Русалочья кровь (СИ) - Святненко Ева. Страница 22

— Дзинь, дзинь, дзинь, — раздалось практически под ногами.

Резкий бросок руки и Катя завладела полураскрытым бутоном. Сорванный цветок потускнел, почти перестал светиться, но и увядать не думал. Покачивался задумчиво на кусочке стебля.

Девушка завернула своё сокровище в хлопковую ткань и положила в маленькую сумочку кросс-боди, чтобы оставить руки свободными.

Домой Катенька летела радостная — удалась давняя задумка, теперь и остальное у них с Костенькой получится. Но не успела она уйти далеко от лисьего холма, как сильная боль отрезвила девушку. Кажется, волосами зацепилась, надо распутать. Катя подошла к дереву, но ближайшие ветки изогнулись и бросились на неё с со свистом.

Девушка присела от испуга и нападавшие мазнули по макушке, почти её не задев.

— Отдай, отдай мне, — раздалось сверху.

На суку сидела, покачиваясь, сморщенная старуха. Катя и не сразу её разглядела, приняла за огромный грибной нарост. Но нарост зашевелился, распрямился и ощетинился руками с когтями-лезвиями.

— Цветок отдай, отдай. Мой цветок. Красивый мой, ненаглядный. Зачем сюда пришла, чужое сорвала? Накажем, накажем, кха-кха, — старуха закашлялась и сплюнула в сторону девушки.

— Вы кто? — спросила Катя, пытаясь унять дрожь в голосе.

— Не знаешь, и не знать бы тебе. Лучше будет, — длинный нос зашевелился, зажил своей жизнью, втянул воздух. Чую запах твой нелюдской и голос у тебя текучий, как ручеёк. Слыхала я такой голос однажды. В автобусе ехала такая же текучая, мороком колдовским баловалась.

Старуха спустилась ниже, сощурила глаза, пытаясь разглядеть собеседницу в темноте.

— А так ты и не человек вовсе, не поняла-то я сразу сослепу. Тем боле, цветок тебе не надобен. Давай-ка сюда.

Тонкая, сухая рука потянулась к русалке, а та отмерла и кинулась прочь.

— Стой, девонька, куда же ты? Не угонится старушка за тобой, — издевалась сгорбленная карга, скача по кронам вслед за девушкой.

Катенька подпрыгнула и зависла над землей, поднялась над деревьями, закачалась, слегка задевая листву кончиками пальцев на ногах. Взмах рукой, и легкий ветерок понёс ее так быстро, как никакой человек бежать не сможет. Фу, кажется, оторвалась, успела подумать девушка, как снизу раздался треск. Старуха объявилась снова, теперь уже оседлав выломанный ствол молодой березки, зажав его между ног и подоткнув подол серого платья за пояс. На этой метле она скоро догнала Катеньку и вынудила петлять зайцем, чтобы не попасться в корявые объятия.

— Найди другой цветок. Что ты пристала?

— Нет другого. Есть один только. Отдай его, отдай, — завывала старуха.

Сумасшедшая какая-то, решила Катя, и попыталась ускориться. Ведьма не отставала, летала вокруг нее на березовой самодельной метле, что-то неразборчиво шептала, иногда визжала «отдай его, отдай», толкалась, драла за волосы.

— Отстань! — отчаянно выкрикнула измученная Катя и старуха исчезла, чтобы через секунду спикировать сверху и сбить девушку.

Кусты смягчили падение, русалка приземлилась на четвереньки и сразу вскинулась, зашарила взглядом по небу. Никого, куда же делась мерзкая карга? Девушка ощупала себя, проверила на месте ли сумочка и подобрала толстую ветку — сгодится для защиты. Она упала на небольшую полянку — может попробовать уйти понизу от преследующей ведьмы?

— Ррррр, — раздалось глухое угрожающее рычание.

Катя вмиг похолодела и облилась потом — из темноты не неё пялились глаза, звериные, страшные. Глаза погасли и вспыхнули в другом месте. Да их тут много, догадалась девушка и крикнула срывающимся голосом:

— Выходите! Что прячетесь?

Раздвинув листву, вышел, нет — величаво выплыл огромный серый волк, высотой с целого телёнка. Откуда-то раздался смешок, и русалка разозлилась. Так это карга её в западную часть леса притащила, к охотящимся оборотням. Вот гадина. В пылу гонки Катя не заметила, куда они направляются, но сейчас уже поздно себя винить, надо выбираться как-то.

Волки появлялись один за другим, в полном молчании, даже шагов не слышно. От этой неестественной тишины волосы встали дыбом и пересохло в горле. Катя лихорадочно думала, искала выходы. Внизу волчье племя, готовое любой русалке глотку разодрать, вверху притаилась зловредная старуха. Западня.

Если только старухе цветок папоротника кинуть и улететь, пока та ловить будет? Но без цветка все плану пойдут насмарку, придется еще год ждать. А ждать Катенька не хотела. Жемчужина должна ей принадлежать, тогда сможет она унять ненависть своих сестер-русалок к перевертышам, новый договор они заключат, где никто друг друга обидеть не сможет. А если противники нового порядка найдутся, то не жить им в Сервуге. А вот стоят тут эти и счастья своего не понимают.

Самый крупный волк прыгнул. Как в замедленной съемке Катя видела — вот присел, набирая мощь для прыжка, вот оторвались лапы от земли, вот оскаленная морда метит ей прямо в лицо.

Девушка взлетела, уходя от звериных клыков и увернулась от ведьмы. Та, растопырив руки, и оскалившись не хуже волков, кружила над полянкой и не давала подняться выше.

— Да пропусти, ты. Гадина беззубая! — русалка принялась ругаться, чего никогда себе раньше не позволяла.

— Зубов мало, да все мои, — огрызнулась старуха. А от тебя скоро ни зубов, ни волосьев не останется. Вона как скачут.

Волки мельтешили внизу, взрыкивая, подпрыгивая, щёлкая зубами в надежде зацепить Катю за ногу. И у них получилось. Девушка на секундочку только отвлеклась, чтобы взглянуть на них, а ведьма этим воспользовалась — упала кулем сверху, и вместе они свалились в мохнатый клубок из лап, зубов, когтей.

К старухе стая интереса не проявила, а русалку прикусил за руку ближайший зверь и потащил за собой волоком.

Девушка пыталась вырваться, отбиться, но силы были не равны. Волки сменяли друг друга, зажимали челюстями то руку, то ногу и продолжали тянуть её за собой.

Катя вскрикивала каждый раз, когда клок её розовых волос застревал в зарослях, когда в тело вонзались камни и острые сухие сучья, когда волчьи зубы оставляли новую отметину. Ей показалось, что прошла целая вечность, пока они не оставили её.

Девушка сжалась комочком, закрываясь от нападения, но ничего не происходило. Катя открыла глаза и робко осмотрелась.

Всё вокруг уставлено свечами, светло почти как днём. Свечи расположены не абы как, а закручивались спиралью, в центре которой возвышался огромный пень. А на пне что-то сверкало и слепило.

Под корявым вязом со сломанной верхушкой сидел белый волк, в глазах которого полыхала ярость. Неспеша он встал, и остальные волки попятились, как единое целое, заскулили, заплакали, прося прощения.

Белый волк рыкнул, разбежался, пружинисто подпрыгнул и перемахнул через пень.

Ножи, сообразила Катя, это десятки ножей, воткнутых в древесину. Почему-то она ясно рассмотрела она, что у одних ножей рукоятки обмотаны кожаными лентами, у других сделаны из полированного металла, у третьих украшены завитушками и славянскими оберегами.

Над этими рукоятками и пролетел белый волк, а с другой стороны пня — приземлился уже Константин.

— Костя, — прошептала Катенька, сил не было кричать.

— Всё хорошо, девочка моя, сейчас я тебе помогу, — Костя взял её на руки, прижал к себе, пачкаясь в голубой русалочьей крови.

Один из волков глухо зарычал, ещё пара голосов присоединились к нему. Костя даже не обернулся, продолжал с Катей разговаривать.

— Сейчас к себе домой отнесу и посмотрю твои раны. Держись, моя любимая, душа моя.

— Костя, они же альфе доложат, что я у тебя.

— Вот и хорошо, — Костя сжал губы в тонкую линию, — альфа разборки устроит и показательную битву, чтоб непослушных наказать. Но он стар, и старость ему мозги в пыль покрошила. Я его убью.

— Но как же? А другие?

— Не волнуйся, маленькая, — Костя нежно взглянул на грязное осунувшееся лицо возлюбленной. — Последние полгода я хорошо поработал. Большинство перевёртышей на моей стороне. Настало время показать зубки.