Абандон 2 (СИ) - Котов Сергей. Страница 11

— А когда выходить на связь? — спросила Соня.

Майкл уже набрал в лёгкие воздух, чтобы ответить, но тут из-за ширмы вышел Александр.

— Если случится что-то неожиданное, о чём следует предупредить остальных, — сказал он, — ребят, не очень хорошие новости из Конакри. В городе чрезвычайная ситуация. Правительство запросило экстренной помощи ООН. Многочисленные жертвы, город в руинах. Аэропорт разрушен, полоса не сможет принимать самолёты минимум неделю, ни в каком режиме. Я обо всём доложил. Руководство в курсе, будет прорабатывать альтернативную логистику после того, как шторм пройдёт.

— Ясно, — вздохнул я, — спасибо, что сообщили.

Александр кивнул и вышел из-за ширмы.

— Слушайте, а у нас есть какой-то позывной? — спросила Соня, — ну, там, Вершина? Или Замок?

Майкл посмотрел на меня, будто решая: это шутка или она всерьёз? Я не стал ему подыгрывать, сохраняя «покерное лицо».

— Мы не на войне, — наконец, ответил боевик, позволив себе лёгкую улыбку, — наш позывной — «административный корпус».

Когда мы заняли пост возле рации, никто ещё и не думал спать. Кто-то решил устроить поздний ужин из консервов, кто-то работал на ноутбуке. Боевики, кажется, смотрели какой-то фильм на смартфоне, все втроём. Да, при таком отношении генератор придётся включить раньше, чем, возможно, рассчитывал Александр… впрочем, никто ведь не запрещал этого делать. И, кажется, я понимал, почему.

Пока ветер завывает где-то там, за укреплёнными стенами, а тут, внутри, в маленьком мирке, который мы сами себе создали, продолжается привычная жизнь — звучат диалоги из фильма, кто-то шуршит на клавиатуре — то вроде как не страшно. Наоборот, даже как-то по-особенному уютно.

Но минуты шли, складываясь в часы, и народ потихоньку расходился по спальникам. И, наконец, единственным источником света внутри стал служить наш фонарик, луч которого мы направили на ближайшее заколоченное окно — чтобы нам было достаточно светло, но при этом не мешать спящим.

Где-то в начале двенадцатого ожила рация. Взволнованный голос что-то прохрипел по-французски. Я сделал громкость чуть меньше — в наступившей тишине голоса звучали преувеличено громко. Да и остальных будить не хотелось. Спустя несколько секунд этому голосу ответил другой. Потом снова всё стихло.

— И что это было? — спросила Соня шёпотом.

— Понятия не имею, — я пожал плечами, тоже переходя на шёпот, — раз на французском, значит, не нам. Пускай сами разбираются.

Особенно сильный порыв ветра ударил в здание. Что-то заскрипело, но защита окон держалась прочно. Внутренний щит даже не шелохнулся.

— Я тут подумала, — сказала Соня, — а как мы утром мыться будем? Если электричество вырубили, насосы, наверное, тоже, да?

— Скорее всего, — кивнул я.

— Ну блин, — Соня разочарованно вздохнула, — надо было помыться, а я не успела. Опять эти влажные салфетки…

— Зато в безопасности! — Оптимистично заметил я.

— А что, если канализация тоже не работает? — На лице Сони отразился настоящий испуг, — и нам придётся ходить тут?

— Ну, не нагнетай, — ответил я, — думаю, тут что-то вроде автономного септика. То есть ёмкости накопители под землёй. Они вряд ли пострадают. А для работы канализации электричество не нужно.

Тут снаружи, сквозь непрекращающееся завывание ветра, до нас донёсся какой-то резкий, громкий звук. Он не был похож на обычный гром — слишком глухой и какой-то объёмный.

— Что это, Арти? — спросила Соня.

— Не знаю, — ответил я, стараясь сохранять спокойный тон.

— На гром не похоже… да?

И в этот момент звук повторился. Теперь заметно ближе. Я даже почувствовал, как пол под нами завибрировал. У меня даже комок к горлу подкатил.

— Ох… — выдохнула Соня.

В этот момент снова ожила рация. Сначала говорили по-французски. Потом говоривший поменялся, и кто-то обратился по-русски:

— Административный корпус складу.

— Арти, это мы! — возбуждённо сказала Соня и потянулась к рации.

— Дай я, — мне было ближе, и я схватил аппарат первым. Нажал тангенту.

— Административный на связи, приём, — произнёс я.

— Как обстановка?

— Всё в норме. Слышали два необычных сильных звука.

— Подтверждаем, — ответили на том конце, — производство не отвечает. Опасаемся обрушение цеха флотации.

— Приняли, — сказал я, — главного будить?

— Отрицательно. Сейчас ничего сделать нельзя. Доложите, как проснётся.

— Приняли, — ответил я.

Только я поставил рацию обратно на подоконник, как снова кто-то вклинился на французском. Голос был взволнованный. Он прорывался через вой ветра и какой-то посторонний шум.

Ему ответили, тоже на французском. По интонации я понял, что задали какой-то вопрос.

Через секунду снаружи опять что-то ухнуло. В этот раз слабее и дальше. А ещё я услышал какую-то странную стрекотню, прорывающуюся сквозь ветер. Что-то вроде: «щёлк-щёлк-щёлк-щёлк-щёлк».

— Арти, что это? — снова спросила Соня.

Я не успел ответить: снова ожила рация. Первый голос теперь что-то кричал. На заднем фоне слышался тот же ритмичный звук, довольно громкий. Из рации он звучал как «та-та-та-та-та… та-та… та-та-та». И — уже знакомое щёлканье снаружи, в отдалении.

— Это что, автомат? — ещё один вопрос от напарницы.

— Да, — кивнул я, — скорее всего…

— Административный складу, — кто-то опять обращался к нам.

— На связи административный, приём, — ответил я.

— Вооружённую охрану на уязвимые места. Будите всех, — голос на той стороне звучал тревожно, но уверенно. Это немного успокаивало.

— Принято, — ответил я и добавил: — Что случилось?

— Пока не можем понять. Разбираемся. Ребята с производства говорят о каком-то вторжении. Может, местные, которые сегодня сбежать пытались, но не дошли до посёлка, пытались найти укрытие.

— Но почему их не пустили? Приём, — удивился я.

— У нас нет сейчас такой информации. Надо ждать, — ответил голос, — отбой.

Снаружи снова послышалась стрекотня. А потом глухой звук, подозрительно похожий на взрыв. И ещё один.

— Блин, у них там война настоящая, что ли? — прошептала Соня.

— Надо будить остальных, — сказал я, уже в полный голос. И словно в ответ на мои слова за ширму вошёл Александр.

— Что случилось? — спросил он, — флотация не выдержала, да?

— Вероятно, — кивнул я, — но что-то ещё происходит. Не пойму что. Нас попросили всех разбудить и выставить вооружённую охрану в «уязвимых местах». Так понимаю, это всех входы.

Александр вышел и в основном помещении зажёг большой фонарик, направив луч в потолок.

— Господа, подъём, — произнёс он громко, — судя по всему, ночь простой не будет.

Стоило только всем проснуться, а охране занять места у входов с оружием в руках — странные звуки и движения прекратились.

Александр ушёл за ширму и о чём-то переговаривался на французском по рации.

— Возможно, на производственное укрытие было совершено вооружённое нападение, — сказал он, вернувшись, — наверно, рассчитывали, что часть продукции осталась на месте. Скорее всего, кто-то из местных. Вероятно, нападение готовилось давно — а тут просто воспользовались ситуацией. На складе было всего четыре слитка с последней плавки, их не успели вывезти. Связи с производством нет.

Анна всхлипнула и поднесла руку ко рту.

— Сейчас мы ничего не можем сделать. Остаёмся на месте до того момента, как стихнет ураган. Возможно, всё не так плохо. Если им нужно было только золото — они могли уйти, лишив оставшихся средств связи.

— Но куда они ушли, в такой ураган? — спросила Соня, — там ведь невозможно находиться!

— Может, у них был тяжёлый транспорт. Скажем, угнали карьерный самосвал. Такую массу даже такой ветер едва ли сдвинет с места, — ответил Александр, — сейчас гадать бесполезно. На нас они, скорее всего, не двинутся, у нас тут нечего брать. Но сохраняем бдительность.

Как только он закончил говорить, сквозь завывания ветра за стенами прорвался звук, от которого у меня зашевелились волоски на руках. Это было похоже на протяжный стон, только необычно громкий. Полный такой неизбывной тоски, что хотелось залить уши воском, лишь бы не слышать его ни секундой больше.