Джагатай-Хан: Боевой Ястреб Чогориса (ЛП) - Райт Крис. Страница 9

Чтобы мировой пожар не погас, требовались серьезнейшие усилия. Здесь все вымокло до сердцевины, переродилось в нечто среднее между твердым и жидким веществом. Поэтому имперцы тянули за собой прометиевые трубопроводы шести метров в диаметре и опустошали огнеметы в пасть бескрайнего океана липкой грязи, пока даже пропитанные соками ветви не захрустели, обугливаясь.

Теперь леса тлели до самых корней. Мир превратился в горнило, через которое пробирались увешанные люменами бронемашины с мстительными сынами и дочерьми Терры. Люди выжигали оспариваемые участки территории из тяжелых огнеметов и зачищали массированными лазерными залпами, гоня перед собой беспощадную волну пламени. Она вскипятила огромные грозовые фронты, и в атмосфере образовался паровой вихрь размером с континент.

Чаще всего подобных действий хватало для того, чтобы нанести серьезный удар тем, кого Империум пришел истребить. Но не всегда: на планете, как обычно, оставались оплоты. В этих бастионах решили дать заключительный бой владыки Хоада, ксеносы с китовыми мордами, поработившие миллиарды жителей мира и поглотившие их разумы. Пока их флоты догорали в пустоте, а исполинские гидропонные резервуары истекали влагой из дыр в боках, остатки нефилимов угрюмо отступили в свой последний город. Они скопились там среди маслянистых куполов и дистилляционных башенок, окруженные горстками выживших созданий из подневольных рас, коими прежде так расточительно кормились.

Истинную природу этих чужаков когда — то разгадал Хорус. Вначале имперские эксплораторы считали, что нефилимы — сравнительно безвредная цивилизация среднего технологического уровня, медленно реагирующая на межзвездную экспансию новоявленной терранской державы. Покорение такого вида ксеносов обернулось бы значительными затратами и не принесло бы выгоды.

Как оказалось, ученые ошиблись. Послов, отправленных к чужакам в ранние дни контактов, обнаружили годы спустя — их высохшие трупы висели на внутренних стенах часовен сопереживания. Количество людей, порабощенных нефилимами или перешедших на их сторону, измерялось миллиардами. Целые миры и планетные системы оказались в жутких объятиях расы настолько жалкой, что суть ее целей, желаний и даже промышленности сводилась к одному: поискам преклонения.

Наиболее фанатичное обожание они вызывали у слабых и изможденных существ, поэтому в тяжелые времена эпохи Раздора нефилимы процветали. Ласково нашептывая отчаявшимся людям слова успокоения, ксеносы нежно подталкивали их к воротам своих часовен. Там жертв подсоединяли к психическим коллекторам и вводили им в нервные валики под черепной коробкой иглы особых аппаратов, которые медленно выкачивали жизненные силы несчастных. Чужаки из касты воинов даже сбрасывали старую кожу и покрывали ею солдат-невольников, усиливая и изменяя их. Из — за этого границы между видами размылись настолько, что в самых древних и порченых слугах нефилимов не оставалось почти ничего человеческого. Они перерождались в генетические сплавы из растянутой плоти, настоящие образцы тихой покорности.

Чтобы вырвать сердце у этой культуры, основанной на вере, требовались более серьезные методы, чем простое сожжение. Грандиозные соборы ксеносов на Хоаде — органического вида здания, округлые, склизкие и опутанные длинными побегами мерзких растений, — охранялись старейшими и наиболее могучими из воинов-чужаков. Каждый из них превосходил ростом и шириной туловища легионный дредноут. Твари сражались звуковым оружием, разрывавшим плоть врагов, а их тела прикрывали метаморфические шкуры, прочные как броня. Когда нефилимы дергаными движениями выходили из тумана, покрытые длинными полосками испаряющейся влаги, на их пульсирующей коже быстро мерцали искорки водянистого света. Гладкие, лишенные выражений лица ксеносов почему — то выглядели кошмарнее любых пастей, разинутых в реве или ухмылке.

Над зарослями, окутанными серой дымкой, вздымалось главное средоточие построек-щупалец — множество ярусов живого кряжа, пронзающего тучи. Внутри могучей громады, вознесшейся так же высоко, как шпили человеческих городов-ульев, скрывались древнейшие, самые первые храмы восхваления, почерневшие от крови поглощенных там созданий. Панцирные стены запутанных проходов внутри церквей испещряли шипы и подтекающие дренажные отверстия. Воздух над зданиями дрожал от странных акустических вибраций: их издавали души умирающих в экстазе жертв и повторяли зловещие «крикуны» — внутренние органы чужаков-повелителей.

Но война уже закончилась. Истинные битвы — единственный этап нынешнего ксеноцида, заслуживавший называться «противостоянием», — завершились несколькими неделями ранее, когда Империум сокрушил флот нефилимов, а Пятый легион провел авангардные штурмовые высадки. Оставалось лишь нанести последний выпад, удар милосердия в яремную вену врага.

В последующие века летописцы будут спорить о подробностях той кампании и ее кровопролитном финале, неизменно досадуя, что им известно так мало, а больше ничего выяснить не удастся. Но события заключительного дня сохранились в анналах истории с наибольшей точностью, какой только удавалось достичь в те смутные, торопливые времена. Причина состояла в одном ярком и неоспоримом факте.

Гибель Хоада, сожжение его джунглей и низвержение соборов в груды шлака ознаменовали первую славную победу легиона, который в те годы звался Ордой Джагатая, но позже стал известен в Империуме под более простым обозначением. В нем смешались искаженное название одного из чогорийских племен и отсылка к выразительному гербу, избранному для Пятого вслед за тем, как командование над ним перешло к примарху.

Звездные Охотники ушли в забвение: это сочетание, теперь представлявшее интерес только для ученых, стерлось из памяти людей задолго до того, как прозвучало формальное объявление о завершении Великого крестового похода. Хоад, павший в году 884-м блистательного тридцатого тысячелетия по человеческому календарю (так нацарапали архивисты на листах веленевой бумаги), был всеобъемлюще уничтожен освеженным и перестроенным легионом, который в Галактике с умеренной осторожностью и значительной неуверенностью начинали именовать Белыми Шрамами.

— Хай Чогорис! — проревел Хасик, разгоняя «Ятаган» на несколько пунктов за пределы проектного допуска.

В битву вместе с командиром неслись его эскадроны — пятьдесят воинов на гравициклах, которые петляли и ныряли под свисающими над землей лозами. Силуэты стремительно летящих бойцов казались размытыми пятнами на фоне клубов пара, испускаемых перегретой болотной жижей.

Защитники городских стен выстрелили из звуковых орудий. Сам воздух содрогался и кристаллизовывался, толкая и сотрясая легионеров. В зону удара попали трое всадников: выбитые из седел, они ссыпались в трясину градом обломков брони, а их смятые машины, кружась по спирали, врезались в ребристый крепостной вал. Остальные воины с гиканьем и криками ушли вниз на ускорении. На лету они выписывали резкие, как взмахи ножом, виражи.

Направив своего «скакуна» к почве, Хасик задел верхушку какого — то цепкого чужеродного растения, после чего вырвался на открытое пространство. Штурмовая группа вслед за ним ринулась к восточным стенам цитадели нефилимов.

В пятнадцати других местах остальные эскадроны, действуя с безупречной синхронностью, покидали укрытия и мчались к укреплениям, накрывая их огнем со всех сторон. Бурлящий облачный покров пробивали дюжины десантных капсул, каждая из которых опускалась к одной из стратегически важных позиций в органических переплетениях строений ксеносов. Ответные залпы импульсной артиллерии тонули в грохоте ковровой бомбардировки, ведущейся как орбитальными, так и атмосферными боевыми единицами легиона. Беспощадно плотный обстрел разделялся на отдельные взрывы метко посланных снарядов — они испепеляли опорные пункты неприятеля и подавляли его каналы связи, забивая их неумолкающими помехами от детонаций.

Подразделение Хасика неслось вверх по склону длинной насыпной дороги, окруженной мощными акустическими усилителями. Заканчивалась она под колоссальным выступом церемониальных ворот. Трио «Грозовых птиц», спикировав с высоты, прикрывало эскадрон гравициклов огнем. Воины исполняли тщательно отработанный, многослойный план с подстраховкой. Если враги ловили в прицел одного легионера, то обнаруживали, что на них надвигаются еще шесть меток целеуказания. Атака была безжалостной, сокрушительной, ошеломляющей… и просто слишком быстрой.