Запретный Рай (ЛП) - Врай Натали. Страница 11

— Я… я действительно не знаю… — я запутался ещё больше, чем Кэт, если такое возможно. Меня тянет к ней всеми низменными порывами, я сбит с толку этой эстетической красотой, заставляющей смотреть с благоговением.

Кэт — это произведение искусства, которое может увидеть даже слепой.

Она засовывает руку в передний карман джинсов и внимательно смотрит на меня. Другой рукой опускает солнечные очки с волос на нос, скрывая глаза, делая их чёрными и пустыми.

Ураган Кэт вернулся, и я жду, когда пойдёт дождь.

— Давай не будем слишком любезничать, Тревор… ладно? Ничего личного. Я думаю, мы должны сосредоточиться на поставленной задаче, а не друг на друге. Я действительно не хочу делить момент единения, разинув рот над одним и тем же цветком.

Оу. Она думает, что я смотрел на цветок. Хорошо… наверное. И всё же какая — то часть меня искренне обижена. Мы можем делить одно и то же пространство, спать в одной палатке, работать вместе, чтобы выбраться, но боже упаси, чтобы между нами была хоть какая — то близость, подобие дружбы.

Что с ней не так?

— Отлично, — отвечаю прежде, чем успеваю себя остановить. — Если ты этого хочешь.

— Да, — серьёзно кивает она. На этом всё.

Следующие два часа мы не произносим ни слова. Я вижу, как Кэт подавляет желание заговорить. Её глаза с восхищением впитывают окружающее нас великолепие, но губы упрямо отказываются уступить, сжавшись в неестественно тонкую линию.

И снова я один.

Отдалённость между нами вернулась с удвоенной силой. Я никогда не думал, что могу чувствовать себя так одиноко в присутствии другого человека. Временами кажется, что Кэт здесь вообще нет. Она мысленно отстраняется, отчего я чувствую себя покинутым.

С учётом этого, я нахожусь в одной из самых удручающих ситуаций, в которых мне приходилось бывать.

Небо над головой темнеет, но ещё не время для сумерек. Чувствую запах дождя на расстоянии примерно в милю, но надеюсь, что до нас не дойдет.

Поздно. Он уже почти здесь.

Как только мы добираемся до более — менее ровного места, бросаю сумку на землю и вытаскиваю палатку. Кэт резко оборачивается и раздражается, заметив мои действия.

— Ты останавливаешься? — сердито спрашивает она. В тоне проскальзывает высокомерие.

Указываю на небо, не глядя на неё:

— Скоро пойдет дождь. Разве ты не чувствуешь влажный воздух? Будет холодно… и сыро. Скоро.

Слышу, как она тяжело вздыхает, и готовлюсь к атаке. Но вместо этого она подходит и помогает. Мы быстро установили палатку и только устроились внутри, как небо разверзлось дождём.

Прислоняемся к нашим сумкам, а дождь хлещет снаружи. Беру фонарик и освещаю угол палатки, пока ждём. Но дождь и не думает прекращаться, а уже стемнело.

— Похоже, мы тут на всю ночь, — говорю я, нарушая тишину. — Так что можем немного передохнуть здесь.

Кэт ничего не отвечает, и мы продолжаем тихо сидеть сгорбившись, стараясь укрыться от усиливающегося холода. Я скоро устаю от этого дерьма:

— Итак, мы начнём разговаривать и искать выход отсюда, или продолжим игнорировать и дуться друг на друга всю дорогу?

Кошачьи глаза метнулись к моему лицу, удивлённые — вероятно, моим враждебным тоном.

— Ну смотри, — отвечает она. — Я думаю, нам будет лучше держаться на расстоянии друг от друга.

— Да? Ну, а я нет, принцесса. Мы тут вместе выбираемся из этого ада, помнишь? И мы не сможем… если я буду чувствовать желание оторвать тебе голову каждый раз, когда ты огрызаешься на меня.

Она тут же срывается:

— Ладно, хорошо! Я всё поняла. И перестань называть меня принцессой, ладно?

Указываю на неё пальцем:

— Ты совершенно права. Ледяная королева тебе подходит больше.

Она отвечает сердитым взглядом:

— Ты ничего обо мне не знаешь. Обычно я не такая стервозная.

— Я почти поверил, — парирую, глядя в голубые глаза.

— Послушай. Это был чертовски плохой месяц для меня, а эта ситуация просто вишенка на дерьмовом торте, который мне уже вручили, ясно? Я раздражена, устала и хочу добраться до места назначения, хорошо?

— Я тоже. Вот почему я хочу, чтобы мы били на одной… чертовой…стороне, Кэт. Не нужно делать ещё большее дерьмо из того, что уже есть.

Отталкиваю сумку в сторону от разочарования, чувствуя раздражение от того, что я, видимо, не могу достучаться до этой девушки. Наши взгляды синхронно опускаются вниз, и мы с притворным интересом начинаем разглядывать нашу обувь. Кэт заговаривает первая, и её голос необычайно спокоен:

— Может… может, ты и прав. Мы действительно нужны друг другу, чтобы выбраться отсюда. Может быть… мы сможем… закончить то, что начали прошлой ночью. Ну, ты понимаешь. Узнаем хоть немного друг о друге. — Она пожимает плечами. — Я имею в виду, раз уж мы всё равно тут застряли…

Поднимаю глаза, настроенный скептически, но заинтересованно.

— Хорошо… — Скрещиваю руки на груди. — С чего нам начать?

Кэт выдыхает:

— Ну, я писательница… — Она колеблется. Я медленно киваю, ничего не показывая. — По крайней мере, была писательницей. Меня уволили за элементарное «невыполнение требований», и теперь я просто… восстанавливаюсь. А ты? — Теперь она жадно смотрит на меня своими великолепными глазами, затаив дыхание.

Я прочищаю горло, не зная, что делать дальше. В итоге высыпаю в воздух кучу полуправды, смешивая ложь и факты в правдоподобную болтовню.

Внештатный редактор. Возможно вступление в стартап — компанию. Скоро будет интервью.

Она в это верит и с любопытством смотрит на меня:

— Итак, куда ты направляешься?

Я не колеблюсь:

— Как можно дальше от гребаной Тампы.

Она тихонько шмыгает своим очаровательным носиком и проводит по нему пальцем. Внимательно смотрит на меня, прежде чем спросить:

— От чего ты убегаешь?

Замираю, глядя на нее, и решаюсь блефовать.

— Тот факт, что ты спрашиваешь, заставляет меня думать, что ты тоже от чего — то бежишь.

Она застывает и опускает глаза. Крепче сжимает сумку. Думаю, я сделал правильный вывод. И теперь мне интересно. Она бежит. Но от чего?

Кэт снова смотрит на меня, медленно улыбаясь:

— Так ты преступник в бегах? Может быть, торговец наркотиками?

Я усмехаюсь:

— Хотелось бы. Это было бы намного проще. — Ничего не объясняю… и она не подталкивает к этому.

В течение следующих двух часов мы разговариваем… типа диалог… со словами и тому подобным. Я в шоке. Мы обнаруживаем, что нас связывает любовь к письменному слову… и путешествиям.

Помимо наших разговоров о «международной контрабанде наркотиков», я могу говорить правду. Рассказываю о своей сестре Дине в Чикаго. Упоминаю мать, которая живёт рядом с ней. Умалчиваю об отце и вскоре спрашиваю Кэт о её семье.

Я узнал, что она — средний ребенок из трёх сестёр. Её родители всё ещё вместе, в отличие от моих, и она из рабочей части Мемфиса, которую называет «Синим Воротом Аида». Посещала Вандербильт (я учился в Дартмуте), и теперь рассказывает о своей работе в «Джорни Лайф», популярном журнале о путешествиях под издательским гигантом «Фоксхоул». Услышав рассказ о её жизни, я судорожно сглатываю.

Стажировки, кофейные бега, эгоизм. Кэт прошла через всё это; её восхождение в журналиста на полной занятости не было простым. Её падение? Ещё круче, по её словам… но в подробности не вдаётся.

Наклоняюсь ниже, искренне любопытствуя:

— Ну и как тебе жизнь безработного?

Она открывает рот, чтобы что — то сказать, но замолкает, слегка наклонив голову. Я могу сказать, что она… обдумывает первый ответ, что пришёл к ней в голову. Колебание короткое, но должен сказать, что это убивает меня.

— Я действительно не знаю… — Её тон мелодичный, вопросительный, словно она только что поняла нечто важное. — Я думала, что это будет сокрушительно… но почему — то это не так. Больно, как и при любой потере, но… я не уверена, что уход с этой работы — потеря. Кажется, я воспринимала это как потерю, потому что вроде как должна была… а не потому, что чувствовала это на самом деле… понимаешь?..