Мятежная императрица (СИ) - Хоуп Аманди. Страница 16

Господин Бай славился своим безудержным характером и легкомысленным поведением. Он был единственным и любимым сыном герцога Бай, ребёнком поздним, потому избалованным не только папашей, но и всеми родственниками. Молодой герцог унаследовал красоту своей матери, некогда первой красавицы империи, которая, чтобы не стать очередной наложницей императора, очень быстро вышла замуж за его отца. История случилась тёмная и загадочная. В нынешнее время обе стороны предпочитали её не вспоминать. Одно было ясно — герцог-отец оказался довольно ушлым малым, уведя красавицу прямо из-под носа самого императора, после сего страшного поступка, умудрился остаться в живых да ещё и процветать.

Его сын нынче возвращался лёгкой походкой в своё имение, переваривая информацию, полученную от беспризорников.

«Его действия становятся слишком явными! Поглядим! » — со злой усмешкой подумал герцог младший.

Лэ Юнь поспешила вернуться во дворец. Скоро начинались занятия, на которые нельзя было опаздывать. Завтрак девушки пропустили, но благодаря сладким лепёшкам остались сытыми и довольными.

Во Дворце Невест обучали наукам, необходимым для жён высокопоставленных чиновников, принцев и даже императора. Здесь, помимо азов экономики, а особенно ведения документации по доходам и расходам и политики, ученицы должны были хорошо ориентироваться в сложившейся в стране обстановке, знать все правые и левые силы при императоре, а так же уметь поддержать разговоры с важными лицами государства и послами других стран. Но по всем этим предметам никогда не спрашивали строго. Если какой-то красавице не давалась власть цифр, на сей недостаток смотрели сквозь пальцы, со снисходительной улыбкой. Основной уклон делался на обучение этикету, танцам, игре на музыкальных инструментах, пению, рисованию, верховой езде, игре в шахматы и прочим, прочим, прочим. Одним словом, учили , в первую очередь, тем навыкам, благодаря которым девушки могли служить усладой для глаз и ушей мужчин.

Каждое занятие проводилось в разных комнатах. В белом зале — уроки по каллиграфии и рисованию, в голубом — уроки этикета и экономики. Красный зал был огромен и служил для уроков танцев. Пение же и изучение музыкальных инструментов проходили в малых комнатах с хорошей звукоизоляцией. Они-то и служили местами, где затевались самые невообразимые заговоры.

Госпоже Мин не нужно было искать помещение, где должен был пройти первый урок. Полагаясь на опыт прошлой жизни, она могла найти в этом месте всё что угодно и даже с завязанными глазами.

Отпустив служанку, девушка быстро добралась до нужной комнаты и там уже неспешно вошла внутрь.

Только она успела опуститься за самый последний в ряду стол, как следом за ней вошёл учитель. Это был седовласый мужчина почтенного возраста. Он преподавал каллиграфию и относился с неприязнью к любым проявлениям неуважения к своему предмету. Несмотря на свои годы, он был подвижным и внимательным. От его взора не могла ускользнуть даже муха, проникшая за занавески.

Окинув собравшихся пытливым взглядом, учитель приступил к занятию.

Текст, который девушки должны были переписать со свитка учителя на свои листы, был тот же, что и в прошлой жизни. Лэ Юнь довольно быстро справилась с ним и, чтобы не скучать, принялась рисовать шахматные фигуры, которые собиралась заказать у мастера.

— Кажется, она не умеет писать! — неожиданно до её ушей долетел шёпот и вслед за ним смешки.

— Ни читать, ни писать! Какой позор!

— Мужланка! Что она может? Лишь меч держать? — этот возглас был намного громче предыдущих.

Юнь, естественно, знала, что насмешки были направленны в её адрес, но относилась ко всему совершенно равнодушно.

«Дети! — подумала она. — Они всего лишь неразумные дети!»

Эти глупышки не стоили её внимания, поэтому девушка продолжила спокойно рисовать.

Но возгласы заинтересовали учителя. Старик поднялся со своего места и двинулся в её направлении.

Шум тут же стих, красотки испуганно опустили свои головы и сосредоточились на письме. Иные ехидно улыбались, ожидая хорошего представления. Господин Чжан был непримирим  к тем, кто не выполнял или плохо выполнял его задания, не считаясь со званиями или занимаемым положением отцов девушек.

Подойдя к Лэ Юнь, он строго произнёс:

— Покажите мне ваши записи!

Дочь генерала спокойно отодвинула свой лист с рисунками и предоставила взору учителя написанный ею ещё в самом начале урока текст.

Учитель удивлённо приподнял брови, увидев безупречную каллиграфию и ряд идеально выстроенных слов.

— Это вы написали только что? — этот вопрос вырвался сам по себе. Господин Чжан лучше всех знал, что девушка не могла написать заранее, потому что тексты он готовил перед самым уроком и иногда даже сам не знал, чем сегодня захочет поделиться с ученицами.

Лэ Юнь лишь подняла голову и посмотрела ему в глаза, на её губах играла лёгкая улыбка.

— Конечно, только что! — сам себе ответил учитель, и его голос звучал взволнованно.

Он схватил лист и поднял к глазам.

— Это превосходно! — произнес с восторгом в голосе.

«Естественно!» — еле сдержала готовый вырваться смешок Юнь. Она всю свою жизнь практиковала каллиграфию. Императрица не могла иметь кривой почерк. В любую свободную минуту она писала и писала, чтобы не быть посмешищем для своего мужа.

Улыбка Лэ Юнь стала горькой. Только мужчине, ради которого она старалась, это было совершенно не нужно.

Господин Чжан тем временем вернулся на своё место и повесил на доску лист,  красиво исписанный своей новой ученицей.

— Это великолепно! — изумился он ещё раз. — Вы все должны равняться на эту девушку!

Его предупредили о новой ученице, а так же о том, что, возможно, она совсем неграмотна и понадобится намного больше времени для её обучения, чем Господин Чжан был очень не доволен. Он не мог понять, как в столь просвещённой семье могли допустить, чтобы их дочь выросла невежей.

Но действительность привела его в восторг. Сейчас он непомерно гордился тем, что у него наконец появилась достойная ученица!

«Теперь, — думал старик. — Я могу со спокойной душой уйти на заслуженный отдых!»

Пока он мечтал о своём, в классе возобновились удивлённые перешёптывания.

— Не может быть! — возмущались девушки. — Как она может так писать?! Это скорее всего подделка!

Но слишком громко они опасались произнести столь презрительные речи.

Лэ Юнь вернулась к своим рисункам, равнодушная к окружающему шёпоту.

В основном девушки были здесь красивыми, даже слишком, вот только безмозглыми. Их нельзя было в этом винить. Увы, наделив их дивной красотой, Всевышний лишил многих разума.

Те, кто был совсем глупым, уйдут из этого места и станут чьими-то наложницами. Те, кто поумнее, выйдут замуж за чиновников, а те, кто был и красив, и умен, пойдут дальше. Они станут наложницами принцев или жёнами самых богатых и известных людей страны.

Обладающие особо коварным умом и безжалостным сердцем станут… В этот момент она невольно вспомнила о наложнице Чен Це. Скорее всего, после смерти Лэ Юнь она стала императрицей. Но девушке этого уже не дано было узнать.

Чен Це обладала дьявольским беспощадным умом и коварством. Простодушной дочери генерала было не справиться с такой силой.

Письменный уголёк в руке Лэ Юнь замер над очередной фигуркой. Воспоминания были слишком болезненными.

Когда она хоронила своего сына, поклялась отомстить ведьме за его смерть. Императрица Мин так и не смогла постичь, каким же должно быть сердце, чтобы убить малыша ради своих амбиций. Тем более она не могла понять, как женщина, имевшая дочь, решилась причинить зло другому ребёнку.

Лэ Юнь провела тщательное расследование. Она не ошиблась. Наследника убила наложница Чен, но император отказался слушать. Даже наказать преступницу не было возможности.

Но никогда, даже в самых страшных кошмарах, императрица не желала зла маленькой дочери Чен Це. Возможно, её дочь вырастет такой же красивой и коварной, ведь у змей не рождаются котята. Но причинить вред невинному существу госпожа Мин не могла.