Скрытное сердце - Картленд Барбара. Страница 42

Дурак, какой же он дурак!

Слишком поздно мечтать об этом.

– Ваша гардения, сэр Роберт, – прозвучал голос Тернера.

– Да, конечно.

Он взял цветок с манящим экзотическим ароматом и вдел его в петлицу, а затем взглянул на свое отражение. Увидев свое угрюмое лицо, насупленные брови и унылую линию губ, он отвернулся. Зачем женщинам глядеть на него, кроме как из-за денег? Он много раз недвусмысленно давал им понять, как к ним относится. Но они продолжают вести свою игру, как будто ничего не замечая.

Внизу, куда он спустился через пару минут, уже звучал громкий смех. Он доносился из гостиной.

Роберт вошел в комнату. На мгновение все замолчали, а затем заговорили одновременно.

– О, Роберт, да тут же просто рай!

– Это самое очаровательное место, которое мы когда-либо видели!

– Дорогой, почему ты не сказал нам, что богат, как король. Хотя мы бы тебе все равно не поверили бы.

Женщины окружили его, и каждая хотела дотронуться до его руки, похлопать по лацкану фрака; запах их духов, тяжелый и навязчивый, стоял в воздухе.

Он посмотрел туда, где стояли мужчины, встретился с их взглядами, завистливыми, жадными и оценивающими. Ну что же, черт возьми, он предоставит им возможность воспользоваться своим шансом позже.

Когда ужин, на котором все переели и перепили, закончился, внесли столы для игры в карты. Но женщинам хотелось танцевать. За этим желанием стоял свой умысел, и Роберт прекрасно это понимал. Они собирались испытать все свои женские чары на нем, а для этого необходимо было быть с ним рядом.

– Нет, нет! Сначала мы хотим танцевать.

– Мужчины, если вы сядете за карты, мы больше не станем с вами разговаривать!

– О, Роберт, здесь прекрасное место для вальса!

Он не ожидал такого поворота. Бейтсон, отведя его в сторону, сказал, что зал для балов не открывали, потому что не успели протопить.

– Мы обязательно потанцуем завтра вечером, – пообещал Роберт, но увидев, что у женщин вытянулись лица, предложил: – Впрочем, если вы так хотите сегодня, то можно пойти в холл. Лакеи могут передвинуть туда пианино.

Идея была тут же с энтузиазмом поддержана, и вскоре все уже весело танцевали в холле, со стен которого холодно и бесстрастно взирали фамильные портреты. Гости все больше входили во вкус веселья, и Бейтсон подносил им шампанское в украшенных фамильным гербом серебряных ведерках со льдом, разливая его в высокие бокалы.

Сэр Роберт как раз поднес к губам бокал, когда в первый раз увидел на балконе чью-то тень. Сначала он решил, что ему просто показалось, но затем тень пошевелилась, и он понял, что не ошибся. Кто-то наблюдал за ним сверху. На мгновение он даже увидел лицо, но оно исчезло слишком стремительно, чтобы можно было понять, кто это. И все же он инстинктивно чувствовал, что это не кто-то из слуг. Они бы не осмелились по той причине, что за ними очень тщательно следили. Тень на балконе появилась снова.

Сэр Роберт кружился в танце с хорошенькой миниатюрной крашеной блондинкой, которая то и дело старалась прильнуть к нему. Она была картавой, но, несмотря на это, за время своего вот уже десятилетнего пребывания на сцене прекрасно справлялась с ролями молоденьких девушек, которые ей всегда давали.

– Я не велю, что вы любите нас, бедных женщин!

– Что вас заставляет так думать? – машинально задал вопрос Роберт и посмотрел на балкон. Там снова кто-то стоял.

– Мы ведь знаем, что вы думаете о Сесиль! А вот другие ее поклонники очень даже доблы к нам.

– Ну, разве я плохо к вам отношусь? Партнерша покачала своей светловолосой головкой.

– Не очень. Вы нам делаете подалки, но не очень холошо думаете о нас.

Ну что ж, ее замечание отличалось проницательностью. Она знала правду. Все эти женщины были ему совершенно безразличны, он не думал о них, когда оставался наедине с собой. Не думал и сейчас, поглядывая на балкон. Неужели он настолько небезразличен ей, что, спустившись из детской, она смотрела на него, спрятавшись в тени балкона? Неужели ее любовь дошла до такой степени, когда для того, чтобы испытывать счастье, достаточно просто смотреть на любимого человека и больше ничего.

Тень на балконе шевельнулась, Роберт повел блондинку назад к столику, за которым они сидели, и налил ей полный бокал шампанского. При этом, сам того не осознавая, наверное, сказал что-то лестное для нее, потому что она радостно рассмеялась, и ее смех резанул его визгливой фальшью.

– Лоберт, я никогда не подозлевала, что у тебя такое мнение обо мне! Лаз так, то может быть, ты внесешь небольшую сумму денег в новую пьесу, если я получу в ней лоль?

– Да, конечно.

Он так и не понял, что пообещал, но в этот момент был готов согласиться на что угодно. Она снова ушла. Неужели опоздал? А может быть, быстро подняться наверх и встретить ее на ступеньках? Он дал себе клятву не повторять того, что произошло тогда в детской. Надо признать, что тогда он просто потерял голову. Но соблазн был так велик. Эти длинные темные ресницы, приоткрытые во сне губы, как у ребенка, который чего-то испугался перед тем, как заснуть, и который хмурится, потому что видит печальный сон. Одна ее рука лежала на коленях, а другую, которая покоилась на спинке стула, она положила под голову. Сильвия казалась такой беззащитной, что ему захотелось поднести палец к губам, но он так и остался стоять, не отрывая от нее глаз. В этот момент он осознал, какую власть над ним имеет эта девушка. Все самое достойное, рыцарское, что было в нем и что он всегда пытался спрятать поглубже, как будто выступило вперед, сияющее и прекрасное, отвергающее ту деградацию, в которой он искал успокоение, пытаясь заглушить свое горе. Он бы так и ушел тихонечко, еще немного постояв, но она проснулась и взглянула на него сонными, но счастливыми глазами, с тем доверием, которое могло идти только от чистого сердца. И все же даже тогда ему удалось сдержать себя. Но в тот момент, когда он дотронулся до нее, помогая подняться, в нем как будто прорвалась плотина. Он просто не мог поступить иначе, потому, что той невероятной силе притяжения, которая витала вокруг них, противостоять не мог никто; он должен был ощутить прикосновение ее губ. Но даже после того, как он поцеловал ее, его не покинуло сознание того, что он недостоин такого счастья, и ему лишь невероятным усилием воли удалось подавить в себе огонь желания. Он убежал, но чего он смог этим добиться? Все равно пришлось вернуться.

– Я заставлю ее ненавидеть меня!

Как часто он говорил себе эти слова, но они звучали неуверенно. Чего он достиг, так это ненависти к себе самому. Он ненавидел свою жизнь, свои мысли, чувства; он ненавидел притворную пустоту всего, что окружало его, и что он когда-либо знал. Однажды он почувствовал, что достиг самых глубин своего падения и что ничего более, ужасного произойти уже не может, что весь позор, вся тяжесть его деградации теперь на его совести. Но, оказывается, он не знал и половины правды. Просто тогда ему не с чем было сравнивать, а сейчас у него появилась Сильвия.

Он взял бокал шампанского, поднес его к бокалу блондинки и, чокнувшись с нею, произнес тост:

– За будущее!

Она издала возглас восхищения, а затем, подняв голову, посмотрела на него призывно и воскликнула:

– О Лоберт, ты так великодушен!

После минуты колебания он наклонился и с горечью поцеловал ее в краснеющие губы.

Она должна знать всю правду, подумал он, но это относилось не к блондинке.

Пианист вдохновенно заиграл польку.

– Всем танцевать! А то вы становитесь слишком сентиментальными! – воскликнул он.

Роберт прекрасно понимал причину такого неожиданного порыва. Тот, кто играл, заметил его поцелуй, а обогащение ничего собой, не представлявшей инженю не входило в его планы. У всех остальных тоже лихорадочно блестели глаза. Каждому хотелось урвать себе куш. Каждый боялся, что повезет кому-нибудь другому, и был охвачен неосознанным страхом, что ему лично может чего-то не достаться. Везение А могло означать только то, что В достанется меньше, а С – и вовсе ничего. В каком мире ему приходилось жить, и какие ничтожные, глупые людишки были вокруг. Но с другой стороны, что лично он, Роберт Шелдон, представлял собой, чтобы так резко судить о них?