Лев Эль’Джонсон: Повелитель Первого (ЛП) - Гаймер Дэвид. Страница 15

Продолжавший тяжело дышать Дариил поднял бровь, удивленный появлением своего примарха, после чего склонил голову:

— Я приложу к этому все усилия, сир.

Лев кивнул в ответ, но ничего не сказал.

Некоторые примархи умели прятать собственную нечеловеческую природу за братскими улыбками и узами общей культуры, но способность делать так, чтобы меньшие создания могли чувствовать себя непринужденно, была, пожалуй, единственной, которой Лев никогда по-настоящему не обладал. Он не воодушевлял других своим красноречием на манер Хоруса, Жиллимана или Фулгрима, а предпочитал вдохновлять личным примером и деяниями. После битвы лишь горстка рыцарей удостаивались почестей и компании Эль’Джонсона. В отличие от многих братьев-примархов, Лев не дозволял проявлений низкопоклонства. Одинокое детство в лесах Калибана научило его ценить лишь собственные мысли и во всем полагаться только на свои силы.

Подойдя к демонтированной плите, что служила ему кроватью, Дариил взял масло с куском ткани и начал полировать лезвия топора.

— Большинство воинов Первого легиона отдают предпочтение мечу, — сказал Лев. Рядом с глянцевитым керамитом его наголенников трепетало силовое поле меча примарха. — И терранцы, и калибанцы. Это одна из многих вещей, которые объединяют два наших мира. — Отключив генератор оружия, он взял клинок могучего меча левой рукой, после чего поднял его к груди, держа на ладонях. — В феодах Старой Земли меч считался благороднейшим оружием. Любой мог сделать копье или топор лесоруба, но меч? Для его создания требовался очень искусный ремесленник, а научиться владеть таким оружием было сложно. Это требовало долгой и самоотверженной работы, чего простые воины не могли себе позволить. Так было на Терре, и так было на Калибане. — Лев провел клинком по ладони и повернул его лезвием к потолку. Теперь он вновь держал оружие одной рукой. — У них есть явное сходство с людьми, не правда ли? Очертания. Суть. Становится понятно, почему человечество славит это оружие с древнейших веков и почему мы даем им имена и наделяем их мистическими силами.

— У топоров тоже могут быть имена, сир. Ваш брат Феррус дал имя своему молоту.

Лев улыбнулся. Если бы Дариил не знал своего владыку так хорошо, то не заметил бы этой улыбки.

— Феррус всегда предпочитает быть исключением, сын мой.

Положив топор на плиту-кровать, Дариил взял полотенце с полки над собой и повесил его на плечо. Теперь, когда Темный Ангел прекратил упражняться, по его коже забегали мурашки от холода, поэтому он подошел к балистрарию, чтобы закрыть ставни. Лев будто даже и не двигался, однако каким-то образом вдруг возник рядом с Дариилом. Если бы легионер был смертным и мог испытывать страх так же, как и простые люди, то наверняка выпрыгнул бы из собственной кожи. Отец без каких-либо видимых усилий преодолел сверхчеловеческую мощь своего сына и не дал тому закрыть ставни, после чего окинул взглядом черное полотно бурлящего ночного океана. Здесь, у подоконника, Дариил гораздо лучше слышал шум водной стихии, нежели во время упражнений в своей келье, и отчетливее ощущал запах соленой воды. Он совсем не походил на ядовитую пыльцу и сырое тепло разлагающихся растительных остатков, однако в воздухе витала неиспорченная живость, напоминавшая Темному Ангелу о лесном доме. На мостах Шейтансвара, что вели обратно к материку и Марипозу с его бледным приглушенным свечением, горели редкие крошечные огоньки. Где-то среди скрытых во тьме и дожде турелей раздался резкий каркающий вопль чайки.

— Мать, — задумчиво произнес Лев, смотря поверх плеча Дариила. — Прислушайся к ней, сын мой. Услышь, как она пытается отвлечь наше внимание от своего гнезда.

Интуиция всегда помогала Льву обращаться с животными, он понимал их мысли и слабости, что не всегда демонстрировал по отношению к людям. Однако Дариил, по своему обыкновению, задумался: возможно, все не так, как кажется, и подобное впечатление создает своеобразная манера речи примарха?

— Ее гнездо тут, прямо под карнизом, сир. Мне следовало убрать его, чтобы освободить место для дальнейших усовершенствований, но…

Он глубоко вздохнул и посмотрел в балистрарий. Темный Ангел не был уверен, поймет ли его повелитель.

Даже спустя полтора столетия после отбытия из своего родного мира Дариил сохранял привычку шагать в стенах собственной крепости, облачившись в полный комплект доспехов, и часто реагировал на неожиданные звуки так, словно их издавал крадущийся хищник. Ему казалось, что он никогда не приспособится к окружению, где царит абсолютная безопасность и можно ходить без оружия и брони, к месту, где каждая, даже самая крошечная форма жизни не стремится во что бы то ни стало причинить ему боль. Но теперь он стоял в своей келье без доспеха и оружия. Возможность сохранить жизнь невинному созданию дарило кастеляну истинное чувство удовлетворения, и в такие моменты ноша, взваленная Императором на первых Его ангелов, казалась не столь тяжелой.

— Чем я могу услужить вам, сир? — спросил он после того, как вопли чайки прекратились.

Все это время легионер и примарх стояли молча, а снизу, где висело скрытое гнездо, доносилось воркование птенцов.

— Ты уже довольно потрудился, — тихо сказал Лев. — Сам Дорн не справился бы лучше.

Дариил выпрямился. Лев нечасто одаривал кого-то своей похвалой и уж тем более не делал это просто так. Из уст Повелителя Первого она всегда была заслуженной.

— Благодарю вас, сир.

Во внутреннем дворе раздался глухой, но громкий хлопок. Внезапно оживший боевой горн согнал опасливых морских птиц с их насестов, и те, пронзительно крича, улетели в дождь. Лев внимательно посмотрел вниз. Рыцарь и его повелитель слушали, как вдалеке капли дождя ударяются о броню титана.

— Разведывательная манипула Легио Оседакс. Ты серьезно отнесся к моему разрешению пользоваться полной свободой в своих действиях.

— Я бы реквизировал еще больше, но на этих островах мало свободного места.

— Ты хорошо поработал, Дариил.

— По вашему запросу я понизил статус муспельских милиционных полков и назначил им функции вспомогательной поддержки, а также сменил наши собственные подразделения ауксилии и разместил по всей крепости части легиона.

Лев вновь замолчал, и Дариил присоединился к своему владыке в его задумчивом безмолвии, вглядываясь в дождь и слушая низкое клокочущее ворчание черного океана. Темный Ангел испытывал какую-то неясную тревогу, но это естественно, когда находишься в присутствии примарха.

— Могу я задать вам вопрос, сир? — произнес Дариил, когда тишина между ними уже грозила стать бездной.

— Спрашивай.

— Зачем мы здесь?

— Чтобы защитить этот мир?

— От кого?

— От врага, который уничтожил бы его даже без битвы, если бы мы не прибыли. Большего я тебе сказать не могу, однако это мир Империума, сын мой. Он должен выстоять против любого, кто нападет на него. Планету нужно защитить.

Дариил мысленно поморщился.

— Название «Муспел» означает «Жатва», сир. Вы знали?

— Да.

— Данный сектор сегментума Ультима полнится останками погибших человеческих цивилизаций. Судя по их уцелевшим письменным записям, у как минимум девятнадцати систем, включая эту, имелся общий корневой язык. — Лев промолчал, и Дариил решил, что у примарха нет замечаний. Он пожал плечами. — Великий крестовый поход обнаружил лишь города-кладбища и древние письменные материалы. В годы, предшествующие последнему ксеноциду, я изучал их вместе с орденом Летописцев и единомыслящими братьями из Пятнадцатого. До сих пор сложно сказать, что случилось с этими цивилизациями. Они будто просто сгинули.

— Ты видел, как Механикум выровнял поверхность Плача, чтобы получить пригодную для использования взлетно-посадочную полосу? — спросил Лев, меняя тему разговора. Или не меняя. В случае с Повелителем Первого трудно было сказать наверняка.

— Да, сир.

— Ты когда-нибудь задавался вопросом, почему у жителей планеты не имелось своей до прихода Империума?