Печать правосудия (СИ) - Кочеровский Артем. Страница 17

— И ты отдаёшь мне артефакт.

— Не смешно.

— Фита напишет заявление в ОБНИС. Ты хочешь нажить себе такие проблемы?

— Ой-ой-ой, не нужно меня пугать. Что они мне сделают? Обники прессуют только тех, кто их боится, а я не боюсь. Есть люди, которые поручатся за меня.

— Ты настолько пал, что считаешь нормальным избить и обокрасть девчонку.

— Заткнись!

— Считаешь себя офигенным бандитом?

— Лучше помолчи, иначе будет поздно. Ещё пара слов и сделка не состоится.

— Он же тебе нафиг не сдался.

Горинов перестал крутить артефакт и посмотрел на него.

— Арт стоит денег. Да и какое тебе дело?! Нефиг было мочить моего пацана! — Горинов оскалился. — Короче, последний раз спрашиваю: найдёшь нам Пауля или нет?

Ответ "да" решал почти все мои проблемы. Я выигрывал время и уходил без поломанных пальцев или пробитой башки. Дальше я бы ввязался в аферу подполковника Шумякина, и хрен бы они меня достали. Отличный ответ, но он не решал главную проблему. Артефакт Фиты.

— Отвечай! — рявкнул кто-то справа.

Я повернулся и узнал в нём старого друга. Последний раз я видел его на лавке школьного стадиона с разбухшей харей и почти черной гематомой. Он помнил нашу встречу и, судя по озлобленному взгляду, рассчитывал на мой отказ, его руки чесались больше, чем у всех остальных.

— Как же вы за*бали…, — сказал я и ударил.

Старый знакомый подошёл ближе и чуть наклонился, требуя ответ. Я ответил. Его харя снова смялась, расплющилась вокруг кулака и отлетела на травку.

— Это тебе за Бубля, сука!

— Хе-хе! Погнали парни!

Между лопатками вонзили кол, меня выгнуло, затрещали ребра. Проникающий удар прошёл через всё тело и разорвал кожу чуть выше солнечного сплетения. Я пригнулся, уклонился от двух ударов в голову, схватил за случайную руку и закрутил врага в танце, сея суматоху. Сила ударила изнутри мощным всплеском. Я потянул вниз, почувствовал хруст предплечья, раскрутил пацана с поломанной рукой и ударил им мудака в зауженных джинсах.

Макс, сукин сын, использовал рывок и срезал меня по ногам. Ноги не сломались, но отслоение тканей и гематомы обеспечены. Меня подбросило, я на секунду завис в горизонтальном положении. Сбоку прилетел кулак, намереваясь вбить меня в землю. Удар. В груди хрустнуло. Одежда в районе удара вспыхнула и почти мгновенна выгорела, обнажая опалённую плоть на правой груди. Случайно я остановил чью-то ногу возле лица, обхватил её, подтянул к себе, затем захватил вторую и сжал в охапку, выбрасывая всё то, что скопилось внутри. Хват был сильнее, чем у гидравлических щипцов. Враг взревел и рухнул рядом со мной, будто подпиленная березка.

Под градом ударов я кое-как поднялся на ноги. Пару раз прилетело по лицу. Я мог только догадываться, что с ним стало, но видел плохо. Всё кружилось, время от времени мигало в глазах, будто на доли секунды пропадало электричество. И всё же, силы во мне было много, и я хотел её раздать. Раздать так, чтобы хватило всем.

Содрогаясь от электрических импульсов и проникающих ударов, я прицелился и раскрошил ещё одну челюсть. Враг отлетел на метр, будто пластмассовый манекен. Макса на очередном рывке подловил и схватил за шею. Если бы не Миха, сломал бы позвонки. Дружок вовремя выставил щит. Он тратил энергию, защищая своего корешка, а я давил. Секунды за три я полностью его опустошил; Миха отпустил щит. Трясущиеся ноги не выдержали собственного тела, он упал на задницу. Короткой передышки хватило, чтобы одуматься. Я не стал ломать шею Максу, перехватил его за челюсть и трижды приложил об землю, вытрясая из башки раз и навсегда идеи о предательстве.

Горинов выгнулся, положил голову на плечо. Выглядело так, будто ему поплохело. Приступ, не иначе. Отчасти так оно и было. Он закрыл глаза, развел плечи, из груди вырвался серый дым. Сначала он стелился по земле, а затем невидимые поля подхватили его, собрали в форму яйца и направили ко мне.

Легкие заполнились гарью и кислотой. Я сделал вдох, почувствовал, как яд просачивается внутрь. Он не только ослаблял, но и резал. Я закашлялся, стал вдыхать ещё больше. Прилетело несколько ударов, а затем остатки армии Горинова отошли подальше, чтобы не влезть в удушливый туман. Я рухнул на колени и тут же попробовал встать. Почти получилось, но затем ноги дрогнули. Я упал на бутылку, разбил её, осколки вонзились в колено. Уперся руками в землю, сил оставалось много, но голова не соображала. Я кашлял, клонился всё ниже к земле, а Горинов стоял совсем рядом.

— Бубль так же молил о пощаде и захлебывался собственной кровью! Я подержал его в тумане примерно минуту, конкретно подсушил его мозги. Интересно: он оклемается или будет всю оставшуюся жизнь пускать слюни?

Очертание Горинова показалось мне размытым и заторможенным.

— Ты доставил нам слишком много проблем для рассеянного. Дури в тебе хватает.

Он выпустил ещё одну порцию удушливого тумана, направил мне в лицо. Я задержал дыхание. Вдохнуть этот концентрат — означало как минимум потерять сознание. Яд жег в груди. Ещё немного и я буду кашлять кровью.

— Помог бы нам — жил бы себе на здоровье, но ты выбрал другой путь — пролежать остаток жизни на больничной койке с обоссанным матрасом. Скажи бай-бай, Майоров.

Наклонив корпус вперед, я упал на левую руку, правую вытянул перед собой. Горинов почувствовал, как дернулся артефакт, но не сразу обратил на это внимание. Полуметровое пространство между рукой и артом заполнилось силой. Почти вся она тянулась из меня. Сила соединилась в толстый канат диаметром пять сантиметров.

— Эй!

Горинов потянул арт на себя. Правильный ход, вот только твоих силенок на это не хватит.

— Давай помогу.

Я рванул на себя, жгут растянулся, загудел от напряжения. Ещё чуть-чуть…

Канат лопнул. Отдачей Горинову отрезало три пальца и рассекло живот. Он крикнул, выронил арт. Ударной волной посекло врагов вокруг, будто взорвалась граната. Они похвастались за ноги, животы, попадали на колени.

Дождавшись, когда туман рассеется, я вдохнул. Воздух был ещё грязным, но намного лучше. Одежда от груди до бедер пропиталась кровь. На плечо я старался не смотреть, но понимал — дело плохо. Под ногами растеклась лужа крови, в ушах стоял гул. Я дополз до арта, завалился на спину, сжал его в кулаке.

На какое-то время я провалился в небытие. Не меньше получаса. К моменту, когда открыл глаза Горинов и его свита исчезли, зато надо мной нависло ухмыляющееся лицо Шумякина.

— Верните это Фите, пожалуйста, — я протянул подполковнику подсвечник.

— Ещё бы…, — сказал он и взял арт. — Лекаря сюда!

Глава 8. Экспертиза

Полковник Исаков вышел из аэропорта и сел в машину с маяком на крыше.

— В гостиницу? — спросил водитель.

— В отделение.

Перелеты Исаков не любил. После них чувствовал себя плохо. Открыл сумку, достал бокс с пилюлями; пара бодрящих таблеток приведут его в форму.

— Гостиница по пути, если хотите — можем закинут вещи…

— В отделение!

Водитель заткнулся и больше не смотрел в зеркало заднего вида. Ему часто приходилось возить начальство. Некоторые боссы отличались строгостью и субординацией, а другие могли поболтать. Этот относился к первым. Да и видок у него был странный. Выбритый, выглаженный, в начищенных ботинках, хотя и тут и там целую неделю льют дожди.

У полковника зазвонил телефон. Он поднял трубку, ответил, что будет на месте через тринадцать минут. Не местный, но знал. Водитель совершенно не удивился, что дорога заняла именно столько времени.

— Чемодан в гостиницу, проверьте, чтобы дали номер на северную сторону. И напомните о безглютеновом меню на ужин. Я буду в двадцать сорок пять.

— Есть.

Исаков открыл зонтик, вышел из машины, прошел десять метров от парковки до главного входа в ОБНИС, закрыл зонтик. Водитель не позавидовал ни одной капле, попавшей на его плащ. Ну и задрот.

На первом этаже Исакова встретили и предложили отобедать.