Буду твоей Верой (СИ) - П. Белинская Ана. Страница 22

— Вер, — перебивает звезда гандбола, — не зуди, а! Бармен делал коктейль при мне, просто расслабься, — беззаботно советует парень.

Довериться Егору Бестужеву — опрометчиво и самонадеянно с моей стороны, но глядя друг другу в глаза, я делаю пару глотков.

— Егор! Бес!

— Хей, чувак, давай к нам!

— Бро, тут пацаны на полуфинал ставят, твоё слово ждем! — кричат парни.

Бестужев лениво выпрямляет ноги и улыбаясь, качает отрицательно головой. Салютует ребятам стеклянной бутылкой Колы и устало прикрывает глаза.

Ему со мной скучно.

Мы сидим на засыпанном блестящей мишурой кожаном диване на таком расстоянии друг от друга, что между нами можно было бы вместить еще одну меня, а при сильном желании еще и ту блондинку, которая уже десять минут пялится на Егора, чем не сказано меня раздражает.

Со стороны мы вряд ли походим на пару, которая пришла вместе и вроде как встречается, поэтому несколько раз к Бестужеву подсаживаются девчонки и пытаются познакомиться.

Я все еще помню слова брата про бестужевских подружек, да и убедиться в этом не сложно. Загадочный, невозмутимый парень с грустными бровями притягивает к себе внимание, заставляя себя разгадать. Под такое мужское очарование сложно не попасться, и ты летишь на него, словно мотылек на искры костра, понимая, что ждет тебя впереди.

Если бы не наша глупая сделка, звезда гандбола уже давно развлекался с той блондинкой или обсуждал результаты полуфинала с парнями. Вместо это ему приходится терпеть мое унылое общество, а мне — чувствовать осадок вины.

Мы оба молчим.

Мои глаза путешествуют по раскрепощенным девушкам, танцующим нескромные танцы, по веселящейся и смеющейся молодежи и застывают на целующейся напротив парочки. Девушка сидит полубоком у парня на коленях, обнимая его за шею. У меня вспыхивают щеки, когда молодой человек проводит рукой вдоль бедра и ныряет девчонке под платье.

Ох!

Смущение накрывает с головой. Я не знаю, как должны проявляться отношения между влюбленными. У меня никогда не было подобного.

Эта парочка так увлечена друг другом, что, кажется, для них не существует ни шума, ни звуков, никого, кроме них. Он смотрит на нее, как на Божество, а она на него, как на восьмое чудо света. Наверное, именно так выглядит влюбленность.

Не знаю почему, но перевожу взгляд на своего «как бы парня», который вытянул свои длинные ноги, практически сполз с дивана, сложив на груди руки и… спит?

Он еще кепку на лицо натянул! Видимо, ему так со мной интересно и увлекательно, что от переизбытка утомился и уснул.

Что-то такое острое и болючее кольнуло в груди.

Скучная, не умеющая веселиться ботанша Илюхина. Да с тобой ни один парень долго не продержится. Чем ты собралась удивлять, Вера? Знаниями теоремы Виета или как карбиды щелочных металлов кристаллизуются в тетрагональной ячейке?

Я не умею танцевать, я не умею рассказывать смешные шутки и поддерживать разговор, я не смеюсь, когда все смеются, не умею стильно одеваться и соблазнительно хлопать ресницами, я не умею быть женственной и привлекательной, да я много чего не умею!

— Спишь? — грубо толкаю парня в бок. Злюсь на себя страшно. — Иди, тебя вон зовут, — киваю в сторону парней. — Нечего тут меня охранять, — булькаю я.

И чего он, действительно, весь вечер торчит около меня? Я к себе его не привязывала и нянькаться со мной не просила. Пусть развлекается. Поспать в понедельник на парах успеет.

Бестужев открывает один глаз, за ним другой и внимательно меня разглядывает.

— Иди. Караулишь тут меня. Может Артем бы давно подсел ко мне, а ты мешаешь, — не подумав, ляпаю, что попало.

Потому что злюсь. И на себя, и на него.

— Мешаю значит? — фыркает парень, вскакивая на ноги. Чего это он? Брови насупил, губы сжал, только копыт не хватает. Бросает в меня последний недобрый взгляд и уносится в сторону звавших парней.

Ну и пусть идет.

И хорошо.

И не нужен мне никто.

И эти тут напротив, расселись и обжимаются. Людей нервируют своими улыбочками блаженными, тьфу.

Знаю, что похожа на сварливую старую бабку, но не понимаю, что со мной происходит и почему я так завелась.

— Вера?

— А-Артем? — Елки-иголки, подпрыгиваю на месте, когда рядом с моим лицом возникает труп Эдварда Каллена, начинающий, по-видимому, разлагаться: краска поплыла, перемешалась и превратилась в одно сплошное черно-белое месиво.

Святые угодники!

— Ага! Я! — обходит диван и плюхается рядом.

Вот! Я об этом и говорила! На ловца и зверь бежит!

И пусть этот бесстыжий Бестыжев покинет мою голову, вон, сам Тема Чернышов ко мне подсаживается!

Подбираюсь, выпрямляю спину и закидываю ногу на ногу.

Красиво закидываю.

Красиво настолько, что не рассчитываю и задеваю лодыжкой стеклянный столик.

— Эх, — морщится парень. — Больно?

— Нннет, — натужно улыбаюсь и обхватываю костяшку.

Больно — совершенно не то слово! Мне адски больно. Больно так, что ухо простреливает и капилляры в глазах лопаются. Беззвучно ору и стискиваю зубы, чтобы не показаться безнадежной неудачницей и не расплакаться.

— А ты чего одна грустишь? Где Бес?

— Он к ребятам пошел, сейчас вернется, — сквозь зубы еле выговариваю и киваю в сторону парней.

Одновременно с Артемом поворачиваем головы и видим Бестужева, мило беседующего с той самой блондинкой, половину вечера пускающей на него слюни.

Она вспыхивает и опускает взгляд, когда Егор наклоняется и что-то шепчет на ушко.

Я мгновенно забываю о боли физической, чувствуя совершенно другую. Где-то в груди, где-то под ребрами.

— Понятно, — усмехается Чернышов и смотрит сочувственно. — Слушай, мы сейчас в фанты собираемся играть, если есть желание, милости просим. Будет весело.

Его жалостливо-сочувствующий взгляд окончательно растаптывает мою и так невысокую самооценку.

Весело, говоришь?

Снова бросаю взгляд на то место, где ворковали голубчики, но ни Егора, ни девушки не нахожу.

Неведанное чувство сковывает по рукам и ногам. Оно по силе такое мощное и разрушительное, что справиться с ним мне не подвластно. Что это?

— Хорошо. Я согласна.

21

Смеюсь, когда парень в ковбойской шляпе и клетчатой рубашке с дырками от нарисованных выстрелов, пытается изобразить смех каждого участника игры. Напротив меня сидит Артем, и мы периодически с ним переглядываемся. Смущенно отвожу взгляд в сторону, туда, где в последний раз видела Егора, и чувствую, как грудь болезненно сдавливает.

Бабник!

Наглый, бессовестный Бестыжев!

Тебе ли не все равно, Вера, куда и с кем ушел Бестужев? Ты хотела привлечь внимание Чернышова и, кажется, у тебя это получается, так отчего же ты злишься? И уж если быть с собой до конца откровенной, то Бестужев как раз выполняет свою часть уговора, когда ты, Илюхина, даже за проект еще не садилась. Если бы не Егор, я бы никогда не была в числе гостей этого дома и не сидела напротив Артема, одаренная его улыбками. Поэтому прекращай вести себя, как неблагодарная зануда.

Возвращаю внимание обратно к игре и вновь сталкиваюсь взглядом с Артемом. По телу разливается приятное тепло, и я понемногу расслабляюсь.

— Что нужно сделать этому фанту? — выкрикивает Карина, опуская руку в бархатный красный мешочек.

Парень в шляпе, окончив свое выступление, задумчиво прищуривает глаза, придумывая задание следующему игроку.

— Станцевать танец живота, — вдруг заявляет простреленный ковбой, а я мысленно молюсь, чтобы этот фант не достался мне.

К моему безмерному счастью Дивеева извлекает портмоне Роберта и подмигивает парню под общее ликование и овации. Он выходит лениво, кланяется и смеется, когда игроки просят его оголить живот и повилять бедрами.

Хлопаю вместе со всеми, ободряюще поддерживая парня, который, к слову, вовсе неплох в танце.