Остров отложенной гибели (СИ) - Возный Сергей. Страница 21

— Вместо благодарности ответь-ка на вопрос: что в тебе ценного, всё-таки?

«Я читаю мысли, ты разве не понял?! Отличная игрушка для людей, мечтающих о власти. Я умен и ловок, мой яд убивает врагов наповал, а когда окрепнут крылья, ничто не сможет меня остановить!».

— Еще и скромный, судя по всему. Главное твое достоинство. А что там про крылышки… ты недоразвитый, что ли? Детеныш?

«Я очень молодой мужчина! Пусть я покинул яйцо всего две трамы назад, но каждый вурх наследует память предков и сразу живет самостоятельно!».

— Шикарно, молодой мужчина. А твои мама и папа, э-э… тоже где-то здесь?

«Не знаю, — бесполый голос в моей голове стал ощутимо грустным. — Наши матери охраняют отложенное яйцо лишь до нашего рождения, а потом мы не сможем даже узнать их. Великий древний народ вурхов, вечные странники, вечные одиночки!».

— Ты давай, не вгоняй меня в грусть! Я тоже, знаешь ли, странник, потому ухожу себе странствовать дальше, а ты и сам не пропадешь. Память предков, крылышки, всё такое.

Зашагал по ущелью прочь, но тут же услышал шелестящий треск. Обернулся — чтобы увидеть несущуюся за мной меховую нелепицу. Тело длинное, тянет книзу, крылья трепещут с бешеной скоростью, но сил маловато. Не долетев, существо приземлилось, подняло верхнюю часть тела, будто кобра.

— И что это было сейчас?!

«Теперь я действительно верю, что ты не ловец, потому что совсем не знаешь наших обычаев. Вурхи обязаны отблагодарить своего спасителя, и я буду с тобой, пока не исполню свой долг!».

— И зачем ты мне, такой красивый? Самому жрать нечего, дополнительного питомца не потяну. Тем более — ребенка. Тем более — заносчивого как взрослая анаконда. Давай уж сам как-нибудь.

Про анаконду змееныш вряд ли понял, но общий смысл уловил. В моем мозгу полыхнуло, будто разрядом тока, чужую обиду и ярость увидел еще до того, как пришли слова.

«Что мне делать?! Долг чести, останется в памяти, все потомки узнают! Как мне быть?! Как?!».

— Блин, ну ты прямо самурай! Счастье в служении, да? О, придумал, ползи-ка ближе. Меча у меня нет, только эта штука… да не бойся.

«Я не боюсь! Если ты хочешь отсечь мне голову в уплату долга…».

— Чушь не пори, — ответил я, стараясь не ухмыляться, коснулся хопешем бело-коричневого пушистого тельца. — Я, Удав Из Иных Миров, Вроддомерожденный, освобождаю тебя… как там тебя зовут?

«Фиссаш из вурхов».

— Освобождаю тебя, Фиссаш, от вассальной клятвы и верности долгу передо мной! Ползи на все четыре стороны и живи как знаешь! Аминь!

Не факт, что змееныш хоть что-то понял, но хватило и общего смысла. Свернулся кольцом, показался вдруг вовсе мелким, совсем несуразным.

«Это всё? Ну, что ж…».

— Вот только кусаться не надо, будет перебор. Бывай, не кашляй!

***

Грустно мне стало практически сразу. Единственный собеседник в этой пустоши, а я его сам послал, но иначе никак — реально, детеныш еще. Не щенок, не котенок, ядовитая хрень с болезненным самолюбием. Вдобавок, мысли читать умеет! Пригрей, блин, такое на груди!

Между тем, всё сильнее хотелось есть. Даже на жаре, которая аппетит снижает. После утренней трапезы у «крокотников» прошло уже часов пять, в желудке булькает одна водица, тропа уводит всё выше и выше. Что там змеюка вещала про «горных куропаток»? У них меж собой союз, но меня это не касается — лишь бы эти птицы не слишком высоко летали. Попробую хоть камнем докинуть.

Подъем, наконец, закончился. Перевал, однако. Шикарный вид с высоты на Пасть. Прямо по курсу — всё те же болота, до самого моря, зато левее, ближе к Челюсти Номер Два, пейзаж заметно меняется. По прямой до нее километров двадцать — при хорошем раскладе дошел бы за пару часов, но в реале придется умножить на три. Как минимум. Солнце еще в зените, к закату даже не сдвинулось. Есть шансы закончить Великий Поход уже сегодня и улететь белым лебедем за наградой к шаману.

А сперва всё равно поесть. Спуститься уже с горы, найти хоть что-то питательное: корешки, колосья, плоды какие-нибудь. Гнезда птиц, норы хомячков! Что там жрут в приключенческих фильмах и книжках бравые «выживальщики»?! Я бы сейчас и змею оприходовал, только не говорящую, а нормальную!

Огляделся вокруг и заметил очередную тропу, ведущую куда-то в сторону. На скале рядом с ней небольшой рисунок, издалека не заметишь: серая птица, вроде курицы, что наводит на размышления. Если «горные куропатки» — это очередное племя, то и охотиться с камнями не придется. Передать привет от змеюки, сослаться на мир-дружбу-жвачку. В крайнем случае, отработать — вдруг моя везучесть и здесь чем-нибудь поможет. Полное ведро ее, всё-таки!

С перевала к тропе спустился легко, будто тонну веса уже потерял. Может, так и есть. Присмотрелся к рисованной птице, принюхался. Тянет дымком, горелым мясом, пищей, но это всё мелочи.

Чем-то еще несет. Знакомым и неприятным. Татуировка вдруг начала зудеться, пока еще тихо. Знак, что не надо мне по тропе, или наоборот — пора туда топать в бешеном темпе?

Выбрал второе, с голодухи. Прошел по карнизу над обрывом, впереди открылась маленькая долина и селение в ней: десятка три домишек из дикого камня. По центру курится дымок, но пищей уже совсем не тянет. Тот, другой запашок гораздо сильнее. Тишина, ослепительное солнце, ярко-синее небо.

Людей только не видать. Может, спрятались в засаду и ждут меня с копьями, но сейчас даже эта возможность не напрягла. Приготовил хопеш, чтобы видели издалека, спустился по крутоватой тропе, заглянул осторожно в первую хижину. Окно без стекла, разумеется. Было затянуто тряпкой, но сейчас от нее остались рваные ленты — как и от полога на входе. Вонь окончательно залепила нос, кровяная, тухлая, смешалась с низким гудением.

— Епта, — выдохнул я, и черный ковер внутри хижины ожил, поднялся в воздух мушиной стаей. Закружился над кусками тел, разбросанных там и сям.

Похоже, в гости меня тут не ждут. Простите уж за черный юмор. Неделю назад от такого зрелища обрыгался бы, а сейчас продолжил идти, будто герой ужастика, желающий всё узнать до конца. В каждом кино есть такой персонаж-идиот. Лезет в пристанище зомби, в заброшенный подвал, еще куда-нибудь.

Трупы повсюду, растерзанные, изуродованные. Женское тело застряло в очаге, до сих пор тлеет, кровь уже стала бурой, но не везде засохла. Тот, кто всё это сделал — он рядом где-то!

Новый звук, на грани слышимости — скулеж. Из ближайшей хижины. Жалкий, совсем не агрессивный, но тесак я взял двумя руками, для верности. Перешагнул через труп мужчины с копьем, заглянул и сразу увидел глаза, наполненные ужасом. Ребенок. Девчонка лет пяти. Забилась между стеной и «столом» из булыжников, пытается сдержаться, но рыдания лезут наружу.

— Привет, — сказал я не к месту, но другое в голову не пришло. Никогда не умел общаться с детьми. Даже младший брат не научил.

— Ты чего тут, а? Я не страшный, я просто…

Её глаза вдруг расширились — за миг до того, как я сам услышал.

Рычание. Низкое, булькающее, ленивое даже — но у меня от этого звука волосы дыбом встали. Шагнул вперед, опустился на корточки рядом с девчонкой, зажал ей рот, чтобы не завопила в голос.

Нельзя сейчас вопить.

За разорванным пологом и стенами дальних хижин поднялось вдруг что-то громадное, буро-желтое. Тигров я видел и раньше, но этот на них не похож: больше любого раза в два, без полосок, зато с громадными клыками-саблями наружу. Оживший кошмар первобытного человека, дошедший к нам с генной памятью. Вышел на солнце, потянулся лениво, лобастая голова поднялась вдруг. Принюхался, снова зарокотал.

— Ты только молчи сейчас, — шепнул я девчонке, рука, зажимающая ей рот, стала мокрой от пота. — Давай я тебя отпущу, но ты будешь молчать, ага? Дядя возьмет оружие, дядя защитник, дядя воин, только молчи…

Она не ответила — парализована страхом, похоже. Я бы в других обстоятельствах сам притух, но наличие женщин и детей мобилизует. Не получится отсидеться. Зверь нас точно почуял, походка сделалась плавной, текучей, прямо к нам. В узкую дверь ему сразу не прорваться, тут у меня хороший шанс — если первым ударом ощутимо покалечу. Второго может и не быть.