Последний русич (СИ) - Бор Жорж. Страница 17

Как проходит отравление у людей, я знал на собственном опыте. Пара выездов на курорты Турции сформировала у меня чёткий перечень признаков, по которым можно было ориентироваться. Способы лечения я тоже помнил назубок. Маринка заставила выучить, пока я торчал возле унитаза, не зная, какой стороной к нему лучше пристроиться.

— Корм где для коней? — переходя к активным действиям, спросил я.

— В сумах переменных, — озадаченно ответил Никита. — А тебе зачем, княжич? Нет с него проку. Не унесём ведь… Как бы доспех оставлять не пришлось!

Я добежал до валявшихся неподалёку сумок и запустил руку в первую попавшуюся. Внутри нащупал какие-то мешочки. Не то. Из следующей удалось добыть горсть зерна, и уже с ней я рванул к Рыжику. Конь лежал на земле и печально смотрел на меня. При моём приближении он сделал безуспешную попытку подняться и уныло заржал.

— На, родной! — протягивая скакуну угощение, произнёс я. — Кушай!

Конь набросился на зерно, словно ел в последний раз неделю назад. Гридни, молчаливой толпой шагали следом за мной. Никита повелительно взмахнул рукой, и парни разбежались к своим лошадям, повторяя мои действия. Ни одно животное от еды не отказалось. После короткого осмотра ночного пастбища я пришёл к выводу, что причину отравления нужно искать в другом месте.

— Дальше что, княжич? — напомнил о себе Никита. — Время уходит. Выступать пора.

— У тебя конь травился когда-нибудь? — вместо ответа, спросил я.

— Было дело, — кивнул воин.

— Как себя вёл? — уточнил я.

— Как вёл? — переспросил десятник. — Как скотина последняя! Весь двор загадил, а потом три дня на голой воде сидел, жрать отказывался.

— А здесь что видишь? — ткнул пальцем в истоптанную траву я.

— Поляна тут, — начал перечислять Никита. — Каштаны, вон, лежат…

— А между тем, в этом месте ночевало полтора десятка отравленных лошадей, — пристально глядя в глаза собеседнику, произнёс я. — Теперь что скажешь?

Десятник резко помрачнел и ещё раз осмотрел поляну. Самых явных следов отравления не было нигде. Вообще. Остальные гридни тоже переглянулись. В воздухе повис немой вопрос, который озвучил один из дружинников.

— Так это что же выходит? Не сами они отравились, а потравил кто-то?

— Этого мы сейчас уже не узнаем, — отозвался я, — Но, когда вернёмся, обязательно нужно задать пару вопросов ответственным лицам. Если лошади ядом отравлены, то нужно понять, как их привести в себя.

— Никак, — хмуро ответил Никита. — В том и беда. Без лекаря или конюха толкового, не разобраться нам. Да и времени на это нет.

Я открыл интерфейс и отыскал в нём вкладку со своим снаряжением. Рыжик сиял гнилостно-зелёным светом на пол экрана. Даже описание смотреть не нужно было, чтобы понять, насколько всё плохо. Если вчера было лёгкое отравление, то сейчас было отравление очень сильное.

Никита отдал приказ прятать лишнее и готовиться к пешему походу. Дружинники развили бурную деятельность, уже мысленно распрощавшись со своими четвероногими боевыми товарищами.

— Всем стоять! — пытаясь поймать за скользкий хвост мелькнувшую мысль, выкрикнул я.

Раз отравление не имело отношения к пище, то вполне могло быть магическим. Теоретически, я мог использовать для его снятия свой чудесный навык, однако тогда была велика вероятность остаться без выданных старцами плюшек. Так рисковать я не мог.

— Чего ещё, княжич? — вздохнул рядом со мной десятник.

— Можешь принять моего коня в дружину? — спросил я.

— Это ещё зачем? — не понял Никита. — Сроду лошадей в отряд не брали. Даже боевых. Скотина, она ведь скотина и есть!

— Можешь или нет? — прямо спросил я.

— Не могу, — покачал головой десятник. — Я людьми командную, а ты всем отрядом. Сам делай. А на кой оно тебе, княжич?

— Опять сам! — вздохнул я.

Рыжик лежал на прежнем месте и уныло следил за бродящими вокруг людьми. Я подошёл к своему скакуну и положил обе руки на его массивную голову.

— Нарекаю тебя другом и боевым товарищем, — косясь на скептическую физиономию Никиты, негромко произнёс я. — Принимаю тебя в дружину и присваиваю тебе звание младшего стажёра.

Во время своей странной речи я внимательно следил за панелью управления отрядом. В какой-то момент в одном из пустых окон появилась голова Рыжика, с гордым званием младшего стажёра под ним. Система работала до ужаса прямолинейно и даже не задавалась вопросом об уместности подобного конского звания в боевом отряде. Однако, сейчас меня гораздо больше интересовала реальность воплощения моей задумки в жизнь.

Идея моя была проста до абсурда. В моём распоряжении было целых два заклинания, которые могли привести наших скакунов в относительный порядок, но это был серьёзный риск для всей операции. Если один из скилов был относительно бесполезен, то второй мог спасти жизни дружинников и расходовать его, даже не добравшись до места назначения, было очень опрометчиво. С другой стороны, если не использовать его сейчас, то до места мы и так и так не доберёмся. Нужно выбирать. Но перед этим необходимо всё проверить.

Я привязал к иконке Рыжика выданные на моё имя заклинания и, втайне опасаясь жестокого провала, прожал виртуальную кнопку лечения. Тело коня покрыла изумрудная плёнка, а секунду спустя животное вскочило на все четыре ноги и ткнулось головой мне в грудь.

К сожалению, радостное ощущение первой победы вдребезги разбилось о суровую реальность, едва я открыл вкладку с состоянием нового члена моего подразделения.

«Среднее отравление. Скорость снижена на двадцать процентов. Выносливость снижена на тридцать процентов. Время действия — бессрочно».

Как и говорил княжич, лечение помогало не от всего и не всегда, однако прямо сейчас я выглядел для всех дружинников, как легендарный герой и спаситель отечества. Даже Никита удивлённо покачал головой и принялся собирать выпотрошенную сумку.

Следующий час я потратил на двукратное увеличение состава своего отряда. Заводного коня пришлось оставить и распределить поклажу поровну между всеми. На него лечения уже не хватило, а дополнительное заклинание взять было негде.

Никита прекрасно понимал, чем именно я вылечил лошадей, но говорить ничего не стал. Гридни сели верхом, и отряд двинулся в путь. К Седой горе. По молчаливому согласию, о возвращении в город упоминать не стали.

— Пойте парни! — внимательно отслеживая состояние всех стажёров, громко произнёс я. — И лучше бы погромче.

Вялые кони неохотно перешли на рысь, но, едва начала работать дорожная аура, прибавили ход. Я немного поковырялся с настройками второго скила и сумел запустить его в слабом режиме. Правда, приходилось постоянно перекидывать усиление между потребителями, потому что одно я вчера бездарно просрал во время испытаний.

В итоге мне удалось разогнать общую скорость отряда до всех ста процентов. Где-то на пару часов. Потом восстановление сил исчерпало ресурс. И я вместе с ним. Постоянный контроль жутко выматывал, и к полудню я чувствовал себя, как выжатый лимон. Леса сменялись полями. Дорога уже давно превратилась в едва заметную колею. Исчезли последние признаки существования в этих местах людей.

Лошадей хватило на шесть часов непрерывной скачки. Короткий привал особо ситуацию не изменил, и до самого вечера мы ехали уже гораздо медленнее. Гридни давно охрипли от песен. И, временами, неприязненно поглядывали на меня. С того момента, как я понял, что ауру можно разгонять ещё на тридцать процентов повторным исполнением народного творчества, парням пришлось горланить песни почти непрерывно.

Однако, всё было не зря. Выехав на опушку небольшой рощи, в сгущающихся сумерках я увидел вдалеке высокий холм, с присыпанной белым песком вершиной. Почти добрались…

Остаток пути преодолели уже на морально-волевых. У меня болела вся нижняя часть тела, у гридней саднило горло, кони едва плелись от усталости. Один Никита выглядел свежим и неприятно бодрым.

— Успели, княжич! — придержав коня и поравнявшись со мной, радостно воскликнул десятник.