Моё сводное проклятие (СИ) - Соловьева Анастасия. Страница 37

— Кто бы мог подумать.

— Угу. Я представляла Алекса другим. В реальности он оказался намного лучше, чем я о нём думала.

— Ох, милая, только не идеализируй его! — просит мама.

— Я знаю, знаю. Это раньше я все его недостатки оправдывала или закрывала на них глаза. А сейчас я… просто люблю его. И больше не отворачиваюсь, не выгораживаю Алекса и не считаю его лучшим парнем в мире, — натыкаюсь на недоверчивый мамин взгляд и сдаюсь. Взмахиваю руками: — Ладно, ладно, вру, я считаю его лучшим парнем в мире.

Ну а разве можно иначе? Я влюблена и, конечно же, я встречаюсь с самым шикарным в мире парнем! Для меня он именно такой, со всеми своими недостатками, грубостью, резкими суждениями, спорной моралью и прочими минусами.

— Что-то долго они, — бормочу я.

— Надо подождать, — говорит мама.

Не могу больше ждать! Иду в дом, по лестнице поднимаюсь, очень тихо, чтобы моё присутствие осталось незамеченным. Мне надо понять, на каких тонах они разговаривают. Если на повышенных, если ссорятся, то я вмешаюсь! А если Василий Андреевич и Алекс по-дружески беседуют, я тут же уйду. Не буду им мешать.

Дверь в кабинет отчима открыта. И оттуда доносятся голоса. Я замираю, напрягаю слух. Любопытно и страшно, аж холодок по позвоночнику бежит!

— Я не собираюсь её обижать, папа. Намеренно — никогда. Но я могу задеть её случайно, ненароком. По глупости или ещё как-нибудь. Мика — девушка ранимая, я это знаю.

— Вот именно, с ней нельзя так, как с другими. Саша, я волнуюсь, за вас обоих. Дело даже не в том, что вы сводные брат и сестра. Ладно, это я как-нибудь приму… Позже… Но я беспокоюсь о Мике… и о тебе.

— Обо мне?

— Конечно, ты ведь мой сын.

— Я… испытываю сильные чувства к Мике. И я сделаю всё, чтобы она была счастлива.

— Какие громкие слова! — кажется, это сказано с добродушной интонацией. И немного насмешливой.

Разворачиваюсь и очень медленно спускаюсь на первый этаж, стараясь не издавать лишних звуков. В груди восторженно поёт, лицо словно горит, ноги кажутся невесомыми, я будто лечу, прыгаю в невесомость!

— Они не ссорятся, — сообщаю я маме.

— Микуль, солнышко, что ты там услышала? — слишком волнуется мама.

— Они говорят, как отец с сыном. По душам вроде бы, — и тут я понимаю, что у меня глаза на мокром месте. Вот, почему мама так испугалась. — Всё хорошо между ними. Я очень рада.

Мама крепко и долго меня обнимает. Чтобы успокоиться, я рассказываю ей, как мы с Алексом ходили в винный магазин и кинотеатр, как гуляли по городу и даже поссорились, но очень быстро помирились. Про Таю и Светлану тоже говорю, хотя мама о них знает.

Наконец к нам возвращаются мужчины. Оба в хорошем настроении. Алекс даже улыбается, а Василий Андреевич хоть и серьёзен, но точно не зол.

— Да уж, сюрприз вы мне устроили, детки, — качает головой отчим.

— Ну а кто говорил, что со взрослыми детьми будет легко. Это, Вась, ты так всегда считал, — с улыбкой произносит мама. И гладит отчима по плечу. Он смягчается от этого, кивает своим каким-то мыслям.

— Ну что ж, поживём — увидим, как оно будет, — тихо произносит отчим. — Надеюсь, больше никаких сюрпризов?

Мы с Алексом переглядываемся и начинаем хохотать. От облегчения, от слепящей радости, от того, что наконец-то раскрыты все секреты и решены все насущные проблемы.

Почти все проблемы. Я помню о Ленке и о её предполагаемой зависимости. Но подумаю об этом потом, не сегодня и уж точно не сейчас.

Потому что сейчас я отдыхаю в тесном семейном кругу среди самых близких и родных мне людей. Тяжесть больше не давит на сердце, я испытываю колоссальное облегчение, понимая, что Василий Андреевич не будет препятствовать нашему с Алексом союзу. И это самое главное. А с мелкими ссорами и недопониманиями мы обязательно справимся.

— Так, я не понял, это значит да или нет? — басит отчим.

А мы дальше хохочем, как ненормальные.

21.2

Этой ночью мы с Алексом впервые спим отдельно, в разных комнатах и кроватях. Оказывается, к хорошему очень быстро привыкаешь! Я несколько часов маюсь в одиночестве, переворачиваюсь и тяжело вздыхаю, гипнотизируя взглядом закрытую дверь. Мы договорились не приходить друг к другу, потому что это будет как-то неправильно. Родители ведь рядом, за стеночкой. Они не должны знать, что мы настолько сблизились. Василию Андреевичу это явно не понравится, даже если он о чём-то подобном и догадывается.

— Ну что за глупости, никто нас не услышит! — возмутился Алекс, когда я запретила ему идти в мою комнату.

— А вдруг услышат? И вообще, ты что, одну ночь потерпеть не можешь? — зашипела я. Почувствовала на себе пристальный взгляд отчима и мило ему улыбнулась. Пусть ни о чём не знает и спит спокойно.

— А ты сама-то можешь? — нахально спросил Алекс.

— Естественно! — уверенно фыркнула я.

— Ну-ну, — недоверчиво качнул он головой.

И ведь оказался прав! Не могу я без него. Поэтому в три часа ночи, в очередной раз посмотрев на запертую дверь, я встаю и выхожу из спальни. На цыпочках приближаюсь к комнате Алекса, касаюсь прохладной ручки. Делаю глубокий вдох — и толкаю дверь. Она легко мне поддаётся. Не заперто.

В темноте ничего толком не разглядеть. Но я помню, где находится кровать, иду к ней, а потом давлю в себе радостный крик. Алекс не спит! Он приподнимается, одеяло обнажает его по пояс, карие глаза мерцают, когда рядом вспыхивает свет. Я жмурюсь и закрываю лицо рукой.

— Ты зачем волшебство нарушил? — шепчу, указывая на включенный ночник.

— Хочу видеть твоё лицо. Особенно когда ты признаешься, что не выдержала даже одну ночь без меня, — с улыбочкой произносит Алекс. Самоуверенный, как всегда. И наглый.

— Тебе показалось. Мне кошмар приснился, — вру я.

— Угу. И какой же? Что в нём было? — Алекс тянет меня за руку, и я плюхаюсь на кровать рядом с ним. Утыкаясь в его голое плечо, втягиваю любимый терпкий запах. Хорошо-о.

— Монстры. Большие такие, но пушистые и мягкие. Они смотрели на меня огромными глазами и грозились съесть.

— Съесть?

— Да! Прям целиком проглотить, аж до последней косточки. А я не хочу стать чьим-то обедом, поэтому начала бежать.

— И как, успешно? — подтрунивает надо мной Алекс. Вижу, что ему смешно, улыбка такая широкая и довольная.

— Не совсем, иначе бы я не проснулась и не пришла к тебе. Ты что, совсем мне не веришь? — возмущённо толкаю его в плечо. Он перехватывает мою руку и бегло целует в запястья. Мурашки бегут по коже, мне щекотно и очень приятно.

— Совсем не верю, — безжалостно рубит Алекс правду-матку. — Но я тоже без тебя не мог заснуть.

— Почему тогда не пришёл?

— Тебя ждал.

— Ну что ж, справедливо. Раньше я тебя ждала, теперь ты меня ждёшь, — хмыкаю я. — Слушай, а о чём вы с отцом говорили?

Я, конечно, подслушала пару реплик, но хотелось бы знать всё в подробностях.

— Папа просил тебя не обижать. Я сказал, что не буду. На этом наш разговор подошёл к концу.

— Что? — дую губы. — Не верю, вы долго говорили! Секретики у тебя появились?

— Можно сказать и так.

— Ладно. У меня тоже есть от тебя секреты, — отстраняюсь от Алекса, взбиваю подушку руками и падаю на неё. Одеялом ещё ноги голые прикрываю, а то на них постоянно смотрят!

— Какие же?

— А всё-то тебе расскажи!

— Ну расскажи, — просит Алекс, обнимая меня и помимо моей воли прижимая к себе. Одеяло в сторону отбрасывает, по бедру меня гладит. Не даёт нормально мыслить.

— Издеваешься, — повержено тяну я. — Ладно, секретов у меня почти нет. Только один. Я с Ленкой не знаю, что делать. Она вроде бы страдает сильно, к тому же её из квартиры выгнали.

Я пересказываю Алексу то, что услышала от Таи со Светой. Он внимательно меня слушает, хмурится, правда, но не сильно. Понимаю, что его порядком достали разговоры о моей бывшей лучшей подруге, но от неё пока никуда не деться.

— Я вообще не понял, почему вы поссорились, — вдруг говорит Алекс.