Солярис (СИ) - "Kancstc". Страница 23

– Судьбу тех, кого мы называем гостями. Каждой из них.

– Что конкретно тебя волнует?

– Сейчас Гермиона и Гермиона, – в этом состоянии общение шло не только словами, поэтому мне не требовалось дополнительных пояснений, какую конкретно Гермиону я называю, – пытаются объединить свои сознания. Можешь ли ты им помочь? Какой прогноз ты дашь?

– То, что вы называете душой является самым сложным объектом, с которым я сталкивался. В настоящее время я не могу давать каких-либо рекомендаций и прогнозов.

– Но ведь ты ещё сложнее.

– Изучая вас, я познаю и себя. Это чрезвычайно интересный опыт.

– Ты создавал гостей и души для них.

– Я делал первоначальную заготовку, шаблон, крайне упрощённый, и снабжал эту заготовку некоторым количеством информации. Душа, как ты это называешь, осваивала эту информацию самостоятельно, попутно развиваясь. Развитие всегда проходило индивидуально.

– А когда гость погибает?

– Структура души отделяется от информации и я использую это ядро повторно. С каждой итерацией развитие происходит быстрее и качество получается выше. Впрочем, в случае непрерывного развития процесс идёт быстрее и более естественно. Прежде всего потому, что накапливается больший объём информации.

– Понятно, – ответил я и выдал то предложение, которое мы только что обсуждали с Гермионой: – Можешь ли ты...

– Это интересная идея, – даже в этом пространстве отрешённости я почувствовал, как собеседник оживился. – Я это сделаю.

– Также прошу убрать привязки гостей к хозяевам.

– Для Гермионы и Сандры их уже нет. Вернее, нет в том виде, в каком я их заложил при создании. Природа этой трансформации мне непонятна. У тебя, кстати, сформировалась привязка к Гермионе такая же, как у неё к тебе сейчас.

– Наверное, это то, что мы называем любовью. Второй вопрос: перевод контакта на более формальный уровень. Чтобы не возникало вопросов о том что контакт идёт именно с тобой.

И я выдвинул предложение, которое не обсуждал даже с Гермионой. Собеседник даже задумался на какое-то время, прежде чем ответить:

– Идея интересная, обоснования достаточно веские. К тому же ты лучше меня знаешь своих соплеменников. Когда ты хочешь встретить Посла?

– Давай после того, как решится вопрос со Снаутом и его подругой.

– Согласен. Не стоит усугублять кризис. Есть ещё вопросы?

Я, конечно, подумывал о том, чтобы попросить себе такое же тело, как у гостей, но решил, что не сейчас. поэтому ответил коротким:

– Нет.

– В таком случае, до встречи.

– До встречи, – ответил я и вышел из медитации...

Гермиона уже лежала на кровати и сладко посапывала. Я лёг рядом и погладил её по щеке.

– Угу... – ответила она, приоткрыв один глаз.

Надо было что-то сказать и я не нашёл ничего лучше чем спросить:

– Получилось?

В ответ она только пожала плечами:

– Как-то странно. Я вроде бы одна, но меня как бы две. Не в том смысле, что я могу сама с собой подраться... у меня сейчас две истории, два взгляда на всё... Даже к тебе я отношусь одновременно по разному. И как та я, которая была раньше, и та я, которая здешняя.

– И которая лучше? В смысле, какая ты относишься ко мне лучше? – стебанулся я.

– Знаешь... тебя с любой точки зрения есть за что поколотить. Но пока мы это отложим...

Я даже не нашёлся что ответить, а она, зевнув, закончила:

– ...спать очень хочется...

Оно и понятно, её синтетическая личность должна устаканиться, а это лучше всего происходит именно во сне. Так что я притянул её к себе, укрыл одеялом и сам задремал.

Спали мы не долго, проснулись хорошо отдохнувшими и я сразу же заглянул к Сарториусу. А то мало ли что выкинет наш загнанный в угол лжеучёный? Он меня не разочаровал: запершись в своей лаборатории, он лихорадочно чистил свои данные в облаке Станции. Ну-ну, пусть старается. Всё уже давно скопировано в особую область и без моей личной санкции удалено быть не может. А вот Снауту сегодня предстояло пережить тяжелейший шок. Был соблазн заглянуть к нему через глаза "Мотылька", которого я предусмотрительно подсадил в админскую, но... Пусть сами разберутся!

Остался один вопрос: формализация контакта с Солярисом. В принципе, для КОМКОНА это не обязательно, там установившийся уровень взаимодействия сочтут приемлемым, но всякие сарториусоподобные будут бухтеть: "А вдруг ответы в сети Станции создаёт какой вирус? А докажи что это не так! А ты вези меня по кочкам, а я буду корячиться!". И что-то подсказывало мне, что в случае именно этого контакта они особенно озвереют. Вот и решил я немного похулиганить, правда никому (кроме Соляриса) ничего не сказал. И хотя Солярис сохранял свой обычный бесстрастный тон, но пришедший мне импульс был окрашен нотками... смеха? Очень похоже. Гермиону тоже волновал этот вопрос, но я отбрехался, что, мол, уже обо всём договорился и Солярис идею счёл приемлемой.

– Да? – уточнила она, глядя на меня с подозрением.

– К тому же, будет весело.

– Учитывая твоё нездоровое чувство юмора...

– Эй! Я, вроде ещё ни разу...

– Насмотрелась ещё до того случая.

Ну да, она всегда считала мои подколки плоскими и неуместными и часто меня за них ругала, хотя я ни разу не подшутил над ней. Собственно это были единственные наши размолвки тогда. И, похоже, обе Гермионы достигли в своём отношении к моему юморку некоторого консенсуса. Черевато, особенно если учесть, что сейчас я собираюсь подколоть всё человечество. "Ну ладно, как-нибудь отбрешусь...", подумал я и мы с Гермионой отправились в спортзал. Положенный комплекс нагрузок для меня никто не отменял, а Гермиону ждала очередная тренировка с Сандрой. Сейчас, после объединения сознаний, ей это было особенно необходимо.

Интерлюдия

Снаут проснулся как от толчка. И внутренне похолодел. Этого не могло быть, ведь Сарториус сказал... но ЭТО было! То, чего он так боялся. Боялся и ждал с болезненной надеждой. Боялся, что ещё один раз и он, герой и самурай, бьющийся за абсолютную свободу, сломается. Как сломались Гиборян и Кельвин. Ждал потому что... ждал! И ничего не мог с собою поделать. И вот, вопреки заверениям Сарториуса – между прочим, хоть и корреспондент, но член Академии! – стояла ОНА. Стояла и смотрела на него.

– Ты кто? – спросил он, можно сказать, уже привычно.

– А ты, как будто, забыл, – ответила она грустно.

Тут уже немолодой игруль понял, что что-то пошло не так. А эльфийка медленно двинулась вдоль приоткрытых шкафов с оборудованием, взяла в руки слегка подгоревшую швабру, внимательно её осмотрела и с кривой усмешкой прокомментировала:

– Какой знакомый предмет.

Снаут судорожно сглотнул, по ходу прикидывая, а не засунет ли она эту швабру ему куда следует. Особую остроту ощущениям придавало осознание того факта, что действительно заслужил. Но нет, гостья аккуратно поставила подпалённый инструмент уборки к стене и заглянула в высоковольтный распредщит. Тот самый распредщит.

– И шкафчик такой знакомый. Можно сказать, до боли знакомый... Ты бы хоть закрыл его, а то сам туда нырнёшь, с будуна-то.

С этими словами она осторожно закрыла дверцы и присела на край его раскладушки. Такой неудобной раскладушки, столько раз бывшей ареной неподдельной, искренней страсти.

– Я вот только одного не могу понять, Аррад. Ты столько раз играл в "Вечный лес" только для того, чтобы встретить там меня. Ты сам это говорил. А когда я пришла к тебе реальная, ты стал меня убивать. За что? Что я тебе сделала? Ведь ты... ты любил меня, по настоящему. И, наверное, любишь сейчас. И каждый раз убивал. Больно и жестоко. Что я тебе сделала? Здесь, в реальном мире?

Снаут сжал под пледом кулаки и зажмурил глаза. Было больно, мучительно больно. Тем более, что перед глазами были примеры. Покойный Гиборян, Кельвин, который принял "гостью"... наверное тоже мечтал о чём-то таком, как и он сам. А Исилиэль вздохнула: