Роман с призраком - Картленд Барбара. Страница 26

– Впредь надо быть осторожнее, – заметила Демелса. – А вдруг кому-то вздумается вывести из строя нашего Файерберда накануне субботних скачек.

– Не иначе, как через мой труп! – заверил Эббот. – Уж теперь, помяните мое слово, никому спуску не дам! Он прыснул в кулак:

– Повезло его милости! Проснулся аккурат вовремя и сразу – в конюшню, словно сердце у него почуяло, что там орудуют те негодяи.

– Сердце почуяло? – переспросила Демелса.

– Сам Доусон сказал об этом лично мне, – не без гордости пояснил Эббот.

Демелса улыбнулась: граф Треварнон благоразумно взял на вооружение подсказанное ему объяснение.

– Его милость, несомненно, очень удачливый джентльмен, – заметила Нэтти.

– Как сказать, – возразил Эббот. – Наверное, стал удачливым, когда вырос. Но мистер Доусон рассказывал, что старый граф был натуральный тиран и его сын страдал от крутого его нрава наравне со всеми в доме.

– Тиран? – заинтересовалась Демелса. – Это в каком же смысле?

– Мистер Доусон сказал, что в доме все дрожали: чуть что, милорд приходил в неописуемую ярость, и тогда от него доставалось всякому, кто попадался под руку. И еще Доусон рассказывал, что молодой господин рос, всеми заброшенный.

– Заброшенный? – У Демелсы от негодования округлились глаза.

– Ну, он выразился по-ученому:» в небрежении «, – поправил себя старый конюх. – Вам-то повезло, мисс Демелса. Уж как о вас пеклись покойные папочка и мамочка! Да что там говорить, ведь у многих очень благородных господ дети растут, как сироты, все с нянями да гувернантками, а родителей неделями в глаза не видят.

Демелса молчала.

Ей было странно слышать, что такой блестящий джентльмен, такой удачливый – на зависть всем окружающим, в детстве был несчастлив.

В душе ее шевельнулось сочувствие.

– Граф, наверное, очень одинок: его жена – безумна, родители – умерли, и он не имеет ни брата ни сестры, – покачала головой Демелса.

А если ребенок растет у равнодушных родителей, его жизнь становится совершенно невыносимой. Подобной судьбы Демелса даже не могла вообразить.

В то же время, при всем сострадании к графу, обделенному любовью и в детстве, и в браке, Демелса твердо знала, что не должна с ним больше встречаться.

Обстоятельства, побудившие ее выступить на его защиту от коварства мстительной леди Сайдел и злого умысла сэра Фрэнсиса, были настолько вопиющи, что вполне извиняли – во всяком случае в ее глазах – нарушение обещания, данного брату.

Но теперь, как бы Демелсе ни хотелось увидеться с графом, поговорить с ним, она не могла нарушить данное Джерарду обещание.

Она и сама знала, что только такое решение являлось единственно верным. Дальнейшие встречи с графом ни к чему хорошему бы не привели.

Поэтому, вернувшись со скачек, девушка задвинула засов на двери, через которую граф мог бы проникнуть в потайные помещения.

Стремительно взбежав по лестнице, она поклялась себе ни под каким видом не выходить из этой комнаты до утра – из опасения, что услышит еще какой-нибудь разговор, не предназначенный для ее ушей.

Однако запретить себе думать о графе она не могла.

Неотрывно глядя на него, когда он вел Крусадера взвешиваться после скачек, Демелса пришла к выводу, что во всем английском королевстве невозможно найти ни такого красивого мужчины, ни столь красивого животного.

Она с радостным волнением слушала приветствия, которыми толпа провожала победителей.

И хотя немало зрителей потеряло деньги на этом заезде, даже проигравшие как истинные ценители этого вида спорта участвовали в чествовании победителей необыкновенно зрелищной скачки.

– Спасибо за ужин, все было очень вкусно! – сказала Демелса Нэтти.

Положив столовые приборы и грязную тарелку на поднос, она налила себе бокал оранжада из кувшина.

– Жаль, что я не могу выразить повару графа восхищение его кулинарным искусством, – продолжала девушка.

– Да, что-что, а уж это совершенно невозможно, – сказала Нэтти. – Сказать по правде, мисс Демелса, я жду не дождусь, когда вы сможете выйти из этой душной кельи на свет божий и вернуться в свою комнату.

– Ждать осталось недолго, – тихо ответила Демелса. – Граф со своими друзьями уже скоро уедет.

– Поскорей бы! – подхватила Нэтти, несмотря на свою обычную наблюдательность, не заметившая грусти в голосе хозяйки. – Мне кажется, будто они здесь гостят у нас уже целый месяц.

– Да, тебе пришлось потрудиться в эти дни, – посочувствовала Демелса.

– Я устала не от работы, – возразила няня. – Я все время нахожусь в напряжении, до смерти боюсь, что кто-нибудь прознает про ваше существование. Вот и сегодня Бетси чуть не проговорилась. Слава богу, вовремя взглянула на меня и опомнилась. Я уж думала, беды не миновать!

– Не стоит так беспокоиться, – рассеянно заметила Демелса. – Осталось потерпеть всего два дня.

Произнеся вслух эти слова, Демелса словно заново ощутила неотвратимость разлуки с графом Треварноном, возвращения к монотонной жизни последних лет.

– Мне пора идти, – сказала Нэтти, – а вы, мисс Демелса, ложитесь пораньше. Хватит портить глаза над книжками. Вам сегодня и без чтения впечатлений было предостаточно.

– Да, всем нам пришлось поволноваться, – кивнула Демелса. – Спокойной ночи, Нэтти.

Поцеловав няню, она проводила ее до двери и осталась стоять перед входом, высоко подняв свечу, чтобы ей было удобнее спускаться.

Вернувшись в комнату и поставив свечу в канделябр на алтаре, девушка стала рассматривать статую Богоматери, которую знала с самого детства.

Подумав, что ее молитвы о здоровье Крусадера и его победе на скачках были услышаны, она решила поблагодарить бога, памятуя слова матери, всегда наказывавшей так поступать, когда тебе даровано что-то хорошее.

– Спасибо тебе, господь! Спасибо, Пресвятая Дева!

Эти слова были полны наивного, почти детского воодушевления.

Вспомнив великолепное зрелище, которое представляли собой Крусадер и его владелец, Демелса с улыбкой поднялась с колен и, обернувшись к двери, встретилась взглядом с графом.

Несколько мгновений оба молчали.

Граф первым нарушил тишину:

– Зачем вы заперли дверь?

– Как же вы вошли? – вопросом на вопрос ответила Демелса.

– Нэтти оставила открытой другую дверь.

– Она была бы в ужасе, увидев вас здесь, – заметила Демелса.

– Я хочу поговорить с вами.

Демелса молчала, стараясь подавить охватившее ее волнение. Судя по настойчивости его тона, граф Треварнон приготовился услышать отказ.

– Я понимаю, что мое желание несколько нарушает общепринятые правила, но как иначе мы можем пообщаться?

Вначале Демелса не поняла, что граф Треварнон имеет в виду. Потом она сообразила, что потайная комната служит ей спальней, от этой мысли ее бросило в жар.

Она застенчиво сказала:

– Я об этом раньше не думала. Но больше некуда… – Голос не слушался ее.

Вздохнув, Демелса продолжала:

– Мы могли бы встретиться в садике, туда я могу выйти незаметно.

– А о моем возвращении в дом никто не знает, – ответил граф.

– Тогда идите туда! Я скоро присоединюсь к вам… – пообещала она.

Пристально взглянув в ее глаза, он с недоверием спросил:

– А вы правда придете? Или это просто уловка, с помощью которой вы собираетесь от меня избавиться?

– Разумеется, нет! – с жаром возразила Демелса.

Граф Треварнон понял, что это чистое создание не имеет в своем арсенале традиционного запаса дамских хитростей, применяемых светскими красавицами для привлечения кавалеров.

– Я приду, – пообещала Демелса. – Если вы вправду этого хотите.

– Не сомневайтесь в этом, – сказал граф. – Мне необходимо с вами поговорить.

Он знал, что последняя фраза прозвучала как приказ, и чувствовал, что повелительный тон подействовал на собеседницу.

– Я приду, – повторила Демелса. – Но вы должны как можно скорее покинуть эту комнату.

– А я найду выход? – спросил граф.

– Если возьмете свечу, вы его не пропустите.