Золото: деньги прошлого и будущего - Нейтан Льюис. Страница 80

После победы на выборах Буш сразу же предложил Конгрессу соответствующий законопроект, который был одобрен Палатой представителей и понравился большинству сенаторов. Однако в конце 1989 года интриги в Сенате и обструкция со стороны лидера сенатского большинства Джорджа Митчелла привели к тому, что закон так и не был принят.

Национальное бюро экономических исследований считает, что спад в экономике, закончившийся рецессией 1990–1991 годов, начался в июле 1990 года, когда Буш официально отказался выполнять обещание не повышать налоги. Не помогло и то, что ключевая ставка ФРС по-прежнему находилась на высоком уровне. Следующим ударом по экономике стал бюджет, согласованный президентом с Конгрессом в конце сентября: его окончательный вариант не предусматривал снижение налога на прирост капитала. Напротив, максимальная ставка подоходного налога была поднята с 28 % до 31 %, а с учетом всех составляющих налоговой базы фактическая ставка превысила 34 %. Поначалу власти объясняли спад в экономике тем, что война в Персидском заливе вылилась в резкий рост цен на нефть. Спустя несколько месяцев стало понятно, что экономика вступила в фазу затяжной рецессии.

Американское правительство повторило некогда сделанную Гувером ошибку — повысило налоги во время рецессии. Власти руководствовались при этом теми же соображениями, что и Гувер: они надеялись сократить дефицит бюджета, который, как им казалось, угрожает экономике. Как ни странно, Конгресс и Казначейство испытывали панический страх перед бюджетным дефицитом ровно до тех пор, пока Буш не отказался от данного перед выборами обещания не повышать налоги. Мало кого волновал тот факт, что повышение налогов усугубило рецессию, что сказалось на налоговых сборах.

Рис. 12.2. Процентные ставки в США, 1988–2005

В результате бюджетный дефицит только вырос! Если в 1989 году дефицит составлял $152 миллиарда, в 1990 году он достиг уже $221 миллиарда, в 1991 году — $269 миллиардов, а в 1992 году побил все рекорды, увеличившись до $290 миллиардов (см. рис. 12.2).

Во многом повышение налогов и рецессия в период 1990–1991 годов были вызваны неверием в то, что правительству удастся продлить экономический бум, начавшийся при Рейгане и к тому моменту длившийся уже седьмой год. Неверие приблизило конец бума. Во время предвыборной кампании Буш обещал уменьшить бюджетный дефицит. Как Рейган, он рассчитывал на сокращение госрасходов в сочетании с мерами по стимулированию экономики, которые позволят увеличить налоговые сборы. Рейган оставил в наследство Бушу проект бюджета, согласно которому в 1990 году дефицит должен был составить менее $100 миллиардов — в том случае, если рост экономики в реальном исчислении будет на уровне 3,2 %. Но многие специалисты, включая председателя Комитета Палаты представителей по бюджету Уильяма Грея, сочли этот бюджет абсолютно фантастическим. «[Проект бюджета] основан на двух экономических допущениях, которые я никак не могу поддержать, — заявил Грей в декабре 1989 года. — Бюджет предполагает, что после шести лет экономического роста следует ждать роста в течение следующих пяти лет, причем идти он будет еще быстрее, чем в минувшие шесть лет. Кроме того, процентные ставки должны снизиться на два процентных пункта по сравнению с августом и оставаться на этом уровне в течение следующих пяти лет^[99]».

Доходность 10-летних облигаций Казначейства снизилась более чем на два процентных пункта с уровня в 8,2 %, отмеченного в августе 1989 года. В сентябре 1993 года она составила 5,23 %, а затем оставалась в среднем на уровне 6,39 % на протяжении всех 1990-х годов. Последовавший за рецессией рост экономики в период с 1991 по 2001 год доказал, что экономический подъем может длиться 11 лет.

Если бы Буш смог провести через Конгресс закон о снижении налога на прирост капитала и не дал бы повышать другие налоги, как он обещал избирателям, проект бюджета мог бы стать реальностью. Взамен рецессии экономика стала бы расти еще быстрее, как было после незначительного снижения налога на прирост капитала в 1997 году. Экономический подъем пополнил бы правительственную казну, дефицит бюджета превратился бы в профицит, как случилось в 1997 году. Снижение налогов поддержало бы доллар, рост доллара привел бы к снижению доходности долгосрочных гособлигаций, а Федеральному резерву было бы легче значительно понизить ключевую процентную ставку.

Вместо этого повышение налогов помешало дальнейшему снижению процентных ставок. ФРС продолжала понемногу уменьшать ключевую ставку, но очень медленно, и в декабре 1990 года ставка по федеральным фондам оказалась на уровне 7,0 % — довольно высоком. Несмотря на призывы администрации Буша, ФРС весь 1990 год вела борьбу с инфляцией, удерживая краткосрочные ставки выше 8 %, что создавало угрозу сокращения экономики — притом что повышение налогов представляло не меньшую опасность.

На самом деле Гринспен, давний противник бюджетного дефицита, использовал свое положение для того, чтобы заставить администрацию Буша повысить налоги: он просто не снижал процентные ставки ФРС, не получив доказательств того, что правительство пытается сбалансировать бюджет, что для него означало рост налоговых ставок. По мнению Гринспена, высокие долгосрочные процентные ставки и ослабление доллара были следствием бюджетного дефицита, и решать эту проблему следовало с помощью высоких ставок федерального финансирования (это весьма распространенная ошибка). Но если бы Буш настоял на снижении налогов, доллар мог подняться до таких высот, что ФРС была бы вынуждена понизить ключевую ставку — точно так же, как было в 1982 году, когда Волкеру пришлось смягчить денежно-кредитную политику.

ФРС продолжала снижать основную ставку на протяжении 1991–1992 годов, уже не думая о вызванном рецессией огромном бюджетном дефиците. Последний раз она снизила ставку в сентябре 1992 года — до 3 %. Администрация Буша в течение этих двух лет изводила ФРС просьбами о более решительном смягчении политики. Буш продолжал выступать за понижение налога на прирост капитала, но уже без прежней убежденности. Глава Казначейства Николас Брейди возложил ответственность за рецессию на Федеральный резерв и систематически нагонял страх на рынок облигаций, выступая за ослабление доллара и против ФРС.

Буш так и не снизил налоги, и начавшийся при Рейгане экономический бум сменился рецессией. Буш имел бы больше шансов на выборах 1992 года, если бы показал, что признает свои ошибки — например, принес бы извинения электорату и уволил бы главу бюджетной комиссии Ричарда Дармана, который добился повышения налогов.

Соперником Буша на выборах в 1992 году был демократ нового типа. Демократическая партия сделала выводы из поражения в 1984 и в 1988 году и отказалась от привычной программы перераспределения бюджета. Взамен Билл Клинтон предложил электорату «снизить налоги для среднего класса» и провести реформу государственного аппарата — повысить его эффективность и сократить количество госслужащих. В отличие от своих предшественников-демократов, в том числе Джимми Картера, Клинтон не обещал достичь полной занятости за счет ослабления доллара. Напротив, он взял курс на укрепление национальной валюты. Демократ Клинтон намеревался продолжить взятый Рейганом курс и сочетать крепкую валюту со снижением налогов и сокращением госаппарата. Республиканец Буш не смог ничего добиться ни в одной из этих сфер.

Естественно, что Гринспену и всей ФРС было легче работать с новым правительством, чем с администрацией Буша. Гринспен и министр финансов Ллойд Бенстен возродили традицию еженедельных деловых завтраков, которой пренебрегал Брейди. Они подружились и позже стали регулярно играть в теннис на кортах Белого дома. У Гринспена были все основания ладить с командой Клинтона: он хотел остаться на посту. Клинтон также был заинтересован в Гринспене: он хотел, чтобы ключевая ставка ФРС оставалась на уровне 3,0 %. Клинтон хвалил ФРС, демократы в Конгрессе грозились лишить ее политического веса и требовали большей прозрачности при принятии решений о повышении ставок: сложилась классическая ситуация «хороший следователь/плохой следователь».