Консультант ll (СИ) - Вальман Анна. Страница 3

— Я сделаю это, чтобы насладиться тем, как вы пьете мое дерьмо из моей же вены.

— Ох, туше. Я пришел с миром. И тебе нужно съесть это яблоко, а потом я позволю тебе ненадолго выйти из камеры и помыться.

Его слова заставили меня собраться с силами, и перекатом на бок сесть.

Я быстро прикончила яблоко, почти не жевав и встала, держась за решетку.

— На траву. — Скомандовал он.

Указав мне на участок сада внутри маленького двора, где по одну сторону располагались три идентичные камеры, а с других сторон были окна внутренних помещений и маленькие кованые ворота, он помог мне выйти, держась за решетку. На пяточке травы росло красивое раскидистое дерево, которого не было видно из моей камеры. Николас поставил рядом ведро и на низкую ветку кинул тряпье.

— Разденься.

— Ты собираешься смотреть?

— Как еще я должен следить за тем, чтобы ты не сбежала и не развела вшей?

Он сам разделся по пояс и закатал легкие льняные штаны, чтобы босыми ногами встать на траву, держа ведро теплой воды у меня над головой.

— Долго ты будешь заставлять меня ждать?

Я стянула платье и осталась стоять в белье. Но вода так и не полилась. Николас, вздернув брови, наклонил голову.

— Серьезно?! — у меня уже кончились нервные клетки.

Я стянула бюстгалтер и трусы. И наконец ощутила живительный поток теплой воды на грязных волосах.

Подав мне кусок приятно пахнущего мыла, он облокотился на дерево, бесцеремонно разглядывая мои порезы, пока я отдирала с волос запекшуюся кровь.

— Вот этому укусу уже несколько дней. — Он показал на след на бедре, куда кусал меня Жан. — Синяк словно подпись, автограф. Вампир даже не удосужился предложить тебе мазь от шрамов или ментоловый бальзам. Он хотел, чтобы другие вампиры видели его укус и читали: "Это мое!" Где же твой хозяин? Боги которые клеймят своих жертв, пожалуй, будут не менее жестокими, чем наши.

— Я тебе не собака, чтобы у меня был хозяин. Ты ничего не знаешь о нем, так что не говори о нем плохо, сраный убийца детей.

Ухмылка пропала с его лица, и он окатил меня водой.

Подав мне полотенце, с задумчивым видом Николас спросил:

— Ты правда из комитета?

— Да. И меня будут искать. — Надеюсь, он в это поверит.

— Это вряд ли. Для мировых держав и комитета не существует стран третьего мира. Для них эта земля никогда не была открыта. Это terra incognita с ее никому не нужными людьми и их проблемами.

— Ничего подобного! Мы создаем закон, который поможет всем получить равные права.

— У нас уже есть права. Комитет создан только потому, что они вас не устраивают.

— Эй! Я защищаю ваши интересы. Вы что не хотите иметь паспорт, свой дом и свободно передвигаться по миру?

— Это вегда был мой дом, и только люди в комитете считают иначе. Да и зачем мне паспорт, если я и так могу спокойно передвигаться, только люди с оружием по приказу комитета мне и мешают.

— Это вынужденная мера. Временная. Пока не будет общего законодательства и судебно-испольнительной практики.

— Меня устраивают наши законы.

— Поэтому ты их нарушаешь? Я принадлежу другому вампиру!

— А я его что-то тут не вижу. Чтобы пятое правило действовало, у тебя должна быть татуировка, хоть что-то от хозяина.

— Сам же говорил, клеймо.

Николас задумчиво усмехнулся, но добавил:

— Он может быть мертв.

— О! Лучше заткнись! — не найдя больше цензурных слов для собеседника, я с остервенением сушила голову полотенцем, чтобы скорее завернуться в него.

— Это ты сделала венок для Адонсии? — прозвучало примирительно.

— Это ты научил ее читать? — Только так он мог узнать мое имя, они были друзьями. Или он симпатизировал ей.

По его взгляду я поняла, что чтение детям было запрещено под серьезным предлогом.

— Я никому не скажу, расслабься. Но мне интересно, зачем учить, если хочешь съесть?

— Мы не едим детей. Но…

— Но?

— Южноамериканский дом самый многочисленный и сплоченный среди вампирских сообществ, во многом благодаря нашему Владыке. И Мария какое-то время поставляла провинившихся вампиров для лаборатории, где по словам Энгуса велись поиски лекарства от вампиризма. Но после того, как нас загнали в резервации, мы уже не могли свободно перемещаться между континентами, не попадая на радары. И нам пришлось отправлять обращенных детей. Среди своих Энгус никогда не выбирал, а среди наших, пожалуйста. Комитет никогда не стал бы искать пропавших латиноамериканцев? Одним больше, одним меньше. Найти перевозчика оказалось проще всего. Приемная семья забирала из Сантьяго ребенка, уже зараженного в-телами, но не испившего крови. В пути на корабле они служили для него пищей, а в порту его встречали помощники Энгуса.

— Вы понимаете какой ужас испытали эти дети? И как на счет нарушения законов Гару?

— Мы отправляли только достигших возраста обращения, и они получали тщательный инструктаж и даже больше.

— А как насчет выбора? Его они тоже получали? Не говоря о том, что вы нарушили мораторий.

— Я не могу обсуждать с тобой этические вопросы нашего мира. Пусть этим занимается комитет.

— Я и есть представитель Комитета!

— Сейчас давай лучше обработаем твои раны.

Было видно, что он не одобряет действий своего тимарха, но не станет обсуждать это со мной. Николас достал тюбик, и придвинувшись ко мне, нанес пару капель прохладного крема на мои запястья. Оставив каплю на шее, он присел, и его лицо оказалось напротив моего бедра чуть ниже полотенца.

Втерев мазь, он остановился на следе от Жана и приложил к нему ладонь.

Я поежилась и прикрылась рукой, пытаясь сохранить хоть каплю гордости.

— Зачем подписывать свой ужин, когда все порции одинаковые…?

Мужская рука скользнула между сжатых под полотенцем худых ног. Преодолев вспышку сопротивления и прижав к дереву колотящую его слабенькую ручку, он просунул палец между сведенных до боли ляшек. Всем телом нависнув и придавив сильнее к древесному стволу трепыхавшееся мокрое тело, Николас большим пальцем прогладил вход в дрожащую от страха и холода промежность и нежно скользнул внутрь на одну фалангу. Тело инстинктивно дернулось, отчего оказалось еще сильнее прижато к коре.

— …если только это особенное блюдо.

Аккуратно нащупав то, что искал, он вытащил руку из-под полотенца, и отпустил свою жертву, за что получил звонкий шлепок по морде.

Облизнув палец, он внимательно посмотрел исподлобья и произнес:

— Я сохраню твой секрет, если ты сохранишь секрет Адонсии.

— Эта сделка включает какую-нибудь одежду для меня? — гневно рявкнула я, до боли завязывая на груди полотенце.

Он провел пальцем с мазью из тюбика по последнему шраму, невзирая на полученную по руке затрещину, и кинул мне просторное хопковое платье с поясом на спине.

Ткань, казалось, раньше была голубой, но давно выцвела и застиралась.

Пока я одевалась, он опустошил маленькое ведерко и помыл его остатками теплой воды. Вновь заперев меня в камере, Николас, наконец, ушел и я беспокойно проспала остаток ночи и утро.

Открыв глаза, сразу почувствовала, что не одна.

Глава 2. Caminando bajo el sol

— Адонсиа?

— Что тебе снилось? — На девочке было вчерашнее грязное платьице, а в руках две куклы.

— Что, скачу на лошади с длинной белой гривой, и ты со мной. На самый край земли, чтобы сесть на корабль или на самолет и улететь в другую страну. — Почти не соврала я. Вот только на лошади со мной была не Адонсиа, а признаться ей в этом не хватило духу.

— Ты стонешь во сне. Я все ждала, когда заговоришь, но тут ты проснулась. А наш Хорхе разговаривает. И очень много. Он кричит, зовет какую-то Анхелику.

— Хорхе — это твой друг?

— Да, только он уехал. Почему ты не ешь? Сегодня еда вкуснее обычной.

На циновке лежали сэндвич завернутый в бумагу и пара абрикосов.

— Спасибо, ты просто золото.

— Хочешь узнать, что было, пока ты спала?