Скрытное сердце - Картленд Барбара. Страница 33

Ромола отвернулась, она наконец-то выяснила то, что хотела. Итак, это была Сильвия, ее родная сестра. И она направлялась в Шелдон-Холл! Но почему? Зачем ей было туда ехать? Как случилось, что она вообще познакомилась с таким человеком, как сэр Роберт?

Ромола вспоминала, что несколько раз ей случилось проходить мимо него. Он стоял за сценой и ожидал примадонну их труппы, Сесиль, чтобы проводить ее на ужин; она также видела его сидящим в ложе на премьере. Странная, загадочная улыбка не сходила с его лица. Он ни разу не аплодировал в течение всего представления, что бы ни происходило на сцене. Но им всем казалось, что спектакль, безусловно, понравился ему, ведь именно на его деньги его и поставили.

После шести месяцев игры в пьесе «Девушка на воздушном шаре» Ромола заболела, и ее место во втором ряду хора было занято. И как это уже случалось раньше, после выздоровления ей поневоле пришлось пополнить ряды вызывающе одетых женщин. Тех, которые часто посещали бары и всякие другие увеселительные заведения, не переставая надеяться на лучшее… Вечер за вечером ей обещали, что, как только в хоре появится вакансия, она сразу же получит ее, но такие обещания ничего не стоили. Она прекрасно понимала, что последняя болезнь повлияла на ее внешность намного больше, чем все те, которые ей пришлось перенести раньше. Она стала измотанной, нервной, сильно постарела. Ей пришлось расстаться со своими последними драгоценностями и мехами, чтобы оплатить счета доктора и каким-то образом существовать, пока не подвернется работа. Она отдавала себе отчет, насколько серьезно ее положение, как низко она скатилась. Но, все же каким-то образом ей удавалось сохранить надежду на то, что счастье вернется к ней и что эта слабость, которая, казалось, высосала всю энергию и жизнерадостность, пройдет. Кого могла долго интересовать больная женщина? Полная дыма и вредных испарений атмосфера баров и ресторанов не пошла ей на пользу: у нее появился кашель. Иногда ей казалось, что все плывет перед глазами, и было трудно смеяться, казаться веселой и смотреть в глаза какому-нибудь внимательному кавалеру, не сводящему с нее нежного взгляда. А вокруг было столько конкуренток, и об этом постоянно приходилось помнить. Каждая вторая женщина обладала чем-то таким, чего у нее уже не было: будь то молодость и свежесть, которые неизменно привлекали внимание, или крепкое здоровье и энергия, которые помогали ей пить наравне с мужчиной, сопровождавшим ее, и смешить его грубыми, но в то же время искренними шутками, действовавшими на него как призыв. Какая-то врожденная утонченность удерживала Ромолу от попыток подражать такому поведению, а сама природа уже не позволяла конкурировать с женщинами помоложе. Она знала, что выглядит блекло. Было модно иметь округлости: высокую грудь, белые холеные плечи, пышные бедра, и она с трудом скрывала свою худую шею, костлявые руки и ноги и болезненный цвет лица, вызванный недоеданием. Но ее сестра была красавица. Слова Чарли просто сверлили мозг и в конце концов это стало невыносимым. Она должна знать правду, должна выяснить, где Сильвия, и заставить ее – да, именно это слово мысленно употребила Ромола – рассказать, кто помог ей добиться такого высокого положения.

Сэра Роберта Шелдона не видели в Лондоне уже больше шести недель. Этот факт Ромола тоже связывала с появлением сестры. Он был странным, угрюмым человеком и в лучшие времена, но пока Сесили Холм получала от него цветы, доставленные явно из лучшего магазина, не было случая, чтобы он так долго отсутствовал. По крайней мере, она так утверждала. Об этом и о многом другом Ромоле по секрету рассказала костюмерша Сесили.

– Поверь мне на слово, дорогуша, она в него влюблена. Точно влюблена. А почему бы и нет, он такой красивый, а деньги – да у него их куры не клюют!

Хотя все равно такие мужчины не в моем вкусе. Слишком холодный и неприветливый. Другое дело лорд Марлоу! Он отличается от сэра Роберта, как небо от земли. Приходит всегда приветливый, всех веселит и моментально создает мисс Холм прекрасное настроение. Но ведь всем нам хорошо известно, что он полный банкрот, а это говорит о чем? О том, что, когда веселье заканчивается, требуется обеспеченный человек, который бы содержал нашу молодую мадам. Это же ясно как дважды два.

– А сэр Роберт говорил ей что-нибудь о том, почему он все это время не приезжал в Лондон? – спросила Ромола.

Костюмерша покачала головой.

– По крайней мере, я об этом ничего не слышала. Да ты ведь знаешь, что он вообще мало говорит. Сесиль пишет ему по нескольку страниц на своей надушенной бумаге, но почти никогда не получает ответа. Не могу найти другого объяснения тому, что она обеспокоена его отсутствием, кроме того, что она в него влюблена. Но здесь ей не на что надеяться: он не из тех, кто когда-нибудь женится, помяни мое слово.

– Не из тех, кто женится, – задумчиво произнесла Ромола. Не означает ли это, что ее чистая, тихая, невинная сестра, которая, повинуясь чувству долга, осталась в Пилбруке, чтобы ухаживать за умирающей матерью, приехала к сэру Роберту отнюдь не для замужества. Такое предположение показалось Ромоле невозможным. Но все же, если предположить, что Сильвия гувернантка и просто ухаживает за ребенком, как предполагает Чарли, откуда же, тогда у нее такая дорогая одежда? Ромола знала, что Чарли не мог ошибиться в отношении цены на платье. Он слишком давно занимался сценическим бизнесом, чтобы не разбираться в этом. Он постоянно разъезжал по всей стране в поисках талантов и заключал контракты. Когда ему казалось, что какой-либо человек был подходящей кандидатурой, он привозил его в Лондон на прослушивание. Чарли видел человека насквозь, независимо от того, как тот нарядился. Благодаря своему чутью он помог боссу скопить приличную сумму денег и, естественно, сам получал очень неплохо. Ромола знала, что если уж Чарли сказал, что платье женщины дорогое, то это действительно так, а еще она была уверена в том, что какой бы красивой ни была женская фигура, она будет удостоена внимания только тогда, когда на ней действительно хорошая одежда.

Ромола вновь и вновь обдумывала все то, что узнала от Чарли, и наконец, приняла решение. Она очень сильно простудилась, когда ехала домой из театра. Молодой человек, который сопровождал ее, был слишком пьян, чтобы понять, какое время года на дворе, и взял открытый экипаж. Она провалялась в постели около недели, а когда, наконец, встала на ноги, то почувствовала такую слабость и такое головокружение, что ничего не могла делать – только печально сидеть в своей маленькой квартирке. Даже приготовить еду себе ей было не под силу. Именно тогда она и приняла решение. Она собрала все свои оставшиеся драгоценности, послала их ростовщику, а затем упаковала вещи. Приехав в Миклдон, она остановилась в гостинице «Грин Мэн» и послала письмо Сильвии. Она очень боялась, что по какому-то ужасному недоразумению вся эта история окажется неправдой и Сильвии не будет в Шелдон-Холле, а ее поездка окажется напрасной.

Когда почтальон, который носил письмо в Шелдон-Холл, принес ответ, Ромола почувствовала, что ее сердце вот-вот разорвется от волнения. Она вскрыла конверт. В письме было всего несколько строк:

Это все, что было написано, и Ромоле оставалось только ждать, продолжая гадать над теми вопросами, которые не давали ей покоя в Лондоне. В тот момент, когда она в очередной раз прокручивала их в голове, в дверь постучали.

– Войдите.

Вошел мальчик, прислуживающий в гостинице, которого мистер Робб приставил лично к ней.

– К вам леди, мадам.

Он отошел в сторону, и в комнату вошла Сильвия. На ней было черное платье и шляпка – наряд, который вызвал такое восхищение у Чарли Катберстона. Она была явно взволнована мыслью о предстоящей встрече с Ромолой: ее глаза блестели, а на щеках играл румянец. Улыбнувшись, она сделала несколько шагов навстречу. Ромола просто онемела. Ей стало ясно, что Чарли не врал, Сильвия действительно была неотразима. Но прежде чем Ромола успела хоть слово сказать, она увидела, как изменилось выражение лица сестры, и улыбка сменилась испугом.