Закон Уоффлинга (СИ) - "Saitan". Страница 10

— Я никогда не думал, что где-то может быть столько сов! Они гадят друг другу на головы, только посмотри! — сказал он с восторгом и чуть не выпал из огромного незастеклённого окна. Том еле успел поймать его. Оказалось, он поскользнулся на совиных отходах жизнедеятельности.

«Какой бы был некролог! Поскользнулся на совином говне — покойся с миром, в следующий раз мы там почистим!»

— Осторожнее! — рявкнул Риддл, резко схватив Гарри за запястье. — Тебе жить надоело?

Сердце громко застучало в груди, отдаваясь эхом в ушах.

— Прости, — смущенно улыбнулся Гарри, но было видно, что он нисколько не раскаивается.

«Упал бы, и проблем было бы меньше».

«Точно, собрал бы его по окрестностям в мешок и принес декану: вот ваш мальчик, извините».

После этого Том водил его по замку, крепко взяв за руку. Казалось, его ни на секунду нельзя от себя отпустить — он так и норовил снести что-нибудь плечом или бедром или поскользнуться на ровном месте. Том с ужасом представлял, что не усмотрит за ним в первый же день своего ответственного задания, и Снейп навсегда запретит ему походы в запретную секцию.

«Он навредит твоей репутации. Лучше бы ты отказался от него и запретной секции — так хоть авторитет сохранишь! Ходить по школе за ручку — это же полный сюрреализм! Это все равно, что МакГонагалл, вылизывающая свою ногу в человеческом обличии!»

«Репутация — не настолько хрупкая вещь! Вся школа поняла сразу, что с Гарри что-то не так. Наоборот, тебя будут больше уважать за то, что опекаешь больного паренька, водишь его за руку, как заботливый староста. И та книга о темнейших чарах наконец-то откроет свои тайны…»

— Гарри, куда ты лезешь? Стоять! — Том отвернулся всего на минуту, чтобы поприветствовать старост с седьмого курса Рейвенкло, а когда оглянулся, Гарри уже пытался залезть в озеро, закатав штанины до колен и скинув ботинки.

Он привёл его на берег, чтобы показать гигантского кальмара, который грел свои щупальца на мелководье. После ливней и грозы установилась жаркая, безоблачная погода, и кальмар всплыл поближе к солнцу.

— Я хочу его потрогать! Ого! Том, смотри, смотри, вон его глаз! Какой огромный!

У Тома что-то ёкнуло в груди.

Он намочил ботинки, но успел поймать Гарри за шкирку до того, как тот провалился в яму на дне, о которой знали все ученики. В этом месте потому никто и не купался — слишком много было ям. Им оборудовали специальный пляж в паре сотен футов, но Гарри, конечно, не мог об этом знать.

— Мерлин видит, Поттер, ты сам себя пытаешься угробить. Ну кто трогает гигантских животных? Он же утопит тебя, ты и пискнуть не успеешь! Там на дне огромные ямы, ты что, не видел? Стой рядом со мной и не шевелись! — он высушил его и себя и повёл за руку показывать безопасный пляж.

Страшно было представить, что испытали его родители, как только Гарри научился ходить. В том возрасте, когда он потерял способность двигаться, дети только начинают познавать мир. Конечно, сейчас ему хотелось наверстать упущенное. И Снейп взвалил на Тома огромную ответственность — присматривать за этим неугомонным любопытным существом. Он уже чувствовал, что преждевременно поседеет с таким соседом.

— Послушай, Гарри, — усадив парня перед собой на единственное в комнате кресло, начал объяснять ему Том после прогулки. — Это волшебный, древний замок. Тут нужно быть осторожным и внимательным. Прошу, не лезь без меня никуда, где нет других учеников, понятно? Тут полно скрытых проходов и ловушек, исчезающих ступенек и комнат, лестницы постоянно меняют своё направление, а коридоры заводят в хитрые тупики. В запретном лесу теперь обитает самый настоящий акромантул и стадо злобных кентавров, в озере живут русалки и водяные черти, ты должен быть очень осторожным!

— Я понял! — радостно улыбнулся Гарри. — Я же не идиот, Том! Я никуда не полезу один. Но… Русалки?! Водяные черти?! Мы можем на них посмотреть?

«Потонет он, ставлю десять галлеонов», — заявил внутренний голос.

«Не потонет, если ты будешь внимательнее», — возразил ему второй.

Том только покачал головой и нахмурился. Злиться именно на Гарри не получалось, хоть он и доставлял столько хлопот. Это Том тут взрослый и опытный маг, это он должен оберегать его. Какой спрос с ребёнка, пусть он и в теле взрослого?

Вечером после ужина Гарри ушёл к Снейпу, и Том еле удержал себя от того, чтоб не пойти за ним следом. В новую категорию следовало отнести поведение «обеспокоенного придурка». После целого дня в его компании он действительно стал опасаться, что Гарри запнётся о свои шнурки и разобьёт голову о стену.

Дни полетели друг за другом с большой скоростью. Том привыкал к Гарри и к своим новым обязанностям, а тот, в свою очередь, привыкал к школе и окружающим его людям. Ему было очень сложно, Том сразу это заметил, но ничего не предпринял.

Поттер не понимал, что стоит говорить, а что — нет, и это отталкивало других слизеринцев. Он мог открыто сказать, что Панси слишком ярко накрасилась, что Драко слишком сильно пытается угодить Тому, что Теодор слишком долго смотрит на Блейза, и это неприлично. Подобными высказываниями он настроил против себя большинство на факультете, но неизменно веселил Тома.

Так приятно было видеть, как спадает с лица бестолковая шалава Панси, когда Гарри говорит, что такой яркий макияж больше подходит столетней ведьме, а не юной девочке!

Гарри искренне не понимал, что делает не так, а Том специально молчал, потому что не хотел терять возможность веселиться за его счёт. К тому же, ему необъяснимым образом нравился тот факт, что Гарри кроме него ни с кем не общается. Практически. Забини всё равно постоянно крутился где-то рядом с ним, но Том закрывал на это глаза, потому что так ему самому было удобнее, ведь он не мог следить за безопасностью мальчишки двадцать четыре часа в сутки, а из Забини получилась неплохая нянька.

За Гарри было интересно наблюдать. Он с жадностью пытался наверстать всё, что пропустил, кидался из крайности в крайность и жутко бесил чинных слизеринцев, считающих его поведение глубоким оскорблением. Но они, конечно, молчали, следуя приказу Тома.

За неделю Гарри успел побыть членом клуба плюй-камней, шахматного клуба и музыкального. Ничего из этого ему не пришлось по душе, поэтому в следующий понедельник он заявил Тому, что хочет стать художником. Президент клуба искусств категорически отказался его пускать, когда увидел странные каракули Гарри, которые тот гордо называл импрессионизмом, но мальчишка не расстроился и решил не сдаваться. Он заваливал бедного семикурсника своими «гениальными» рисунками по почте пару дней, пока тот не обратился лично к Тому и не попросил прекратить эту пытку. У парня реально дергался глаз, когда он упоминал фамилию Поттер.

Глаз дёргался также и у многих учителей, испытавших на себе всю силу теоретических знаний Гарри и его неуемной жажды поделиться с миром своими умозаключениями, также некоторый тик наблюдался у школьных домовиков, которые стали объектом журналистского расследования репортёра Поттера, мечтающего рассказать миру о тяготах рабства.

Том никогда столько не хохотал.

Жизнь рядом с Гарри напоминала идиотский маггловский ситком, и Риддл, внезапно, обнаружил, что сам тоже стал актёром этого ситкома. И, вопреки всему, это не раздражало, а наоборот, поднимало настроение.

— Это что такое? — в среду Том вернулся в комнату после собрания уже к вечеру и обнаружил несколько изменений, которые привели его в замешательство.

Кресло у камина, которое он раздобыл в комнате потерянных вещей, обзавелось цветастым полосатым пледом, на камине стояли большой пузатый белый чайник и пара чашек, над ним красовались большие часы в форме снитча, а на полу появились пушистый коврик и пара больших подушек вырвиглазной расцветки.

«Похоже, он собрался тут гнездоваться, — расхохотался внутренний голос. — Что это за цвет такой у коврика? У него вообще название есть? Что-то вроде «рвота единорога»?»