Клан Пепельного Шторма: Изгой (СИ) - Дмитриева Ольга. Страница 4

— Да, все это неспроста. Как бы нам не влезть в новые неприятности. Может, стоило оставить ее здесь?

— Что сделано, то сделано, — дернул плечом Рэм. — Давай поторопимся в Академию, пока мы не набрели на новые странности.

Но по дороге их никто не побеспокоил. Скоро впереди замерцали золотые башни и ворота Королевской Академии. Над тяжелыми створками сиял герб Королевской семьи — алая хризантема с шестнадцатью лепестками. Стена из гладкого желтоватого камня простиралась в обе стороны от ворот, пока хватало взгляда. Академия была отдельным городом, где располагались не только учебные корпуса и огромные территории для тренировок, но и жилье для учителей и адептов. Рэм надеялся, что за этими стенами он будет в безопасности хотя бы на то время, пока не восстановит свою магию.

Но для этого теперь мало поступить. Нужно сделать так, чтобы не поступил Баки Хенсо. В том, что двоюродный братец устроит ему веселую жизнь за стенами Академии, он не сомневался. И был намерен отплатить сполна за все зло, которое причинила ему старшая ветвь рода.

Входить в Академию разрешалось только адептам и учителям. Для поступающих ворота откроются только раз в год — в день экзамена. Поэтому получать метки им предстояло в шатре с королевским гербом, раскинутым чуть в стороне от дороги. Игу и Рэм оставили своих лошадей у коновязи и двинулись к шатру. Прямо перед ними полог откинулся и двое пожилых мужчин направились в сторону замка, не удостоив вновь прибывших взглядом. До Рэма донеслись их голоса:

— Какая нелегкая принесла сюда Мирэ? Из него учитель, как танцовщица из моей кухарки…

— Говорят, у него дело к ректору. Заодно и вступительные испытания посмотрит…

Рэм проводил их взглядом, а затем решительно откинул полог и вошел. Игу последовал за ним.

В шатре царили прохлада и полумрак. Тусклая лампа с магическим кристаллом освещали только часть массивного стола и лицо дородного чиновника. Рэм положил свои бумаги на полированную поверхность и подумал: “Зачем они притащили эту махину сюда? Не могли найти стол попроще?” Мужчина мрачно зыркнул на вновь прибывших, провел шелковым платком по лысине и, шевеля губами, начал просматривать документы. Наконец, все бумаги отправились в стопку.

— Руки, — потребовал лысый.

Юноши с готовностью протянули ему запястья. Чиновник коснулся их пальцем. Рэм удовлетворенно рассматривал зеленые линии метки поступающего, которые тускло светились на его руке. Теперь дядя не сможет предъявить ему никаких претензий до окончания вступительных испытаний.

— Послезавтра на рассвете явитесь к воротам, — буркнул чиновник. — Свободны.

Игу торопливо пробормотал благодарность и вытащил Рэма из шатра. От юноши не укрылся взгляд, который лысый бросил на его шею. Похоже, братец не терял времени зря и, пока они возились со слепой девчонкой, щедро рассыпал вокруг себя последние новости с Юга. Стоило ему об этом подумать, как Рэм заметил, что возле их коней маячит фигура Баки Хенсо. Игу прошептал:

— Не ссорься с ним сейчас. Помнишь, что сказал Мирэ? Дуэли тут не приветствуются.

Рэм, не говоря ни слова, прошел мимо двоюродного брата и вскочил на коня.

— Верни Печать Пепла, — негромко сказал ему вслед Баки.

— Мне нечего отдать тебе, — бросил он через плечо. — Я ничего не брал и не выносил из Эймирема. Ни из города, ни из замка.

Пока их кони степенно рысили по дороге, Рэм еще долго чувствовал на себе тяжелый взгляд брата.

— Почему ты прямо не скажешь ему, что ничего не брал? — спросил Игу.

Рэм беспечно улыбнулся:

— Разве я это и не сказал ему?

Друг подозрительно посмотрел на него, но расспрашивать не стал. Рэм надеялся, что так будет и дальше. Врать Игу не хотелось. А говорить правду было рискованно.

Когда они вернулись в комнату, девочка все еще была без сознания. Правда, дышала она теперь ровно, как будто просто спала. Одежда скрывала синяки. И только сочетание аристократичной внешности и девственно-чистой кожи на шее приводили Рэма в недоумение. Юноша постоял около ее постели, в то время как Игу раскладывал на столе письменные принадлежности, чтобы написать отцу.

Взгляд изгоя все время возвращался к повязке на глазах девочки. Ему показалось, будто служанки не снимали полосу черной ткани и не прикасались к ней. У Рэма мелькнула мысль, что под ней тоже могут быть раны. Не обязательно у нее врожденная слепота. Возможно, ее не только пытались убить магией, но и ослепили.

Юноша потянулся к черной повязке. Тонкие детские пальцы с неожиданной силой вцепились в запястье Рэма и отбросили его руку прочь. Движение было очень быстрым, едва уловимым глазом. Девчонка забилась в угол кровати и настороженно замерла, склонив голову набок.

Рэм примирительно поднял руки. Затем спохватился, что девочка его не видит, и сказал:

— Все в порядке, не бойся. Мы нашли тебя на дороге без сознания. Не знаю, что с тобой случилось, но с нами ты в безопасности.

На лице девочки не дрогнул ни один мускул.

— Ты меня понимаешь? — спохватился Рэм.

Он не подумал, что девочка может оказаться не только слепой, но и глухой. К счастью, незнакомка медленно кивнула.

— Как тебя зовут? — миролюбиво спросил Игу.

Девочка повернула голову на звук. К удивлению друзей, затем она подняла тонкий пальчик и начертила на стене всего одно слово — “Ри”. Рэм изумленно подался вперед, рассматривая след, похожий на сажу. Руки у нее были чистыми после мытья, он прекрасно это помнил. Как же она создала эту надпись? Только потом он спохватился и переспросил:

— Ри? Это твое имя? Ты меня понимаешь, но не говоришь?

Она еще раз медленно кивнула и провела по стене ладонью, стирая буквы.

— Я Рэм, а это мой друг Игу Шэци. Откуда ты? Какому клану ты принадлежишь? И кто пытался убить тебя?

Но ответа он не получил. То ли она не умела еще писать такие сложные слова, то ли не желала раскрывать свое происхождение. Вскоре Рэм понял тщетность своих усилий и примирительно спросил:

— Есть хочешь?

Ри тут же оживилась и торопливо закивала. Игу вышел в коридор и попросил слугу принести еды для больного ребенка. Вскоре на столе стояли творог и молоко. Девочка по стене дошла до стола, тщательно ощупала стул и села на него. Рэм осторожно приблизился и вручил ей ложку. Ри повертела ее в руках, затем медленно зачерпнула еду из тарелки. Создавалось впечатление, будто она в первый раз пробует человеческую еду. Рэм отогнал от себя эти мысли. Девочка была слепой, поэтому не удивительно, что многие ее повадки кажутся странными. Игу наблюдал за ними издалека и хмурился.

И было от чего — дальше Ри распробовала свой ранний ужин и в считаные минуты опустошила тарелку. Быстрые и ловкие движения привели Рэма в недоумение. В этот момент ему не верилось, что она ничего не видит. Но плотная повязка и то, как она шла по комнате, говорили об обратном.

Краем глаза Рэм отметил, что неправильно определил возраст девочки. Сейчас она уже не казалась семилеткой, ей можно было дать лет девять — десять. Да и одежда на ней уже не висела мешком, а будто была по размеру.

Но вопросов он задавать не стал. Поужинали в комнате. Ри больше не выглядела больной — ее щеки порозовели, и двигалась она достаточно активно, хоть и осторожничала. Рэм заметил, что пару раз наткнувшись на мебель, она запомнила расположение предметов и дальше ходила по комнате, как зрячая. Ночь прошла беспокойно. Игу и Рэм договорились спать по очереди, приглядывая за своей новой спутницей. Но та спала, как младенец.

Утром настало время менять повязку. Стоило Рэму размотать бинты на шее, как девочка тут же оказалась рядом. Тонкие пальчики Ри пробежали по пятну ожога. К удивлению юноши, боли он не почувствовал. Затем он ощупал место татуировки и с удивлением обнаружил, что припухшее пятно превратилось в рубец. Боль тоже ушла. Рэм поднял изумленный взгляд на Ри и спросил:

— Как ты это сделала? Кто ты?

Девочка на этот раз выхватила перо и бумагу, и вывела одно слово: “Друг”. Игу окинул ее подозрительным взглядом, многозначительно прокашлялся и сказал: