Исправительная академия. Том 1 и Том 2 (СИ) - Хай Алекс. Страница 14

Ботаник ничего не добавил, просто кивнул.

— Оболенский?

Софья внимательно посмотрела на меня. Мысли я читать не умел, но в ее глазах был даже не вопрос — предложение рассказать, как все было на самом деле. Очевидно же, что она им не поверила. Но за руку поймать не успела и теперь предоставила мне возможность сдать нападавшего.

Да только если я сейчас его сдам, стратегически проиграю. Прослыву ябедой или стукачом, а это точно не добавит мне здесь друзей. Репутация Оболенского и так не способствовала обретению товарищей, а после жалобы можно и вовсе на это не надеяться.

Кроме того, наши с Кантемировым конфликты касались только нас. Нечего приплетать к ним остальных, да еще и надзирателей. Уже не сосунки, сами как-нибудь разберемся.

— Кантемиров все сказал верно, — ответил я. — Ему резко стало плохо. Упал, ухватился за ножку кровати, сполз… Тяжелый он, вот грохот и поднял.

— Вы уверены?

— Конечно, — улыбнулся я. — Видимо, ему стоило надеть панамку. Кстати, нам по форме положены головные уборы?

Софья закатила глаза и вздохнула.

— Переговорю с интендантом. Кантемиров, лежите до построения на ужин. Пейте больше воды. Еси появятся новые симптомы или вам не станет легче, позовите меня — отведем в медпункт.

— Понял, Софья Петровна, — кивнул южанин.

— Остальные — готовиться к ужину.

Она крутанулась на каблуках своих ботинок и кивнула двум здоровенным надзирателям.

— Идемте.

Мужики были прямо как двое из ларца — похожи, словно близнецы. Оба здоровенные, выше двух метров, косая сажень в печах, бритые наголо и с абсолютно непроницаемыми лицами. Не сказав девушке ни слова, они молча последовали за ней.

Я оперся локтем о свою верхнюю койку и посмотрел на южанина.

— Давайте так, господа. Мне проблемы ни к чему. Вам, как я понимаю, тоже. Я не стукач и выгоды за ваш счет искать не буду.

— Ты не стукач. Ты мудак, Оболенский, — ответил Кантемир, присев на койку. — Но негласные правила ты, судя по всему, понял.

— Слушай, я уже понял, что у тебя руки чешутся со мной подраться, — раздраженно ответил я. — Так сделаем это там, где нам никто не помешает. На этот раз от драки я не убегу.

— Куда ж ты денешься с острова-то? — хихикнул шнырь.

— Согласен, — перебил его Кантемиров. — Будет интересно сразиться с сильным противником. А ты сильнее, чем я думал. Почему тогда сбежал с дуэли?

Я развел руки в стороны и улыбнулся.

— Я не знаю.

— Это как?

— Наверняка знал. Но не помню. Вообще ничего не помню. Лекари сказали, что-то в голове нарушилось после недавней аварии. Тело восстановилось быстро даже без их помощи, а вот с башкой беда.

Я кратко рассказал им выдуманную и уже немного отшлифованную историю о моей потере памяти.

— Амнезия, — поправив дурацкие овальные очки в тонкой оправе, вмешался ботаник. — Точнее, судя по симптомам, это ретроградная амнезия. Нарушение памяти о событиях, предшествовавших травмирующему событию. Проявляется при травмах головного мозга или при внезапном возникновении травматического шока. Основная характеристика заболевания — потеря памяти о событиях, предшествовавших поражению мозга. Что ж, есть вероятность, что память еще может вернуться.

Я пожал плечами.

— Ну а пока вот так, господа. Так что давайте знакомиться заново.

Кантемиров выглядел удивленным.

— Так, значит, ты меня совсем не помнишь?

— Я тебя не то что не помню, я тебя не знаю! Как и всех в этой комнате.

Южанин еще больше озадачился, поскреб пятерней все еще местами белую шевелюру.

— Максим я, — сказал он. — Максим Михайлович Кантемиров, хотя здесь меня Горцем называют. Ну ты понял…

— Ага, — улыбнулся я. — Не обижаешься?

— Не обижаюсь — горжусь. Я происхожу из старинного княжеского рода из Осетинской Дигории. Собственно, потому здесь и оказался — нрав у меня вспыльчивый, как у многих моих родичей.

Я улыбнулся.

— Это я уже понял. Я-то ладно, моя слава вперед меня идет. А ты-то как умудрился очутиться на острове? Неужели из-за той несостоявшейся дуэли?

Горец отмахнулся.

— Да то не в счет. Дуэль-то не состоялось, так что все обошлось выговором. А вот позже… Я же на первом курсе учился, в Университете. Короче, я врезал своему преподавателю.

Я удивленно вытаращился на Максима.

— Эээ… За что?

— Валил. Не просто валил, а хорошо так заваливал. Я знал предмет на твердую «четверку», неделю зубрил этот его французский. Мне тот язык ни к чему не сдался, я вообще этих французишек недолюбливаю. Но как же… Язык Стендаля! Бальзака! Гюго… Тьфу ты. Ну учил я его как мог, пошел на экзамен. А препод пристал как банный лист — и произношение не то, и губы я не так складываю, хотя и текст, и диктант написал прилично. Нет, это он точно специально… Может, обиделся, что я иногда его занятия пропускал. Ну, когда он сказал, что ставит мне удовлетворительную отметку, я и вышел из себя… А препод в прошлом оказался репетитором самого Великого князя Павла Константиновича, второго сына императора…

Я присвистнул.

— Да уж, повезло тебе.

— Так-то бы вряд ли засунули сюда, но учитель уперся рогом и подключил все связи. Понятно, что и отец меня по головке не погладил за такую выходку, а уж когда ему позвонили от Романовых… В общем, засунул он меня сюда от греха подальше. Говорил я ему, что не сдался мне этот университет, что в армию хочу… А он все заладил про классическое образование… Вот потому я и здесь, Оболенский.

Я снова прислонился к кровати. Занятная история, конечно. Впрочем, Кантемиров и выглядел так, словно к нему должны прилипать проблемы. И шнырь со своими бегающими глазками очень уж был похож на плута. И наличие в нашей компании «ботаника» удивляло меня больше всего.

— А ты? — Я кивнул пареньку в дурацких очках. — Не похож ты на злостного нарушителя…

— А я и не то чтобы нарушал, — ответил он. — Просто чуть не убил тридцать человек. Схитрил немного.

Я поперхнулся слюной.

— Чего?!

— Барсуков Вениамин Филиппович, — с достоинством представился ботан. — Здесь меня иногда Веником называют, но мне это не нравится.

— Боюсь спросить, как ты чуть не угробил столько людей. Это ж время нужно…

— Так я разом… — невинно улыбнулся парень. — Я вас чуть помладше. Выпускной класс гимназии. И последние пять лет надо мной издевались. Житья вообще не давали. Свои же, одноклассники. Ну слаб я в спорте, ну толстым был. Зато умом более-менее вышел. Просто защищаться не умею. Опущу подробности — однажды мне это окончательно надоело, после очередной их выходки. И что-то в голове перещелкнуло… Как раз должны были быть занятия в классе химии. Ну я в перерыв пошел в класс, пошуровал немного в лаборантской, набрал нужных реактивов… Точнее, подменил реактивы, приготовленные к эксперименту. Как итог — тридцать два человека на «скорой».

— Я, пожалуй, не буду тебя Веником обзывать, — я опасливо покосился на Вениамина. — А то еще отравишь…

— Здесь это сложно. Но если немного поднапрячься…

«Колумбайн» — для слабаков. Веня Барсуков может уложить класс без единой пули… интересный персонаж, да и опасный — вон какие черти из тихого омута вылезли.

И все же по-человечески паренька было жаль. Меня никогда не травили в школе — пресекал попытки кулаками. Но я видел, как доставалось изгоям. Кто-то выдерживал натиск и давал сдачи, кто-то ломался и замыкался в себе. Наверняка могли быть и те, у кого в один момент срывало резьбу и… У нас страшных инцидентов не случалось, но и издевались не сказать, чтобы особо жестоко.

Интересно, чем же одноклассники так доконали Веню, что он решился на столь радикальный шаг?

— Ну а ты, — я взглянул на шныря. — Ты за что здесь?

— А угадай, — улыбнулся он.

Я состроил позу мыслителя.

— Воровал?

— Ну что так сразу-то! — оскорбился он. — Ничего я себе незаконно не присваивал. Честный бизнес. Только немного незаконный…

— Приторговывал запрещенкой?

Шнырь оскалился.