Прекрасная монашка - Картленд Барбара. Страница 30

Леди Изабелла чувствовала, что и она тоже привлекает к себе повышенное внимание.

Ее платье было сшито в Лондоне, но оно абсолютно ни в чем не уступало платьям, в которые были одеты французские дамы. Прическу, как и Аме, делал Леонардо этот мастер соорудил из ее волос почти вызывающий шедевр, поместив среди локонов маленький британский фрегат с Белым флагом .

Но на самом деле все женщины главным образом смотрели на ее бриллианты, потому что леди Изабелла обладала одной из самых ценных коллекций фамильных драгоценностей, а сегодня вечером на ней были они все.

Взгляды гостей, приглашенных в Версаль, устремлялись сначала на герцога, затем перемещались на леди Изабеллу Беррингтон, но вскоре они замечали; что здесь присутствует и третье лицо, и вот на ней их взгляды задерживались долее всего.

Было в этой девушке нечто более ценное, чем украшения, во многих отношениях более важное, чем красота. Это была индивидуальность; лишь немногие обладают этим качеством, и именно она делает их центром внимания окружающих; даже неважно, играют ли такие люди на сцене или просто прогуливаются по дороге со своими дамами и кавалерами.

Аме приковывала к себе внимание, несмотря на свой малый рост, она заставляла окружающих ощущать свое присутствие с того момента, как только она переступила порог королевского дворца в Версале. Люди вокруг достаточно громко интересовались, кто эта девушка. Те, кому выпало счастье быть достаточно близко знакомым с герцогом Мелинкортским, перебрасывались с ним парой слов, после чего, взглянув на Аме, ждали с заметным нетерпением, когда же им представят незнакомку.

Вскоре после этого они достигли зеркальной галереи, где собирались все присутствующие в ожидании выхода Их Величеств; герцог и две его дамы решили задержаться здесь. Аме хотелось немного рассмотреть это помещение, о котором она столько слышала, но сейчас в галерее было столько народу, что девушка могла видеть только бесчисленное количество сверкающих люстр и случайные отражения в гигантских зеркалах, в которых многократно воспроизводилась вся эта сверкающая, усыпанная драгоценными камнями многокрасочная толчея.

Пол в галерее был устлан двумя огромными обюсонскими коврами. Герцог медленно прошествовал по этим коврам, пока не добрался почти до камина.

Человек с крепкой фигурой и множеством орденов. на камзоле сидел в золоченом кресле, а рядом с ним находилась дама, в которой Аме в ту же секунду узнала Марию-Антуанетту. Трудно было сразу объяснить, почему королева показалась столь очаровательной. Черты лица нельзя было назвать классическими или необычно красивыми, если рассматривать их изолированно друг от друга, но ее поразительная фигура, синева глаз, а также грация и изящество движений поражали, стоило кому-либо взглянуть на эту даму, чья красота не поддавалась описанию простыми словами.

Герцога Мелинкортского королевской чете представил английский посол, после чего король и королева удостоили его беседой в течение нескольких минут.

После этого шла леди Изабелла Беррингтон, а уж после нее с колотящимся сердцем перед царственными особами в глубоком реверансе застыла Аме.

Мария-Антуанетта посмотрела на девушку своими влажными глазами с такой мягкостью, что все, стоящие рядом, увидели в них доброту и очарование.

— Мы рады приветствовать вас в Версале в качестве подопечной герцога Мелинкортского, — несколько напыщенно проговорил король, обращаясь к Аме.

— Благодарю вас, сир, — ответила девушка.

— Это ваш первый визит в Париж? — спросила в свою очередь Мария-Антуанетта.

— Да, мадам.

— Надеюсь, вы останетесь очень довольны им, — учтиво проговорила королева.

Беседа закончилась, было объявлено о другом госте, и Аме отошла в сторону.

— Он действительно очень похож на свое изображение на монетах, — сказала тихим голосом девушка, обращаясь к герцогу, когда они удалились достаточно далеко, чтобы их никто не слышал. — Он хороший человек и добрый. Думаю, любой из присутствующих может сказать только это: он хороший человек.

— Вы все говорите правильно, — согласился с ней его светлость, — и не думаю, чтобы кто-нибудь возразил вам.

— Однако у меня такое ощущение, что не все люди считают его хорошим, — проговорила девушка. — Не знаю почему, но я уверена в этом.

— А королева? Что вы думаете о королеве? — с любопытством спросил герцог.

На лице у Аме появилось выражение озабоченности.

— Ее Величество — самая красивая женщина из всех, кого я видела когда-либо, — медленно ответила девушка. — Но у меня возникло ощущение, как будто за ней маячит какая-то тень, и это заставляет меня беспокоиться за ее будущее.

— Не могу понять, что вы пытаетесь этим сказать, — вмешалась в разговор леди Изабелла, которая до этого момента только внимательно прислушивалась к их беседе.

— Я и сама не смогла бы выразить это словами, — призналась девушка. — Я только знаю, что оно есть там — что-то темное… нечто опасное. Ax! — внезапно Аме умолкла на полуслове и придвинулась поближе к герцогу.

Но герцог Мелинкортский и сам уже разглядел в толпе это багровое лицо с длинным носом, принадлежав? шее человеку, который в этот момент направлялся в их сторону, — это был герцог де Шартре, его светлость сохранял полное спокойствие. Вокруг герцога Мелинкортского и его дам собралось немало придворных и замечательных женщин, ожидающих возможности поговорить с англичанами, которые столь приветливо были приняты Их Величествами. И герцог де Шартре грубо отталкивал их в сторону.

— Добрый вечер, Мелинкорт, — громко и весело обратился он к герцогу, стремясь, чтобы его услышали присутствующую на приеме. — Как замечательно, что я вновь вижу вас. Сожалею только о том, что оказалось невозможным продлить ваше пребывание в моем замке, когда вы заглянули ко мне по дороге в Париж.

Герцог Мелинкортский открыл свою табакерку.

— Поломка заставила мой экипаж съехать с дороги, — ответил он, — но я никак не мог представить себе, что ближайший замок мог оказаться вашим, ваша светлость.

Это был ответ, смысл которого вряд ли был не понятен кому бы то ни было, и выражение лица Филиппа де Шартре стало угрожающим, когда он заговорил!

— Мы еще увидимся с вами, Мелинкорт; мы обязательно увидимся еще раз.

— Не сомневаюсь в этом, ведь Париж — город небольшой, — ответил герцог.

Герцог де Шартре круто повернулся на каблуках, а затем, уже пробираясь сквозь толпу, вновь повернулся к герцогу Мелинкортскому.

— Есть один весьма забавный памфлет на ваш счет, который как раз сегодня вечером распространяется на бульварах, — проговорил он. — Вам не попадался на глаза?

Себастьян взял щепотку табака.

— Я никогда не читаю памфлетов, — ответил он с выражением скуки на лице. — Никогда не читаю и не пишу их, коли это вас интересует.

Со стороны присутствующих, которые стали свидетелями их разговора, послышался негромкий смех. Среди них было немного людей, которые часто бывали бы при дворе и в то же время относились с некоторой симпатией к Филиппу де Шартре и его непримиримой борьбе против королевы; они полагали, что все, кто в борьбе умов выставляет себя противником герцога, неизменно оказываются в проигрыше.

Придворные столпились вокруг герцога Мелинкортского, желая во что бы то ни стало снискать расположение человека, который не побоялся вступить в открытое столкновение с одним из самых опаснейших людей во Франции. Но, взглянув поверх голов сгрудившихся вокруг него людей, герцог Мелинкортский увидел еще одного человека, входившего в зеркальную галерею.

Это был мужчина с красивым лицом и внушительной фигурой; он галантно здоровался с прелестными женщинами. Его красная шапочка резко выделялась на фоне атласа и кружев дамских туалетов.

— Кто это? — услышал герцог вопрос одного из приглашенных, стоявшего позади.

Говорил, по-видимому, иностранец, скорее всего, испанец, как решил герцог, судя по акценту.

— Это — его преосвященство кардинал де Роган, — прозвучал ответ. — Он верит всему и всем за исключением, наверное, самого бога.