Двойной генерал (СИ) - Чернов Сергей. Страница 103

Поближе к Вильнюсу перебрасываю кавдивизию из Белостока и батальон десантников, которые сейчас разместились южнее Слуцка. Есть у меня насчёт Вильнюса планы и опасения.

У-ф-ф-ф! Вроде всё. Откидываюсь на стуле, с наслаждением потягиваюсь.

Шифрограмма в наркомат обороны № …

Западный фронт. От 27 июня 1941 года

Докладываю, что сегодня, примерно в 11 часов утра был разбомблен ж/д узел г. Паневежис. Ожидаемое время восстановления работоспособности железной дороги в районе г. Паневежис — не меньше недели. Было уничтожено пять эшелонов с грузом. Вследствие этого прогнозируем паузу в военных действиях в центре Северо-западного фронта. Просим учитывать этот факт при планировании действий Севзапфронта.

Командующий Западным фронтом, генерал армии Павлов.

27 июня, пятница, время 19:05.

г. Минск, квартира генерала Павлова.

— Папочка, а когда ты Гитлера убьёшь?

От неожиданности на мгновенье останавливаю ложку у рта. Мы все сидим, ужинаем. Борька пока дома, усиленно готовиться к экзаменам в артучилище. Всё по заветам отца.

— Дочь, ну ты чего? — отмираю наконец. — За ужином такие вещи серьёзные спрашиваешь.

Борька хихикает, жена улыбается.

После ужина неторопливо пьём чай. Адочка перебралась ко мне на колени.

— Мы, Адочка, пока только отбиваемся. Какой там Гитлер? Поди доберись до него.

— Хорошо отбиваемся?

— Мы-то хорошо, а вот соседи не очень… — тяжело вздыхаю, — Литва почти вся под немцами. Слышала небось по радио, что Вильнюс три дня назад взяли?

Адочка так усиленно кивает, что чуть чай не расплёскивает.

— А рядом с нами бомбоубежище строят, — докладывает дочка.

— Вот и будешь там прятаться, если что.

— Пока не приходилось, пап, — встревает Борис.

— Потому что ваш папа, — глажу Аду по пушистой головке, — хорошо командует, а красноармейцы хорошо воюют.

Жуть, как я соскучился по мирной семейной обстановке. Хотя мой генерал устроен так, что через какое-то время в семье начинает скучать по армии и наоборот. Но армия ему надоедает медленнее, а за ним и я.

— Из нашего класса четверо в артиллерийское идут, — в свою очередь сообщает Борька.

По глазам вижу, страсть, как не терпится повоевать. Терпи и учись, друг мой, и будет тебе ратное счастье. Если оно вообще существует.

Переходим в комнату, снаружи светлый день, свет включать не нужно. Одобрительно гляжу на заклеенные бумажными полосами окна, свернутые кверху плотные шторы. Их опустим, когда стемнеет. За режимом светомаскировки строго следят военные патрули, ночью в каждом доме дежурная смена из жильцов. Тоже присматривают.

— Мама с Боркой вчера дежурили, — Адочка трещит, не переставая. Надо успеть выложить все новости папе, а то опять на несколько дней исчезнет. Отпускаю генерала, пусть общается, а мне надо подумать.

Как уже отмечал про себя, нет худа без добра. Фон Боку ничего не остаётся, как ударить с севера. Близ реки Двины, рядом с Даугавпилсом не очень удобно. Места, где можно ввести танки, наперечёт. Такая редкая сеточка дорог. Их перекроет Полоцкая дивизия, которая уже топчет ногами, гусеницами и колёсами понтонный мост в пятидесяти километрах к востоку от Даугавпилса. Передвижения и контроль воздушного пространства над переправой — за эскадрильей воздушных наблюдателей. Десятки фотоснимков просматриваю каждый раз, когда прихожу в штаб. Самый важный пакет дублируется, полный комплект — в Барановичи. Собственно, там эскадрилья и базируется, это основной элемент авиаразведки. Все самолёты — Як-4. Их сейчас не выпускают, но мотор сменить на новый всегда можно.

Итак, фон Бок у реки Двина действовать не сможет по многим причинам. С той стороны реки сформируется новый рубеж обороны, подтянутся войска. Кто там знает, с какой ноги очередным утром встанет товарищ Сталин? Вдруг прикажет ударить во фланг, отомстить за отнятую Литву? Опять же генерал Павлов неожиданный ход может сделать. А коммуникации растянуты и под постоянной угрозой авиаударов ВВС западного фронта.

Местность тоже не располагает для массированного удара. Болота, низины, большое количество озёр, как луж на плохо асфальтированной дорожке, речки с огромным количеством притоков. Там её величество Двина собирает водную рать с изрядной территории.

Нет, Полоцкой дивизии массированный удар не грозит. А вот полуторакалечной 11-й армии, что разместилась на удобных и сухих возвышенностях, грозит. Ни одного фактора, усиливающего оборонительные позиции Полоцкой дивизии, там нет. Кроме одного, и то сомнительного. Они все — обстрелянные бойцы, а за одного битого двух небитых дают. Это, конечно, но они отступающие. Есть чувство победителя, а есть проигравшего. У них могла появиться вредная привычка проигрывать.

На месте фон Бока я бы присмотрелся к этой возможности. Одно плохо, чего он не может не понимать. Слишком близко к моему округу, в какой угодно момент могу перерезать эту веточку, почти в любом месте.

Значит, в эту ловушку, а это может стать именно ловушкой для ударной группы, он не полезет. Не будем на этой возможности окончательно ставить крест, но жирный знак вопроса тут маячит.

А вот что должно быть для него соблазнительно, так это удар со стороны Вильнюса. Я давно к этому готовлюсь, и как бы ни берёгся, наверняка он об этом знает. И что ему делать? Ясно, что будет концентрировать большие силы. Ему нужно не менее пятисот танков. И самолётов штук восемьсот. Тогда мне станет жарко. Соразмерных воздушных сил противопоставить не могу, мне ещё границу на западе держать надо и за югом наблюдать. У меня всего самолётов осталось тысяча с хвостиком в сотню. Не за счёт потерь, что обидно. Потерял я всего пару сотен. Но ещё почти столько же стоит на приколе. Моторесурс исчерпан, а Родина пока… не то, чтобы молчит, но пара десятков Яков это ни о чём.

В итоге фон Бок легко обеспечит полуторный перевес в воздушных силах, примерно такой же в танках, про личный состав вообще молчу. По численности и в три раза перевес может быть. После этого связав мои силы у Минска в обороне, ударит вскользь в направлении юго-востока, в обход города. Выйдет на свободное пространство и начнёт громить мои тылы.

Концентрация таких сил обойдётся ему дорого. Фон Лееб останется без поддержки и остановит наступление. Или хотя бы не так весело будет продвигаться.

Мне придётся устраивать кучу малу, собачью свалку. Он ударит по моим тылам, а я ударю ему в хвост. Жарко будет обоим. Но у меня бродили в голове какие-то смутные идеи. Не зря же я разнёс Паневежис. Тем самым оставил немцам на ближайшую неделю только два направления движения войск. На север, в сторону Риги, и на юг, в сторону Вильнюса. А что, если…

Так и сделаем…

— Папочка, зачем ты так улыбаешься? — Адочкино недоумение заставляет стирать с лица непроизвольную гадкую ухмылочку.

— Адка, а чего ты не рассказываешь, во что вы во дворе играете? — в словах Бориса неприкрытое ехидство.

— Ничего интересного… — бурчит Адочка и хмуро смотрит на брата. Борис хихикает, перевожу вопросительный взгляд с одного на другую.

— В войнушку они играют, — поясняет сын, — мальчишки воюют, а девчонок определили в санитарки, они раненых вытаскивают.

— Хорошее дело, — Ада чуть светлеет лицом от моих слов.

— Есть у нас во дворе Стёпа Коваленко, розовощёкий такой пузан… — рассказывает Борька.

— Короче, типичный Стёпа, — мой комментарий веселит всех.

— Да, — подтверждает Борька, — типичный Стёпа и хитрован.

Из рассказа Бориса, который пару раз случайно наблюдал детские игры и бурчания Ады, вырисовывается картинка.

— Бы-Дыщь! — выкрикивает парнишка, выглянувший из-за угла и «выстреливший» из «винтовки». — Убит!

— Ранен! — категорично возражает толстопуз и, картинно зажав плечо рукой, с героическим стоном, долго и драматично «падает» на землю.

— На помощь! Я ранен! — через пару секунд взывает «раненый».

К нему подбегают две девочки с белыми повязками на рукаве, — это Ада и её подружка Вилена, — с трудом приподнимают страдальчески стонущего пухлощёка. Потом, запинаясь и шатаясь под тяжестью объёмного тела, волокут в сторонку. В «госпиталь».