Скрытное сердце - Картленд Барбара. Страница 47
Сильвии казалось, что все вокруг нее плывет. Она изо всех сил старалась держать себя в руках.
– Она… она вернулась в Англию.
– Недавно?
– Да… да, конечно. На днях.
– Ты лжешь!!! – в ярости воскликнул сэр Роберт, а затем поднял руку и наотмашь ударил Сильвию по щеке.
Она пошатнулась от удара и замерла, уставившись на него широко раскрытыми глазами, машинально подняв руку и приложив ее к пульсирующей, горящей огнем коже…
– Ты лжешь! – повторил он снова, затем резко отвернулся от нее и подошел к окну, но тут же, вернулся. Остановившись на некотором расстоянии, он уставился на нее тяжелым взглядом. – Твоя сестра – актриса, – как будто чеканя слова, произнес сэр Роберт. – Это так?
Сильвия не ответила. Ей казалось, что весь мир рухнул к ее ногам. Она почувствовала, что все тело как будто бы онемело, и только щека, к которой она по-прежнему прижимала руку, горела огнем.
– Ты можешь не утруждать себя ответом, – продолжал сэр Роберт. – Я знаю правду. – Его рот скривился в презрительной гримасе. – А я-то думал, что ты не такая, как другие женщины. Мой Бог! Какими же дураками становятся мужчины, стоит им только увидеть смазливое личико. Да, я думал, что ты другая. Меня так часто обманывали, что я вообразил себе: наконец-то вот она, та единственная, которая не умеет лгать и хитрить. И что же я обнаружил? А то, что ты такая же, как все! Расчетливая, лживая, притворяющаяся, готовая на все, чтобы добиться своего! Что ты можешь сказать мне в свое оправдание?
Сильвия продолжала молчать, ей казалось, что она онемела.
Сэр Роберт улыбнулся неприятной кривой улыбкой:
– Я ударил тебя, не так ли? Но ты это заслужила. Ничего, сейчас мы все исправим. Мы с тобой впустую потратили столько времени, дорогая Сильвия. А ведь ты и я могли бы провести его распрекрасно. Я-то, дурак, думал, что недостоин тебя. Очень смешно, не правда ли? Роберт Шелдон, хозяин Шелдон-Холла, решил, что недостоин маленькой лживой гувернантки, которая обманом проникла в его дом. Ну ладно, еще не поздно кое-что исправить. А ты, наверное, расстраивалась, что я такой нерешительный, да, дорогуша? Приношу свои извинения.
Сильвия, как от ударов хлыста, вздрагивала от его неприятного голоса и от жестоких, полных сарказма слов. Как будто пытаясь защититься, она простерла руки вперед и взмолилась:
– Не надо, прошу вас, не надо!
Сэр Роберт оставил свой насмешливый тон.
– Иди сюда.
Сильвия даже не шевельнулась, и он повторил снова:
– Иди сюда, ко мне.
Несмотря на внутренний протест и нежелание повиноваться, девушка почувствовала, что ноги сами несут ее через комнату к нему. Она опомнилась только тогда, когда подошла к нему вплотную и, подняв на него глаза, остановилась. Все это Сильвия делала медленно, как будто в трансе, как будто не могла не выполнять то, что ей приказывали. Он подождал какое-то мгновение, а затем, совершенно неожиданно для себя, обхватил ее руками.
– А ты очень даже ничего. Может быть, я даже и прощу тебя, – сказал он, и на этот раз в его голосе звучала боль и еще что-то, что испугало ее.
Она уперлась ему в грудь и наконец-то обрела голос.
– Позвольте мне… объяснить вам, – умоляюще произнесла Сильвия.
В голове промелькнула мысль об обещании, данном Ромоле. Как она сможет все объяснить? Что ей говорить? Нет, все же нужно оправдаться, нужно доказать сэру Роберту, что…
– Позвольте мне все объяснить… – снова повторила Сильвия, но вдруг поняла, что уже очень поздно. Увидев, как в его глазах зажегся огонь, как изменилось выражение лица, она осознала, что оказалась в руках мужчины, охваченного неистовой страстью и желанием, и в то же мгновение поняла, что выпустила из него зверя. Она рванулась, пытаясь освободиться. – Пожалуйста, прошу вас! – шептала бедняжка сдавленным от ужаса голосом.
Но все было бесполезно. Одной рукой он рывком прижал ее к себе, а другой запрокинул ее голову. Затем стал целовать ее страстно, грубо и жестоко, пока у нее не распухли и не посинели губы, пока она не обмякла у него в руках, перестав сопротивляться этому шквалу страсти, лишившему ее сил и заставившему ее, изумленную, потрясенную, оскорбленную, забыть о страхе. Сквозь шум, наполнивший ее уши, она услышала его торжествующий голос:
– Ты моя! Я желал тебя, и теперь ты моя! И я сделаю с тобой все, что захочу!
Сильвия была окончательно подавлена. Слишком ослабевшая, чтобы двигаться, она ничего не могла изменить. Над ее головой вот-вот должна была сомкнуться пучина водоворота, затягивающего в страстный омут, воды которого должны были унести ее к вратам ада и далее. Неожиданно из самой глубины сердца вырвалась молитва:
– О Боже, спаси меня!
Но, похоже, что никакие мольбы уже не могли помочь ей. Сэр Роберт куда-то нес ее, крепко обхватив руками. Ее голова откинулась назад, а волосы, выбившиеся из прически, золотым каскадом ниспадали до земли.
– Ты моя, красивая, прекрасная. Желанная, моя! Она слышала его дрожащий, срывающийся голос, в котором звучал восторг победителя.
– О Боже, помоги мне! – Сильвия только сейчас до конца осознала весь ужас своего положения. Неужели ей никто не поможет? И вдруг, совсем неожиданно, она услышала:
– Уэйси, Уэйси, иди ко мне!
Это была Люси. Сильвия почувствовала, как сэр Роберт на мгновение застыл. Она попыталась что-то сказать, но не смогла. Ее воспаленные горячие губы только дрожали.
– Уэйси, я боюсь. Где ты Уэйси?
Неожиданно Сильвия почувствовала, что он ослабил тиски своих рук и поставил ее на ноги. Но у нее закружилась голова, и перед глазами все поплыло. Она протянула руку и ухватилась за спинку стула.
– О, Уэйси, иди же ко мне! – уже плачущим испуганным голосом звала Люси.
Сильвия отозвалась как будто издалека:
– Иду, дорогая.
Сделав над собой почти нечеловеческое усилие, она заставила себя пересечь комнату. Она вошла в комнату Люси.
– О Уэйси, я думала, что ты никогда не придешь!
Сильвия в темноте подошла к кроватке и опустилась на колени.
– Я здесь, дорогая, все хорошо.
И, протянув вперед свои трясущиеся руки, она обхватила ими девочку.
– О Уэйси, я видела такой страшный сон. Мне приснилось, что ты потерялась… в страшном месте… и что ты звала меня.
Да, Господь услышал ее молитву!
Глава 16
Люси уснула, и Сильвия смогла, наконец, пошевелиться. Она бережно высвободила руку из-под детской теплой и тяжелой головки и укрыла девочку одеялом. Затем попыталась встать с колен. Резкая боль пронзила ее ноги. Но физическая боль была ничем по сравнению с тем, что творилось в ее душе.
Она отвернулась от кроватки Люси и увидела, что дверь в детскую приоткрыта и оттуда сквозь образовавшуюся щель проникает золотистый лучик света. Здравый смысл подсказал ей, что нужно просто пойти туда и выключить свет, но ее нервы были настолько напряжены, что она не могла заставить себя сделать это. Она боялась заходить в эту комнату, хотя знала, что та пуста. Ей стало ясно, что никогда больше детская не будет означать для нее спокойствие, уют, защищенность, никогда не станет ее убежищем. Тихо прикрыв дверь, Сильвия прошла по теперь уже полностью темной спальне и, нащупав дверь в свою комнату, открыла ее.
Здесь она зажгла газовую лампу и, увидев свое отражение в зеркале, на мгновение застыла возле него. На нее смотрело белое вытянутое лицо женщины, испытавшей что-то невероятно ужасное, потрясшее ее до глубины души.
И тут она наконец осознала, что же с ней произошло. Отвернувшись, девушка, как слепая, подошла к своей кровати и ничком упала на атласное пуховое одеяло. Она не плакала. Слезы не могли принести ей облегчения. Она страдала, молча, страдала так сильно, что, казалось, дошла до самых глубин всех страданий и от этого просто растворилась как личность, превратившись в одну агонизирующую боль; в боль, которая полностью поглотила ее и в которой всеми оставленная, она, как беззащитная, никому не нужная щепка, плыла без цели и направления.