Система-Самоцветы 2: Шепот смерти (СИ) - Герда Александр. Страница 44

Костю мы похоронили на следующий день. Обошлись без пафосных речей, которые в данном случае были как минимум неуместны. Мы с ребятами толком его и не знали, а что касается Толика, то я думаю все что он посчитал нужным сказал Паровозу наедине, без нашего присутствия. Жаль, конечно, что так получилось и Костя оставался в этом поселке, но, как говорится — всякому свое.

Разумеется, в доме, где происходила вся эта бойня, оставаться мы не могли. После нашего сражения с мертвяками, он уже не был добротным деревянным строением и напоминал израненную долгой осадой крепость, которая могла в любой момент рухнуть. Поэтому мы нашли более-менее подходящий домик и перебрались в него. Он был намного хуже своего предшественника, но зато находился сравнительно недалеко, да и на пару дней вполне хватило и его.

Вот с Ольгой с каждым часом дела обстояли все хуже. Ее практически постоянно мучали боли, а нормального обезболивающего у нас, понятное дело, не было. Обходились пенталгином, который в ее случае был что мертвому припарки. Рану Настя ей перевязала, но этого было явно недостаточно. Островская все время стонала и лишь иногда проваливалась в забытье, которое и сном-то назвать нельзя, ее обессиленный организм просто отключался на некоторое время. Вся надежда была на спасительный вертолет и на то, что звезды сойдутся в нашу пользу — пилот нас не кинет, погода будет пригодной для полетов и все такое.

Мертвяки нас больше не беспокоили. Собственно говоря, как и мы их. Судя по всему, каждый получил что хотел и решил остаться при своих. Я не знаю, есть ли у них какие-то мозги, но видимо есть, иначе они бы лезли к нам пока мы не прикончили бы последнего. Может быть, конечно, мы действительно их всех перестреляли, но лично я в этом сильно сомневался. Скорее всего это было связано с тем, что мы прикончили Большого. Как бы там ни было, к нам они больше не совались и нас это вполне устраивало.

Вертолет прилетел утром в пятницу, как и должен был. Мы провели в Ардейском поселке пять дней, которые я вряд ли когда-нибудь забуду. Пилот не стал нас расспрашивать, что случилось с Костей, видимо он не в первый раз сталкивается с тем, что привозит он больше людей, чем увозит.

Горя желанием поскорее покинуть это гиблое место, мы удивительно быстро погрузили наше барахло на борт и уже через пару часов после прибытия, вертолет взял обратный курс на Москву. Я проводил взглядом удаляющийся от нас монастырь, потрогал амулет на груди и невольно улыбнулся — похоже в этой битве мы выиграли. Я посмотрел на лежащую в проходе Ольгу и с удивлением обнаружил, что она спит и мне даже показалось, что на ее бледных щеках появился легкий румянец. Ну а через несколько минут я и сам отключился.

Никита разбудил меня почти перед самым прилетом в Мячково. Поначалу я не сразу понял где нахожусь, а когда сообразил, что мы уже не в Ардейском поселке, а недалеко от Москвы, то в первый раз за долгое время облегченно вздохнул. Честно говоря, мне вообще неделя в Ардейском поселке показалась вечностью, и я был очень рад, что мы смогли оттуда благополучно выбраться.

Теперь одной проблемой стало меньше, но вместо них прибавились другие, которые нужно решать не менее быстро и первая, и самая важная из них — Ольга. Разумеется, о том, чтобы везти ее в больницу на машине Никиты не могло быть и речи, поэтому я вызвал подходящее такси, и мы помчались в травматологию.

Если поначалу я обрадовался, что мой телефон включился и я вновь обрел возможность звонить и пользоваться мессенджерами, то за время поездки от Мячково до больницы успел несколько раз пожалеть об этом.

Во-первых, мне позвонила мама и сообщила, что я неблагодарная свинья, которая за все это время могла найти возможность хотя бы пару раз позвонить матери и сообщить как у меня дела. Разумеется, я полностью признал свою вину и согласился с тем, что все так и есть — в конце концов спорить в такой ситуации с мамой — это равнозначно самоубийству, а я кто угодно, но только не самоубийца.

Во-вторых, что было гораздо хуже, мне позвонила мама Островской. Вот это, скажу я, было намного хуже. Не то, чтобы я имел уж очень близкое знакомство с родителями Ольги, но как-то раз был им представлен как ее молодой человек, а значит спросить с меня уже можно было, что ее мама и сделала в полной мере. Для начала мне по второму разу пришлось объяснять почему мы не нашли возможность сообщить о себе. Затем, на свою беду, я попытался терпеливо дать ответ на вопрос — почему у Ольги выключен телефон, но лучше бы я этого не делал. Как только ее мама услышала, что мы едем в травматологию и что у Ольги перелом ноги, она тут же высказала все, что думает о молодом человеке, который не сумел уберечь ее любимую дочь от беды и болезни. В заключении она ледяным тоном уточнила в какую именно больницу мы направляемся и получив необходимые сведения, отключилась. Ну да, похоже теперь я у Олиной мамы враг номер один. Что же, пока примем как факт, возможно после выздоровления Островская сможет меня как-то реабилитировать.

В-третьих, мне позвонил Витя. Видимо к нему пришло сообщение, что мой телефон включился и меня можно успешно набрать. Честно говоря, отвечал на звонок я с некоторым беспокойством, расстались мы все же не самым лучшим образом, так что совершенно непонятно, как и куда пойдет разговор. К моему удивлению Северов держался как обычно, во всяком случае по его тону нельзя было сказать, что он как-то напряжен. Видимо за то время, пока нас не было, кое о чем он все-таки подумал и какие-то решения для себя принял, а вот какие именно узнаю позже.

— Макс, привет, — его голос был немного взволнованным, хотя он хотел казаться веселым. — Где вас носит целую неделю? Тут дел невпроворот, а вы по поселкам прохлаждаетесь, все монастырями любуетесь.

— Привет, Витя, — разумеется я его хорошего настроения не разделял, мне сейчас точно было не очень радостно. — Я сейчас везу Ольгу в травматологию, так что давай чуть позже поговорим.

— Что-то серьезное?

— У нее открытый перелом. Надеюсь ее починят, но хорошего мало. Слишком много времени потеряли.

— Не переживай, еще танцевать будет. Островская барышня живучая, ее обычным переломом не возьмешь, — успокоил меня Витя. — Как остальные?

— Все в порядке, все живы здоровы.

— Ну, а съездили хоть удачно? — я попытался уловить в его голосе иронию, но нет, ничего такого.

— Ну да, шалость удалась, — мрачно усмехнулся я.

— Ну и хорошо, тогда не буду сильно задерживать, вы там, наверное, устали, — вот тут он был прав на все сто процентов, устали и еще как. — Давайте завтра в полдень в «Шхуне» встретимся. Ребят я сам обзвоню, так что занимайся Олей. Если нужна будет какая-то помощь — звони.

— Окей, — сказал я и отключился.

Со входящими звонками на этом было покончено, дальше я уже звонил сам. Для начала стоит набрать Влада Беляева и если это возможно, то лучше встретиться с ним сегодня и обменять артефакт на Ивана. Думаю, младший Лазарев будет только рад поскорее оказаться дома, да и отец его там, наверное, совсем извелся за эти дни.

Телефон Беляев взял далеко не сразу. То ли не хотел показать, что сильно ждет моего звонка, то ли еще почему, но вот так. Я уже хотел было отключиться, как в трубке раздался невозмутимый голос сапфира.

— Слушаю, Максим.

Я решил особо не расшаркиваться, да и времени на это особо не было, поэтому сразу перешел к делу.

— Нам нужно встретиться. Желательно сегодня, — сказал я.

— Есть повод для встречи?

Я на минуту представил, как на загорелом лице сапфира появилась надменная улыбка и у меня мгновенно подгорело от бешенства.

— Послушай, Влад, у меня сейчас настроение — полное дерьмо, поэтому давай не будем страдать херней, окей? Если я тебе звоню, значит у меня есть повод это делать, как ты думаешь? Или у сапфиров есть правило целыми днями названивать друг другу от нечего делать, а я просто об этом не знаю?

— День не задался? — хмыкнул Беляев. — Может быть зелье какое успокоительное порекомендовать? Если что, у меня хорошие связи в Синтез-Секте, могу помочь с хорошим товаром.