Радуга до небес - Картленд Барбара. Страница 28

И больше ничего. Впрочем, чего, собственно, она еще ждет?

Барри сделался монахом! Веселый, озорной Барри, который обожал возиться с Робином, с удовольствием поддразнивал ее, наслаждался вместе с ней бешеным галопом по горам, вдруг зачем-то напялил желтую рясу монаха, бросил все, чем владел до сих пор!

Нет, этого не может быть! Он исповедует философию, а эта наука не имеет отношения ни к какой религии.

А что если ему просто захотелось побыть одному, чтобы никто не смог его побеспокоить? Ведь для этого ничего лучше монашеской кельи не придумаешь. А вдруг Барри настолько уверовал в Будду, что решил посвятить ему всю дальнейшую жизнь? Ведь недаром столько лет изучал он буддистскую религию.

Диана неустанно задавала себе вопросы и никак не могла найти ответа. Ей казалось, что этот удар судьбы свел на нет все ее надежды и стремления.

У нее не осталось в жизни никакой цели и было абсолютно все равно, что теперь сулит будущее. Да и может ли что-нибудь заменить потерю любимого человека, желаннее которого у нее не было на всем белом свете?

Диана точно знала, что Барри вызвал в ее душе это страстное чувство, равного которому ей еще не доводилось испытывать. Она даже не ожидала от себя способности любить.

Как часто в своей прежней жизни Диана приходила в негодование, когда слышала истории о разбитых сердцах. У нее на все случаи был готов один ответ: нужно уметь держать себя в руках, что бы ни случилось, даже если вдруг твоя любовь осталась без взаимности.

Девушек, страдающих от неразделенной любви, она называла не иначе как истеричками.

Теперь ей самой пришлось испытать, что такое, когда тебя не любят. Она не плакала и не рыдала, у нее пропал всякий интерес к жизни.

Диана стала чахнуть не по дням, а по часам. Что ей жизнь, когда рядом нет любимого человека? Одна сплошная пытка. Смерть стала для нее единственным избавлением.

Диана словно пребывала во сне, и Шнайберы были всерьез обеспокоены ее здоровьем.

Они никак не могли понять причину такой внезапной перемены. Только что Диана была здоровой, жизнерадостной девушкой, и вдруг… Бледное изможденное лицо, полная апатия ко всему.

Если бы подобное случилось с ней после смерти отца, это еще можно было бы понять, но такая перемена всего за одну ночь, когда и намека не было на трагедию! Никто не мог ничего понять.

Миссис Шнайбер решила с пристрастием расспросить Диану, однако вразумительного ответа так и не получила. Даже Рут поднялась с постели, чтобы поинтересоваться, что же такое произошло.

Шли дни. Но Диане они казались годами. Страдания, поначалу такие тяжелые, что казалось, их невозможно вынести, сменились глубочайшей депрессией. Она бродила по дому как тень, безразличная ко всему.

И тогда миссис Шнайбер решила, что она обязана поговорить с Хьюго.

В том, что это он довел бедняжку до такого состояния, она ни капельки не сомневалась. Ну, теперь держитесь, лорд Долк! Уж она-то ему все выскажет!

Для начала почтенная дама заручилась поддержкой мужа.

— Мне очень нравится Диана, — заявила она ему. — Как хорошо, что мы ее наняли! Общение с ней идет нашей Рут только на пользу. Посмотри, какая она в последнее время бодрая и веселая! А все почему? Потому, что есть с кем пошептаться о своих девичьих секретах. И я не позволю, чтобы бедная девочка так переживала из-за кого-то, будь он хоть трижды лордом! Права я или нет?

— Ну конечно, права, — рассеянно ответил мистер Шнайбер.

Придя в очередной раз к Шнайберам с визитом, Хьюго был чрезвычайно удивлен, когда ему передали, что миссис Шнайбер желает с ним поговорить.

Он послушно поднялся по широкой лестнице, устланной ковром пурпурного цвета, и вошел в гостиную — комнату, сплошь уставленную золочеными безделушками. Гостиной этой пользовались в тех редчайших случаях, когда миссис Шнайбер ругала прислугу. В остальное время она пустовала.

Миссис Шнайбер, облаченная в черное бархатное платье, отделанное белыми полосками из горностая, сидевшее на ней, словно на барабане, бросилась навстречу Хьюго, не успел дворецкий произнести его имя.

Она заметно нервничала, и Хьюго долго не мог взять в толк, что же произошло, пока наконец миссис Шнайбер не добралась до сути дела.

— Может быть, вам это покажется странным, лорд Долк, — поспешно проговорила она, — но мне непременно нужно было поговорить с вами наедине. Конечно, вы можете сказать, что я лезу не в свое дело, но я так полюбила бедную девочку. У меня прямо сердце разрывается смотреть, как она страдает!

— Кто? Диана? — уточнил Хьюго. Миссис Шнайбер усердно закивала:

— Да, Диана. Вы и сами, наверное, видите, лорд Долк, что она не в себе. Не ест, не пьет, вся исхудала и почернела. А по ночам рыдает в подушку, уж поверьте мне.

— Боже правый! — воскликнул Хьюго. — В чем же причина, как вы думаете?

Миссис Шнайбер многозначительно посмотрела на него своими черными маленькими глазками. Потом доверительно коснулась руки Хьюго своей пухлой, унизанной кольцами рукой.

— Влюбилась, — уверенно заявила она.

— Влюбилась? — опешил Хьюго. — В кого?

— Да бросьте вы, лорд Долк, — хитровато улыбнулась миссис Шнайбер. — Вам ли этого не знать!

— Неужели в меня? — поразился Хьюго, порывисто вскакивая. — Дорогая моя миссис Шнайбер, боюсь, вы ошибаетесь.

Миссис Шнайбер упрямо покачала головой.

— Нисколько, — проговорила она. — Я знаю, что совершенно права.

— Вы и в самом деле полагаете, — недоверчиво продолжал Хьюго, — что эта перемена в Диане, которой не было и в помине еще на прошлой неделе, вызвана любовью ко мне?

Миссис Шнайбер кивнула. Некоторое время Хьюго по-прежнему с сомнением смотрел на нее.

— Неужели вы и в самом деле правы? — задумчиво произнес он наконец.

— Я в этом уверена. И считаю, настало самое время с ней поговорить.

— Поговорить? — переспросил Хьюго, не понимая. — Вы хотите сказать, сделать ей предложение?

— Естественно, — ответила довольная миссис Шнайбер. — Не обижайтесь, уже давно пора. Насколько я помню, вы скоро почти год как ухаживаете за Дианой. Приходите к нам чуть ли не каждый. день, чтобы с ней повидаться, а предложения все никак не делаете. Немудрено, что девочка страдает.

— Помнится, когда мистер Шнайбер ухаживал за мной, — продолжала она, — я долго не была уверена, что он собирается на мне жениться. Как же я была несчастна! То и дело лила слезы.

А Саймон и не думал торопиться, ну точь-в-точь, как вы. А когда наконец он мне сделал предложение, я чуть не бросилась ему на шею от радости. Знаете, я ведь так любила его. Более того, я ни разу в жизни не жалела, что вышла за него замуж.

Хьюго смотрел на миссис Шнайбер и искренне восхищался ею. Она боролась за счастье Дианы так отчаянно, словно та была ее родной дочерью.

Под маской светской дамы, которую миссис Шнайбер усердно натягивала на себя последние годы, скрывалась, оказывается, простая, добрая женщина.

Хьюго порывисто протянул ей руку.

— Я попрошу Диану выйти за меня замуж, — просто сказал он.

Миссис Шнайбер так и просияла.

— Подождите здесь, подождите! — радостно воскликнула она. — Я сейчас ее позову. О Господи! Я себя чувствую такой молодой!

Она чуть ли не бегом бросилась к двери, но на пороге обернулась.

— Вы сможете сделать ее счастливой, — проговорила она. — Вы хороший человек, я в этом уверена.

Она промокнула слезинку, собравшуюся в уголке глаза, и вышла, тихонько прикрыв за собой дверь.

Оставшись один, Хьюго беспокойно заходил по комнате. Хотелось собраться с мыслями и все хорошенько обдумать.

Он любил Диану, страстно желал ее и в последнее время чувствовал, что не может жить без нее и что рано или поздно неизбежно попросит ее руки.

Но он все откладывал этот день, не решаясь сделать такой серьезный шаг, уговаривая себя, что со временем история самоубийства ее отца забудется и никто больше не обратит на них особого внимания. А время все шло и шло…

Когда стало известно о финансовом крахе сэра Хедли, Хьюго пришел в ужас. Первой его мыслью было то, что он еще легко отделался.