Любимая игрушка Зверя (СИ) - Ангелос Валерия. Страница 17

Я вижу все, о чем говорит Зверь. Живо. Ярко. Четко. Будто пока он смотрит прямо в мои глаза, все это уже происходит.

А когда его пальцы заключают мое запястье в капкан, пульс и вовсе сходит с ума. Толчки крови бьют по вискам, оглушают. И даже тревожный звон разбившегося бокала никак не помогает протрезветь, очнуться и сбросить цепкие путы кипучего наваждения.

У меня впечатление, точно я уже под ним. Под горячим и сильным телом. В безграничной власти голодного и похотливого Зверя. Вою и ору, как безумная, царапаю широкую спину ногтями, извиваюсь под грудой железных мускулов, обнимаю его крепкие ноги своими бедрами, льну плотнее, выгибаюсь и покорно отвечаю на жесткие толчки.

Я ощущаю губительную тяжесть, жар горящей плоти, невыносимую твердость стальных мышц. Как будто он уже раскладывает меня перед собой, сдирает одежду и наваливается сверху. Берет рваными одержимыми толчками, грубым рывком погружается до предела.

Я должна прекратить это. Сейчас. Немедленно. Избавиться от морока и предательского оцепенения. Я должна...

Зверь поднимается и сокращает расстояние между нами за считанные мгновения. Приближается вплотную. Подхватывает меня и усаживает на стол, оказывается между моими разведенными бедрами. Как тогда. После бойни на ринге. Однако теперь еще страшнее. Пугает не он, а моя дикая и совершенно ненормальная реакция.

Не успеваю ни вскрикнуть, ни дернуться. Горячие пальцы ловко ныряют под оба моих свитера, пробираются под бюстгальтер и сжимают грудь, заставляя содрогнуться от ледяной дрожи.

- Нет, - сдавленно бормочу я. – Пожалуйста, нет.

- Нет? – скалится хищник.

Отстраняется, но только частично. Убирает лишь одну руку, второй продолжает нагло орудовать под свитером, опять принуждает содрогаться.

Боже. Миша за все годы брака так меня не трогал, да и трогать особо нечего. Грудь маленькая, даже после рождения детей размер не прибавился. Все скромно. Но этот чудовищный мужчина умудряется задевать тайные точки, пробуждает во моем теле порочные токи, растравляет жажду наслаждения.

- Такая пугливая, - заключает, буравя меня взглядом

- От-пусти, - задыхаюсь.

- Зря дергаешься, - произносит хрипло. – Моя женщина всегда под защитой. Никто не рискнет ей вред причинить.

Накрывает мой рот большим пальцем, поглаживает губы. И я помимо воли издаю гортанный стон, вспыхиваю от стыда за свою собственную распущенность.

Я же замужняя женщина. Я за всю жизнь единственного мужчину познала.

Что происходит? Что со мной творится?

Всхлипываю. А он вдруг резко прекращает терзать мою грудь. Длинные пальцы проскальзывают по ребрам, как по клавишам музыкального инструмента. Ловко, осторожно, нежно. От такого громилы подобной ласки не ждешь.

Моя кожа становится гусиной. Не могу контролировать природные рефлексы. Краткий миг – его ладонь проникает за пояс джинсов, не расстегивая, сдвигает нижнее белье и накрывает лоно.

Мои глаза округляются до боли. Крик забивается в горле. Зверь зажимает рот, запрещая вопить.

- Тебе нравится принимать член в глотку? – спрашивает он, начиная невыносимо медленно лаская меня в самом чувствительном месте.

Нет, нет, нет. Бешено мотаю головой. Протестую.

Пошлый вопрос обжигает и повергает в состояние глубоко шока.

Он, что... Он правда собирается...?

Даже мысль не решаюсь доиграть до конца.

Слезы наворачиваются на глаза.

- Я не заставлю тебя отсасывать, - шепчет на ухо, медленно обводит языком, прикусывает мочку. – Если только сама не захочешь опуститься передо мной на колени.

Не захочу. Никогда. Нет!

Цепляюсь в его руку, пытаюсь отодвинуть от себя. Но он никак не реагирует на это сопротивление. Не отпускает. Терпит молча, даже когда до крови царапаю. А потом проталкивает пальцы вглубь моего тела, вынуждая захлебнуться сдавленным воплем. Задрожать и сдаться, покорно обмякнуть в безжалостной хватке. Рот надежно зажат, вопить бесполезно. Лоно подвергается самому настоящему штурму.

Меня так не трогали. Там. Прежде. Сочетая жесткий напор и безбрежную нежность, перемежая все оттенки экстаза, обнажая грань за гранью. Вынуждая задыхаться.

Низ живота выкручивает неистовый спазм. Бедра инстинктивно подрагивают. Спину выгибает судорога. Еще. Опять. Снова и снова. До состояния близкого к обмороку.

Я отключаюсь. Кажется. На миг. Или даже на пару мгновений. Падаю в черноту и возвращаюсь обратно, четко ощущая, как влага выделяется толчками.

Какой стыд. Ужас. Кошмар. Не могу себя контролировать. Сдерживать не могу. Я полностью теряю ориентацию в пространстве. Перестаю соображать.

И будто в насмешку – его запах. Аромат Зверя. Пропитывает реальность, проникает под кожу, по жилам растекается отравой.

Это парфюм? Дорогущий и модный. Или же это он сам так пахнет? Острый. Колючий. Жгучий. Пряный. Как шторм. Ураган. Грозовое предупреждение.

Его губы. Красиво очерченные. Идеальные. Напрочь порочные. В опасной близости от моих губ. Внутри становится больно от преступного желания податься вперед. С трудом одергиваю себя, изгоняю дурманящий мираж из одурманенного разума.

- Горячая ты, - хриплый голос как лезвие между ребрами входит.

- Ч-что? – роняю чуть слышно. Он шумно втягивает воздух. Трется щекой о мою шею. Не пытается поцеловать, просто прикасается и точно клеймо выжигает.

Его пальцы до сих пор поглаживают меня. Неспешно. Легко. Скользящими движениями. Выводят такие круги, от которых и мир кругом идет.

Больше не могу истерику побороть. Судорожные рыдания прорываются наружу. Слезы градом льются по щекам. Стыд пожирает нутро. Никогда не смотрела на других мужчин, не воображала ничего подобного, а теперь поступаю как самая настоящая шлюха. Горю в чужих руках, как с любимым мужем никогда не горела. Позволяю незнакомцу вытворять все эти невообразимые вещи, уступаю низменным рефлексам.

- Пожалуйста, Никита, - шепчу я. – Пусти-те меня. Прошу.

Молчит. Даже не двинется.

- Ник, - умоляю тихо. – Ник, пожалуйста.

Зверь отпускает меня, издавая нечто вроде рычания. Жуткий утробный звук. Животный возглас.

Наши взгляды встречаются. Как жар и холод воедино сливаются. И вопрос не озвучен, однако читается четко.

Чего он ждет? Может получить желаемое без труда. Никто не помешает. Никто не отважится забрать добычу. Меня сервируют к столу по первому же требованию. С севрюжьей икрой или с белыми трюфелями. С тем проклятым хамоном.

Я тону в зеленых глазах и понимаю, что этот мужчина действительно любит жестко. Умеет причинять боль, держать на грани агонии. А еще – он хочет меня. Одержимо. Жаждет подмять и разломать, врезаться до самого нутра.

Но… ничего ужасного не происходит. Просто шаг назад. Небрежный кивок в сторону двери.

- Иди, - холодно бросает Никита.

Глава 15

Я отпускаю ее. Опять. Разрешаю уйти. До дверного проема. Взглядом вгрызаюсь в тонкое тело. А хотел бы вгрызться зубами. Нагнуть и вогнать вглубь воспаленный от похоти член. Долбить, пока голос от воплей не сорвет, пока в конвульсиях не забьется, пока не кончит подо мной раз сто. Пока не сдохнет. Тварь. Гадина. Совсем башку задурила. Отравила собой. Сука. Дрянь. Холодная стерва. Ядовитая. Тварь. Реально убил бы. Порвал.

Закрываю глаза. Стискиваю челюсти до скрипа. Желваки играют, ходуном ходят. Десна саднит. В паху настоящее пекло.

Зверь рвется на волю.

Зачем сдерживаюсь? Чего выжидаю? На черта мне нужна добровольность? Она моя, а значит могу брать сразу и без вопросов. Кто остановит?

Настигаю жертву. За шаг. Наматываю светлые волосы на кулак, толкаю ее обратно к столу, срываю уродскую одежду и раскладываю добычу.

Да. Так. На живот. По ходу резко прикладываю. У нее кровь носом идет. Наплевать. И не такое стерпит. Переживет. Привыкнет. Еще и кайф научится ловить. Другого выбора не светит.

Я ее растрахаю. И затрахаю. Долго. Жестко. Размеренно. На свой вкус. Обработаю каждое отверстие. Ничего без внимания не оставлю. Везде побываю. Всюду.