ) - "Оро Призывающий". Страница 20

Что ж.

— Кстати, говоря об этом… — я нахмурился, пытаясь подобрать слова. Не так-то просто выведать собственное прошлое, не прослыв при этом склеротиком. — То, что было девять лет назад…

— Уже не имеет значения, — Екатерина помотала головой, неверно истолковав мои слова.

Да блин.

— Ничего не имеет значения. Я подошла даже не из-за этого, просто…

Она смущённо потупилась, теребя в руках чайную ложечку. Это было совершенно не похоже на то, как она вела себя до этого, как выступала на сцене — сильная, невозмутимая, гордая; сейчас она напоминала скорее нашкодившую школьницу, ожидающую нагоняя от учителя. Она как раз кинула короткий взгляд на Рюдзин.

—…тебе нужно отсюда уходить, — быстро, как будто боясь передумать, закончила она, поднимая глаза обратно на меня.

— Уходить? — я не шевельнулся, лишь удивлённо поднял бровь. — Может, пояснишь?

— Нет, — она помотала головой. — Мало времени. Прошу, просто уходи и будь подальше от этой школы.

— Выглядишь так, словно не должна была этого мне говорить, — задумчиво отметил я.

— Не должна была, — быстро согласилась Воронцова. — Но и не сказать не могла. Так что просто покинь здание как можно быстрее, и…

— Погоди-ка секундочку, — заметил я. — Кажется, нас собираются прервать.

Она повернула голову вбок; движение привлекло наше внимание почти одновременно. Медведев-младший шёл в нашу сторону быстро и решительно, а выражение его лица не сулило ничего хорошего.

— Опять он? — по лицу моей собеседницы пробежала тень. — Неважно. Главное, чтобы ты…

Сказать больше она не успела — хотя все её мысли и так были понятны без слов. Медведев шагнул в нашу сторону.

— Послушай, ты, тёмный, — он заговорил ещё до того, как подошёл к нам. — Мне плевать, чему ты там научился. Ты всё равно останешься тёмным.

Мы с Воронцовой переглянулись. В её глазах было смешанное с раздражением удивление, я же… Ну, я почти ожидал чего-то подобного. Даже чудо, что нас не прервали раньше.

Парень с дубиной наперевес вот-вот устроит драку из-за понравившейся девушки — как это и принято у дикарей, не спрашивая её согласия.

— Такие, как ты, — продолжал Медведев-младший, подходя всё ближе, — не должны думать, что они равны аристо. Мусор вроде тебя, — длинный палец ткнулся мне в грудь, — не должен даже приближаться к кому-то вроде…

Я тихо хмыкнул, молча перехватывая руку. Не на того мамонта ты напал, дружище.

Хруст сломанного пальца.

…чёрт, до чего же противный крик у этого парня. Практически визг.

Впрочем, этот звук практически потонул в моментально поднявшемся гуле голосов. Если за последние пару минут внимание зала ко мне немного ослабло, то теперь оно вернулось с прежней силой; более того, теперь голоса стали громче, и в них начали превозобладать злые нотки.

— Это что, так и будет продолжаться?

— Ему что, нравится бить людей?

— Кем он себя возомнил?

Повернувшись к Воронцовой, я лишь пожал плечами. Та стояла, распахнув глаза и всё ещё осознавая случившееся.

А вот сейчас мне не помешало бы, чтобы она очнулась и продолжила отвечать на вопросы. То, что она узнала меня, отошло на второй план; в конце концов, это не так важно, как её желание спровадить меня из Драконьей Школы куда подальше, причём как можно скорее.

Каковы шансы, что лучшая-после-Юкино-Мори-ученица старухи Рюдзин посвящена в её планы и знает об обелиске? После такого заявления — очень высокие. Едва ли у неё найдутся ответы на все вопросы, но о чём-то она точно знает или догадывается.

Интересно, сколько ещё народу во всём этом замешано?

Охотники на мамонтов, тем временем, продолжали потрясать каменными копьями и топорами. Люди повставали с кресел, кто-то подходил ближе, кто-то начинал громко говорить. Ну, сейчас либо начнётся полноценная охота, либо…

Лёгкие, почти невесомые башмаки госпожи Рюдзин снова застучали по ступенькам сцены.

…либо всё пойдёт так, как мне и нужно.

— В зале становится шумно, — спокойно заметила Рюдзин, подойдя к микрофону. — Слишком шумно, дорогие гости. Видимо, пришёл черёд объявить о том, что часть с демонстрацией талантов подошла к логическому завершению.

— При всём уважении, госпожа Рюдзин! — кто-то выкрикнул из зала, уже не стесняясь, во весь голос. — То, что происходит, важнее расписания…

— Вот как?

Говорящий заткнулся, буквально споткнувшись на собственных словах, но зато поток возмущения подхватил ещё один, с другой стороны.

— Разве вы не видите, что происходит? Тёмный мусор окончательно распоясался; он сломал палец наследнику Медведевых…

— И почему это проблема?

Ладно, ладно. В чём старухе уж точно не откажешь, так это в умении всё расставлять по своим местам буквально одной-двумя фразами. В зале повисла тишина, слишком оглушительная по сравнению с недавним всё нарастающим шумом.

Наши с Рюдзин взгляды встретились; затем я ещё раз коротко взглянул на Воронцову — и снова начал подниматься на сцену.

Да. Всё идёт так, как мне надо.

Люди сами расступались передо мной, молча и тихо; кажется, ни один из тех, кто только что кричал о тёмном мусоре, не взялся бы наказать меня лично.

А вот госпожа Рюдзин окинула меня вполне довольным взглядом. Похоже, теперь мы с ней мыслили на одной волне.

— Кажется, виновник всей шумихи хочет сам вам пояснить, почему это вовсе не проблема, — заметила она, отходя от микрофона на два шага.

— Именно так, — согласился я, кивнув ей. — Потому что правила пишутся для тех, у кого недостаточно силы, чтобы позволить себе не соблюдать их.

Госпожа Рюдзин довольно улыбнулась; я улыбнулся ей в ответ.

Именно за этим я и сломал палец Медведеву. Не потому, что придурок тыкал мне в грудь — в конце концов, не он первый, не он последний — а затем, чтобы окончательно расставить точки над «i».

Если я правильно понял мышление старухи, то она полностью поддерживает сказанное мной. Правила для слабаков. Будь силён — и можешь подтереться любыми правилами. Вся её школа, все эти демонстрации талантов, овеянный ореолом загадочности имидж — всё говорило об этом.

С Рюдзин нет единственно верной линии поведения. Всё слишком авторитарно, слишком подчинено старухе и её Силе. А значит, все эти правила и этикеты — лишь красивый спектакль, который аристо устроили здесь сами для себя, просто по привычке.

Что же до самой Рюдзин, то главное — попасть в её философию, и недовольный взгляд сменится другим; тем, что сейчас был направлен на меня.

— Немного грубо, но в корне верно, — старуха вновь подошла к микрофону; я отступил на два шага, давая ей место. — Но, возможно, среди вас найдётся тот, кто захочет возразить? Доказать молодому человеку, что он неправ?

Тишина. Зал молчал. Как я и говорил, все считают меня возмутительным тёмным отбросом, но никто не захочет доказать это лично, один на один. Своя шкура дороже, как-никак.

— А может быть, найдутся те, кто захочет возразить уже мне? — продолжила Рюдзин.

Молчания продолжалось, напряжённое и густое, как дёготь.

— Я так и думала, — кивнула старуха. — В конце концов, несколько ранее никто не решился возразить другому моему гостю, когда он действовал, исходя из той же идеи?

Больше половины голов дёрнулись куда-то вбок; я проследил их взгляды. Все они уставились на японца с блокнотом, в котором угадывалось фамильное сходство с Юкино.

Кажется, я что-то пропустил?

— Как бы там ни было, — старуха слегка качнула в мою сторону рукой, — этот молодой человек становится победителем в этом году — однозначным и очевидным. Это первый раз, когда верх берёт не кто-то из моих учениц, и я сама удивлена произошедшим, но… факт остаётся фактом.

Теперь злость выражала большая часть взглядов. Ещё бы. Мне, безродному тёмному мусору, досталась честь, которая не выпадала прежде ни одному аристо! Но, разумеется, сделать никто ничего не мог.

Я еле сдержал улыбку, представив, какими словами аристо завтра будут расписывать этот приём, как его осветят в прессе и модных блогах. Да уж. После того, как старуха поддержала меня, а не их. «Ноль из десяти, никому не рекомендую». А ещё этот японец — судя по словам старухи, там тоже было что-то схожее.