Месть мажора (СИ) - Фарди Кира. Страница 9
– А повежливее нельзя?
– Свали, дура!
Его грубоватый, с характерной хрипотцой голос и быстрый синий взгляд из-под густых бровей кажутся знакомыми. Но сразу вспомнить не удается. Парень срывается с места и исчезает в лесу.
– Идиот! – ворчу я.
Что-то неладно в этой красивой паре. Второй раз за час вижу их ссору. Или это еще первая не закончилась?
Но даже этот маленький инцидент не портит мне настроения. Подумаешь! Много на земле придурков. Срываю ландыши один за другим, выбираю самые крупные, а они растут у самой воды. Тянусь за стебельком, и рука натыкается на что-то гладкое и шелковистое, словно шерстка.
– Ай!
Испуганно отдергиваю пальцы, ландыши падают на землю, даже в ушах шумит от страха. Что это? Крыса? Мышь? Сердце ухает где-то в горле, хотя самой уже смешно. «И чего испугалась, дуреха?» – появляется первая мысль.
Раздвигаю высокие листья: у самого берега качается на волнах синяя бархатная коробочка с золотым логотипом известного ювелирного салона на крышке. Удивленно смотрю на нее, не смея прикоснуться, потом окидываю взглядом деревья – никого.
И тогда поднимаю футляр.
Долго держу коробочку в руках, не решаясь открыть. Кто разбрасывается такими вещами? Хотя… что это я? Может, это пустой футляр, выкинутый за ненадобностью. Вспоминаю слова Матвея о том, что люди приезжают в это место с определенной целью.
– Вот дуреха! – смеюсь над собой и выбрасываю футляр.
Собираю ландыши в красивый букет и выпрямляюсь, но синяя коробочка так и манит, так и притягивает взгляд.
А что, если…
Любопытство побеждает осторожность.
Решительно хватаю футляр, поднимаю крышку и замираю от восторга: в центре подушечки красуется обручальное кольцо невероятной красоты. Огромный бриллиант окружен россыпью камней поменьше. И все это великолепие сияет в лучах солнца и слепит глаза.
– Черт!
Захлопываю коробочку и бросаю ее в ландыши, словно она обжигает ладони.
– Что, красивое? – раздается сзади насмешливый голос.
Резко оборачиваюсь: скандалист стоит, оперевшись на толстую березу и, прищурив синие глаза, смотрит на меня.
– Ой, простите. Это ваше? Я не хотела трогать, – смущаюсь от неловкой ситуации. – Думала, кто-то потерял.
– Нравится? Так, оставь себе. Моя девушка отказывается от такого подарка.
– Еще чего! – вспыхиваю. – Сами разбирайтесь. Я тут никаким боком.
Прижимаю ландыши к груди и бегу к своему домику, а состояние такое, словно меня за воровством поймали.
– Ты ушла и пропала, – качает головой Матвей. – Мясо уже почти готово.
– Ой, какой ужас сейчас пережила! Наткнулась на мажора.
Рассказываю любимому о происшествии. Он удивленно качает головой.
– И чего сглупила? Надо было забрать кольцо себе. Представляешь, сколько оно может стоить?
Прагматичность и расчетливость Матвея в очередной раз шокирует. Я обиженно поджимаю губы:
– Мне чужого не надо.
– Эх, Аришка! Ты у меня слишком правильная. Есть вещи, от которых грех отказываться.
Его слова расстраивают меня. Меркантильность у Матвея от матери. Он хоть и сдерживается, но нет-нет, а постулат, впитанный с молоком, прорывается на уровне подсознания.
Матвей вытирает руки, берет меня за локоть и тащит к коттеджам.
– Показывай, какой засранец испортил настроение моей любимой? Я с ним разберусь.
– Матюша, не надо. Не обращай внимания. Он, кажется, поссорился с девушкой, бежал за ней, а тут я на дороге попалась.
Я целую любимого и умильно заглядываю в глаза. Выражение его лица на глазах меняется, напряжение исчезает. Матвей никогда не был героем, и его напускная бравада не идет дальше слов.
Наконец все готово, мы садимся к столу. Солнце уже спускается к горизонту, окрасив верхушки елей багровым закатом. Последние лучи проникают сквозь плотный строй деревьев и золотят листву, расцвечивают росу на траве. От озера веет прохладой.
Матвей набрасывает мне на плечи плед, разливает по бокалам шампанское, поднимает свой:
– С годовщиной, любимая!
Звон стекла ласкает слух. Мы сидим под куполом света, льющегося из фонаря на крыше, а вокруг – таинственная темнота. Атмосфера наполняет сердце ожиданием чего-то важного и торжественного. Не могу отделаться от мысли, что сейчас судьбоносный момент, и волнуюсь.
– С годовщиной, любимый.
– Спасибо тебе, дорогая.
– За что? – удивленно поднимаю брови.
– За то, что всегда была рядом, поддерживала, утирала слезы и сопли, не позволяла раскисать в минуты отчаяния.
Чувствую, как щеки заливает краска. От смущения теряюсь, не знаю, что сказать, только бормочу:
– Ну, что ты… любая на моем месте… я все для тебя сделаю…
– Ты, Ариша, не любая. Ты любимая, – Матвей протягивает руку ладонью кверху, я вкладываю в нее свои пальцы. – Ты выйдешь за меня замуж?
О боже! Мое сердечко замирает и вдруг срывается с места, как сумасшедшее. Наконец-то те слова, которые я жду последние годы, произнесены. Глаза наполняются слезами, из-за их колеблющейся пелены силуэт Матвея размывается, бледнеет.
– Да, – хрипло выдавливаю из себя. – Да, – повторяю уже громче.
Матвей вытаскивает из кармана коробочку, раскрывает ее. Я смотрю на колечко с маленьким бриллиантом, и он мне кажется самым прекрасным камушком в мире, потому что от его сияния даже зажмуриваюсь.
Любимый надевает кольцо мне на палец. Я любуюсь им, не могу наглядеться, а потом вскакиваю и бросаюсь к Матвею на шею.
– Спасибо, дорогой. Какой же ты у меня замечательный!
Утром мы долго валяемся в постели, пьем шампанское, наслаждаемся тишиной, покоем и друг другом. Днем загораем и купаемся. Рядом с нами плещутся и другие отдыхающие, веселый смех доносится из каждого уголка кемпинга.
– Ты кого-то ищешь? – спрашивает меня Матвей, когда я в очередной раз оглядываюсь.
– Странно, но вчерашней пары нигде не видно, – пожимаю плечами я.
– Дался тебе этот мажор!
– Нет, просто влюбленные были такими счастливыми, а сейчас пропали.
– Ну, и бог с ними!
Но я с Матвеем не согласна, потому что счастлива и очень хочется такого же незамутненного счастья для всех.
– Я сейчас.
Срываюсь с места и бегу вдоль кромки воды. Коробочка. Надо проверить, лежит ли она в ландышах.
– Арина, ты куда? – запоздало реагирует Матвей.
– Жди меня! Я быстро.
Так, я была здесь. Оглядываюсь, потом раздвигаю траву. Куда же я бросила футляр? Внимательно осматриваю всю полянку, но коробочки нигде не видно. Это обстоятельство и радует, и огорчает. Радует потому, что скандальный мажор все же забрал кольцо. А почему огорчает, и сама не понимаю. Но на душе становится легче.
Возвращаюсь на пляж, Матвея нигде нет. Обиделся. Бегу к домику: любимый возится у машины. Обнимаю его со спины, прижимаюсь щекой к теплой коже, втягиваю родной запах.
– Давай собираться, к вечеру дождь обещали, – ворчит он. – А у нас тормоза барахлят.
– Окей! Я мигом!
Быстро переодеваюсь, бросаю вещи в сумку и обвожу взглядом уютное гнездышко, где была так счастлива. Совсем не хочется возвращаться домой, но надо. Я поглядываю на колечко и предвкушаю, как буду рассказывать маме о сюрпризе Матвея.
Гроза застает нас на подъезде к городу.
– Ох, как не вовремя! – вздыхаю я.
– Ничего, доедем, – улыбается любимый.
Струи дождя хлещут по крыше, стекают сплошным потоком по лобовому стеклу, дворники едва справляются с водой. С люка капает, молнии сверкают, гром грохочет, а мне хорошо. Сердце так и рвется навстречу ветру и ливню.
– Ничего себе, погодка разгулялась!
– Ага, видимость нулевая, – отвечает Матвей, не отрывая взгляда от дороги.
– Может, переждем? Или поедем медленнее?
– Я и так едва ползу. Осталось чуть-чуть, уже пригород.
Действительно, мы едем по промокшим улицам. Пусто. Редкие машины обгоняют нас, а людей и вовсе не видно. Мелькают желтые квадраты окон, сквозь пелену дождя с трудом можно разглядеть витрины. Кажется, только что был торговый центр, но какой, не поняла.