Печать правосудия (СИ) - Кочеровский Артем. Страница 4

— Фу-у-ух, — тяжело выдохнула Фита и убрала руку от лица Бубля.

Синяк стал чуть меньше и посветлел. И невооруженным глазом было видно, что на меня она потратила намного больше сил. Фита побледнела, плечи осунулись, руки чуть затряслись, она сложила их в замок.

Неприятно, наверное. Подобную картину я как-то наблюдал и с Паулем. И не один раз. В замесах этому только дай пострелять; он разбрасывается энергетическими сферами так, что потом приходится волочить его домой на руках. Со мной такого не бывало ни разу. Я чаще испытывал проблемы от перенасыщения силой. С этим мне повезло; жаль не повезло с формированием способности.

— Он хотел тебе ещё одного пациента привести, — фыркнул Пауль.

Фита его не услышала или не обратила внимания. Бубль принёс ей воды, и теперь она лежала в кресле пациента, набираясь сил. Корчика я на самом деле хотел сюда притащить. И нет, не потому, что я такой хороший и мне до всех говнюков есть дело. Сучара мне чуть яйца всмятку не разбил. Интересно, Фита бы с ними помогла? Не важно. Я больше боялся за свою шкуру. Опыт подсказывал, что на улице на любую силу отвечают другой силой. Часто большей.

Надо было всё-таки этого придурка притащить и положить на кушетку вместо меня. Я мог уладить конфликт и спокойно вернуться к ржавым ведрам с болтами.

Пауль время от времени косился на меня и лыбился. Он был в игре. Он прекрасно понимал, что мы сделали ответный шаг. Именно тот шаг, которого так ждал Горинов.

Фитолекарь был напичкан мазями, травами, порошками и всякой более неприятной и даже мерзкой херней, вроде: жуков, пауков, слизней и пиявок. Мертвые пугали не так сильно. От живых скорпионов, сколопендр и змей по коже шли мурашки.

Фита объяснила Бублю из каких трав ей сделать чай. После выпитой кружки выглядела лучше. Мы же получили по компрессу из каких-то подорожников. Халява закончилась, мне шлепнули подорожником на нос, Бублю — на глаз.

— Ладно, — Пауль поставил на стол рюкзак. — В конце концов мы заглянули к тебе по поводу. У нас для тебя подарок.

— Спасибо, — Фита расцвела сильнее, чем от чая.

Пауль открыл рюкзак:

— Но сначала покажи ЕГО, — сказал Пауль, и мы все с нетерпением уставились на Фиту.

… … …

— Всё в порядке, товарищ подполковник?

— А?! — Шумякин поднял голову и почесал оставленный отпечаток костяшек на щеке.

Ёпт, сколько он так просидел?

— Выглядите уставшим, — лейтенант Курочкин встал из-за стола. — Хотите кофе?

Кофе? В сложном переплетении уже случившегося и того, что ещё может случиться, если он сделает хоть один неверный ход, не было место для кофе. Кофе там не умещалось. Ещё немного и…

— Давай, кофе, — сказал Шумякин и взял со стола телефон.

Нужно было что-то решать.

В полях Шумякин не наработал уже… сколько? Лет десять. Как и все следователи он обладал способностью к наблюдению. Способности каждого аппера были уникальными, как генетический код людей. Другое дело, что в большинстве своем они отличались не сильно, а потому их объединяли в классы. Следователи обладали способностью к наблюдению. Сильно развитая внимательность, способность к аналитике и другие штуки, которые позволяли видеть то, чего не видел простой человеческий глаз. Или даже глаз аппера.

Шумякин отбегал своё ещё будучи старлеем. Ему довелось работать и с печатником. Они закрыли парочку ублюдков, которые терроризировали вокзал, а потом печатника убили.

Это было давно. С тех пор многое поменялось.

Шумякин разблокировал телефон, открыл чат, ввёл пароль. В чате висело непрочитанное сообщение, срок исполнения по нему заканчивался сегодня. Раньше Безликий просил, общался уважительно, вопрошал о помощи и безмерно благодарил за сделанную работу. В последние годы всё чаще требовал. Теперь вот, сука, и сроки ставил. Временами Шумякин и сам не понимал на кого работает — на полковника Коломова или эту безликую тварь, которая непонятно что из себя представляет.

Будь что будет. Сегодня он всё решит. Сегодня он покончит с этим.

Оставив так и непрочитанными бумаги на столе, Шумякин встал, набросил куртку, двинул к выходу.

— Товарищ подполковник!

— А?! — Шумякин остановился, уставился на лейтенанта.

— Кофе?

Помощник держал в руке дымящую чашку.

— Кофе…, — пробормотал Шумякин. — Ага.

Под ошарашенный взгляд лейтенанта Шумякин вернулся к столу, достал из тумбочки пистолет, сунул его за пояс и вышел.

К лифту вели три лестничных пролета и две двери с пропускной системой. Шумякин смутно помнил, как прошел всё это. Он приложил пропуск к бугорку на сверкающем металле, через четыре минуты оказался на высоте минус восемь метров над уровнем моря.

— Здравствуйте, товарищ подполковник, — голос смотрителя прозвучал сладко, но с язвительным оттенком.

Ещё в лифте Шумякин сделал дыхательные упражнения. Внешне он выглядел спокойным, уравновешенным, а ещё чуть замороченным. А как не быть замороченным, работая в ОБНИС? Внутри всё было хуже.

Старик в бронежилете с карабином на плече смотрел на Шумякина, будто лифт не справлялся со своей задачей по проверке личности. Бледно-серые глаза всматривались в глаза Шумякина похлеще, чем датчик, считывающий сетчатку глаза.

— Привет, Владислав.

— Что-то ты ко мне зачастил, — и снова эта подозрительная интонация.

С какого перепугу Шумякин вообще должен отчитываться?! Он просто пришел по рядовому делу. Это же архив. Одна из обязанностей следователя время от времени заглядывать в архив, чтобы… что? Копаться в бумагах, вместо того, чтобы найти нужное в электронных базах? Глотать пыль разлагающихся папок, а не запросить информацию в центре?

— Четвёртый раз в этом месяце, — Владислав похлопал карабин по цевью. — Обычно ты заходишь три раза. Каждый понедельник, начиная с первой недели, а последний пропускаешь.

— Да?

Шумякин прежде и не задумывался, что в его действиях есть паттерн. Вот до чего доводит работа на пределе. Будет чертовски обидно, если Шумякин проколется не перед начальством, а перед сторожем Владиславом. А может и не обидно. В конце концов старик фанатично выполняет свою работу. Нон-стоп носит броник и метровый карабин в восьми метрах под землей с единственным входом, который проверяется самым современным оборудованием. Шумякин представил, как именно из этого карабина, без тени сомнения Владислав сносит ему голову, а затем берет трубку и невозмутимым голосом простит спустить к нему уборщицу.

— Чего ж ты там такое читаешь?

Шумякин скривился и попробовал что-то придумать.

— Знаю-знаю, меня это не касается, — Владислав махнул рукой и потопал к стулу, шаркая голубыми тапочками. — Не шеруди там сильно, тут потом дышать нечем.

— Ага.

Шерудить долго не пришлось. Как правильно заметил Владислав, Шумякин бывал в архиве часто. Он знал — где что лежит, — а порой догадывался, о чем его попросит Безликий, и подготавливал документы заранее.

Всё это началось пять лет назад. Причина банальная — нужны были деньги. Он начинал новое грязное дело, чтобы закрыть старое. Тогда он много пил и часто наведывался в релаксы. Алкоголь помогал утолить злость, а ласки апперок прочищали мозги по-крупному. Только в те короткие сорокаминутные сеансы, которые обходились ему в треть зарплаты, он не считал себя продажной шкурой, изменником, преступником и просто куском говна, предавшим свои же идеалы. Денег у Шумякина было много. Релаксы стали его морфием от неизлечимой болезни собственного разложения.

Документы на нужно человека Шумякин нашел быстро. В этот раз Безликий заказал просто информацию. Плевое дело. Куда сложнее и опаснее были заказы по уничтожению дел. Тогда приходилось прятать папку чуть ли не в задницу, чтобы Владислав ничего не заподозрил. Сейчас же проблема решалась камерой смартфона.

Шумякин отщелкал все листы, положил дело на место.

Преданность своей работе и подчинение инструкциям обязывали Владислава оставаться на посту. Внутри Шумякин мог делать, что захочет. В конце концов это всего лишь архив. Причем, почти весь он был оцифрован. Это не склад улик или оружейная комната, где с тебя глаза не спустят, а если ты сунешь руку в неположенное место, то спустят курок. В архив Шумякин наведывался, потому что регулярные запросы в центр по разным личностям точно привлекли бы к нему внимание. Кто-нибудь из местных следователей раскусил бы его на раз два. Здесь же, в своём отделе, Шумякину угрожал только Владислав. С ним он пока справлялся.