Джентльмены предпочитают русалок (СИ) - Мэллори Х. П.. Страница 31

Впереди люди, что странно. Кроме себя и Сойера, я не видела здесь никого раньше. Эта часть пляжа находится слишком далеко от города, чтобы кто — то шел сюда, а пляж слишком каменистый, чтобы загорать. Вот почему я стала считать это своим пространством, но теперь вдалеке разговаривают двое мужчин.

Я замираю, щурясь от солнца, когда делаю еще несколько шагов ближе, и мужчины медленно появляются в поле зрения. У одного копна песочных волос и загорелая кожа. Несмотря на то, что он повернут ко мне спиной, есть что — то знакомое в его загорелой коже и форме изогнутой спины. Он без рубашки, верхняя часть тела сложена из мышц.

Но когда мой взгляд переключается на другого мужчину, что — то щелкает в моей голове. Его черные как смоль волосы густыми волнами падают на лицо, и даже с такого расстояния я знаю, кто он. Я узнаю ширину его плеч, длинные худые ноги. Маршалл.

Он замечает меня с другой части пляжа, его глаза расширяются. Я начинаю махать ему, но останавливаюсь, когда вижу выражение его лица. Он выглядит… виноватым? Он что — то произносит, но я все еще слишком далеко, чтобы его услышать. Словно в замедленной съемке, другой мужчина поворачивается ко мне лицом, и мой разум замирает. Я вижу единственное лицо, которое я надеялась никогда больше не увидеть.

Каллен.

Мой разум кричит мне бежать, но мои ноги отказываются двигаться. Они застывают, как вкопанные, дрожа, но не в силах сделать эти драгоценные шаги. И это не из — за страха. Это из — за гнева. Красного, горячего и нарастающего, как вулкан.

Каллен уже шагает ко мне, его босые ноги поднимают песок и камни, когда он ускоряет шаг. На его лице застыла легкая улыбка, но я вижу, что там таится опасность, и от этого у меня подступает к горлу желчь. Я не шевелюсь. Я не собираюсь бежать от Каллена. Я собираюсь встретиться с ним лицом к лицу.

— Ева, — восклицает Каллен, когда достигает меня, его улыбка сверкает тысячей киловатт. Для меня это выглядит ужасно, гротескно.

— Что ты здесь делаешь? — требую ответа я.

— Мы только что говорили о тебе, и вот ты падаешь прямо мне на колени, — отвечает он, указывая на Маршалла, который стоит позади него. Мне требуется еще секунда, чтобы понять — Маршалл и Каллен не только знают друг друга, Маршалл — приспешник Каллена. И это означает…

Наша дружба никогда не была настоящей.

Я тяжело сглатываю и не позволяю чувству предательства течь сквозь меня. Трус не повернется ко мне, не подойдет на расстояние разговора.

— Я хочу, чтобы ты ушел, Каллен, — огрызаюсь я на короля Корсики, делая один спотыкающийся шаг назад. Все это время гнев внутри меня продолжает расти, продолжает громыхать, пока не становится похожим на горячую вулканическую лаву.

— Я уйду, как только верну свою жену, свое имущество, — холодно отвечает он.

Моя жена. Мое имущество.

Мы даже не женаты, а он все еще думает, что может претендовать на меня. Я делаю быстрый шаг назад, и он широким шагом следует за мной, его длинные ноги легко опережают мои.

— Я не вернусь с тобой, — выдавливаю я.

— Ты не хочешь вернуться домой, Ева? Разве тебе не надоел этот холодный мир, где ты все равно никому не нужна?

Сухой, горький смех пробирается в мое горло, но звук выходит слабым. Звука почти нет.

— Теперь это мой дом, и я никогда не вернусь к тебе.

— Да? — он так искренне потрясен, будто действительно ожидал, что я буду умолять его забрать меня в Корсику. Его голубые глаза перебегают с меня на Маршалла, сверкая весельем. — Ты слышал это, Майер? Даже после всего, что эти люди заставили ее пройти, она все еще хочет остаться. Возможно, она сошла с ума, — заканчивает он со смехом.

Майер? Мой взгляд переключается на Маршалла, в глазах вопрос, но он только вздрагивает и отводит глаза.

— Откуда ты его знаешь? — спрашиваю я Каллена, указывая на Маршалла. Мой голос дрожит, и я ненавижу, как слабо я звучу, но это все, что я могу выдавить. Мои ноги, превратившиеся в желе, по — прежнему отказываются работать.

— Хочешь сказать, что еще не поняла этого, дорогая жена? — Каллен отвечает смехом, от которого мне хочется дать ему пощечину. Он поворачивается к Маршаллу. — Майер, скажи ей.

Маршалл — Майер, как бы его ни звали — не смотрит мне в глаза. Хорошо. Я не хочу, чтобы он когда — либо снова смотрел на меня. Я чувствую себя такой совершенно… глупой, когда дело касается его, обманутой. Я доверяла ему, и посмотрите, куда это меня привело.

Он неловко переминается, делает глубокий вдох и бормочет:

— Каллену нужен был кто — то, кто присматривал бы за тобой на суше.

— Воистину, Майер — тот, кто первым сообщил мне о твоем пребывании здесь, — добавляет Каллен, улыбаясь. — Если бы он не сообщил мне о твоем местонахождении, я бы никогда не нашел тебя.

Я хмуро смотрю на Майера.

— Как ты узнал, что я здесь?

— Последние несколько лет я жил на суше после изгнания с Корсики, — тихо объясняет Майер. — И до меня дошло известие, что ты сбежала и находишься на суше. Таким образом, по настоянию Каллена я начал искать тебя.

— Но откуда ты мог знать, где я? — возмущаюсь я. — Море и земля не маленькие места.

Он кивает, будто ожидая этой линии вопросов, и хотя мой гнев все еще кипит прямо под кожей, мне нужно понять ответ на вопрос, как Каллен вообще смог найти меня.

— Один из моих стражей заметил тебя, — объясняет Каллен. — И он следовал за тобой достаточно долго, чтобы знать, в каком направлении ты плывешь. Затем он вернулся ко мне, чтобы сообщить мне, и я отправил сообщение Майеру.

— А что ты получил взамен? — требую я от Майера.

— Давай, скажи ей, — подсказывает Каллен, когда Майер не сразу отвечает.

Он откашливается.

— Он пообещал, что отменит приказ о моем изгнании и позволит мне вернуться в Корсику.

Правда ранит сильнее, чем должна, но хуже всего то, что Каллен подкупил Майера, чтобы тот подружился со мной. Сойер был прав насчет него. Он был прав, и мне не следовало так осуждать Сойера. Теперь я расплачиваюсь за это недоверие.

Каллен поворачивается ко мне с холодной расчетливой улыбкой.

— Разве ты не видишь, Ева? Здесь, в этом ужасном месте, никому нельзя доверять. Даже тем, кого ты считала своими друзьями. Все на суше ненадежны и только навредят тебе.

— Это не так! — настаиваю я.

Он смеется.

— Да? Твоя подруга не доверяет тебе. Твой друг — мужчина даже не взглянет на тебя теперь, когда он знает правду о том, кто ты, — он делает паузу, проводя пальцем по моему плечу, подходя ближе, пока я пытаюсь понять, откуда он все это знает. Да, Майер снабжал его информацией, но Майер не был со мной круглосуточно и без выходных. Но, возможно, он шпионил за мной, как и сказал Сойер. Мне остается только гадать, знает ли он, что Мара здесь, и я надеюсь, что нет. — И эти глупые горожане, — шепчет Каллен, наклоняясь ближе. — Если бы они использовали хоть каплю здравого смысла, они бы знали, что все эти слухи — ложь, но они видят только то, что хотят видеть. Тебе никогда не стать своей здесь, на суше. Тебя никогда не примут.

— Значит, это был ты? — спрашиваю я, глядя на него. — Эти плакаты по городу? Слухи.

Он снова смеется.

— Это было по моему приказу.

После его слов все, наконец, сходится, заливая меня всем сразу, пока я не задыхаюсь. Я не могу дышать, не могу думать, и ясность поражает меня, как физическая сила.

— Ты, — говорю я, поворачиваясь к Майеру, сузив глаза до щелей. — Ты расклеил плакаты по городу. Ты настроил всех против меня, и ты разрушил мой бизнес. Все ради того, чтобы подтолкнуть меня к Каллену!

Майер опускает голову, но его очевидная вина только еще больше разжигает мой гнев. Как он смеет выглядеть таким смущенным? Как он смеет выглядеть так, будто эта ситуация причиняет ему боль? Мои глаза начинают слезиться, я яростно смаргиваю слезы. Мне вдруг хочется, чтобы мы оказались под водой, потому что, по крайней мере, тогда Каллен не смог бы увидеть, как я плачу. Последнее, что я хочу сделать, это плакать перед Калленом, потому что это будет признанием своей слабости, а это как кровь в воде для акулы.