О-3-18 (СИ) - "Flora Macer". Страница 15

— Ваш ёрк не тот убийца, которого я ищу, — Шайль внимательнее взглянула на лицо Зельды.

Слишком искореженное, чтобы можно было определить эмоции.

— Какого же вы ищете? Красивого? Уродливого? Не такого волосатого? — Зельда издевается.

— Я ищу беспринципного ублюдка, который готов убить человека и изуродовать его тело, чтобы полицейские подумали на волколюда.

— Что же мешает на него подумать? Может быть, я и правда наняла зверье, чтобы оно сделало грязную работу и утолило жажду плоти?

— Которая не утолена, — замечает Шайль. — Ран много, но нет следов от укусов.

— Вы разве не оставили свои? Я думала, волколюдам на службе разрешают жрать трупы.

— Раз так, то начальство меня явно не любит, — с улыбкой Шайль опирается на решетку другим плечом. — Подобных разрешений я не получала.

— Я просто пошутила.

— Остроумно. Давайте разберем случившееся по кусочкам? — детектив достает из кармана блокнот и ручку. — Начнем с вас. Вы ведь не наниматель, верно?

— Кто сказал?

— Сейф пустой, но его содержимое вы себе не присвоили. Значит, оно досталось убийце. То есть, не вам и не ёрку. Думаю, вы наводчик.

— Звучит жутко. «Наниматель» приятнее.

Шайль закусила кончик ручки. Нахмурилась.

— Чем занимался ваш брат?

— Вы не выяснили это из личной переписки, «которую я не потрудилась уничтожить»? — с улыбкой спрашивает Зельда. Кажется, обезболивающее подействовало.

— Нет, не выяснили, — неожиданно легко признается Шайль. — Убитый иногда использовал шифр, который составлен очень криво. Одни и те же знаки каждый раз значат разное, и системы в этом нет.

— Мой брат был полоумным.

— Почему, кстати, вы не называете его по имени?

— А почему вы сами называете его «убитым»?

— Потому что у него был десяток имен. И мы дали ему одиннадцатое. «Убитый», — Шайль усмехается. — Впервые не знаю имени того, чью душу спасаю.

— Вы верите, что спасаете души? Как мило. И даже романтично.

— Пока за душу не отомстили, она скитается в отчаянии и злости. Не буду скрывать, что считаю свою работу достаточно праведной.

— Вы верующая?

— Я верю в справедливость. И знаю, что мертвым так же обидно, как и живым, когда справедливость нарушается.

— Даже если мертвый — отброс, заслуживший наказание?

— Смерть — это смерть, не наказание.

— Глубокомысленно.

Шайль записала несколько слов. «Отброс, заслуживший». И замолчала, размышляя над ворохом имен Убитого.

— Считаете ли вы себя виновной за смерть моего ёрка?

— Это был честный бой. Его душа уж точно не в обиде, — задумчиво отвечает детектив, прокручивая ручку в пальцах. — Как звали вашего брата?

— Бибик, — ответ звучит достаточно честно, хоть и дан очень быстро. — Его звали Бибик. Он никогда не любил это имя, поэтому постоянно менял их.

Ручка аккуратно выводит новую информацию.

— Что вы можете сказать про Бибика?

— Вы спрашиваете у преступника, что он может сказать о своей жертве? — даже доза обезболивающего не способна скрыть оторопь Зельды.

— Именно. Я люблю болтать с преступниками о мотивах. Каким был ваш? Вы не любили Бибика?

— Очень не любила. Он был полоумным и в детстве постоянно подкидывал мне под подушку мертвых крыс.

— Могу представить, как это неприятно. Вы чувствуете себя спокойнее после его смерти? Теперь не боитесь обнаружить грызуна в постели?

— Мой грызун в постели за десять лет брака ни разу не довел меня до оргазма. Наверное, из-за этого у меня и рак.

— Вполне возможно, — кивает Шайль. — Я слышала, что оргазмы поддерживают женское здоровье.

— «Слышали»? Счастливые женщины такое не слышат, — Зельда плотоядно ухватывается за возможность посплетничать. — Счастливые женщины вообще ничего не слышат. У вас достаточно оргазмов в жизни, детектив? Могу заранее посоветовать хорошее лекарство, которое даст лишние годы, если у вас разовьется рак.

— Боюсь, я не слышала, чтобы у волколюдов развивался рак. Но оргазмов не так много, как хотелось бы, тут вы правы!

Зельда смеется, и Шайль тоже. Ручка звонким ударом по решетке прерывает веселье.

— Бибик. Чем он любил заниматься в свободное от ловли грызунов время?

— Он любил воровать лекарства из аптеки. Однажды ему сломали оба мизинца, пытаясь отучить от этого дела.

«Интерес к веществам».

— Получилось?

— На некоторое время. Пока мизинцы срастались. Потом Бибик стал умнее. Он стал платить мальчишкам помоложе, чтобы они стащили что-то для него.

«Стратегическое мышление, организованная преступность несовершеннолетних». Нет. Не так. «Организованная» перечеркивается, снизу приписывается: «организация». Несколько косых линий, делающих упор на это слово. Шайль поднимает взгляд.

— Отличный план. А что Бибик делал с веществами?

— Вы отчаянно пытаетесь докопаться до истины, да, детектив? — улыбается Зельда. — Сколько новых зацепок я вам дала?

— Ровно три. Теперь я буду вынюхивать слухи про Бибика, сломанные мизинцы и мертвых крыс, — съязвила Шайль. — Если вы не хотите рассказывать про брата, можем снова пообщаться про оргазмы. Какую позу вы предпочитали с супругом?

— Он предпочитал. Драл меня раком так, словно от этого зависит судьба мира.

— Возможно, мир и правда стал бы чуть лучше, если бы все мужчины предпочитали драть раком, — замечает Шайль.

— Вы считаете, что это хорошая поза? Поспешу вас разочаровать, молодушка, это отвратительная поза.

— Нет-нет, я не о том. Один из моих бывших предпочитал заниматься сексом лицом к лицу.

— Кхм! Эта кошмарная, порочная «миссионерская»?

— О да. Его похотливый взгляд я нескоро забуду, — Шайль улетает в воспоминания и морщится, торопливо возвращаясь в реальность.

— А в какой позе у вас был самый яркий оргазм? — Зельда закидывает ногу на ногу.

Детектив некоторое время копается в памяти. Усмехается, уцепившись за самые сладкие мгновения, угодливо всплывшие на поверхность.

— Однажды мне неплохо отлизали, — признается Шайль. — Парня было не оторвать.

— Правда? — Зельда подбирается, и ее побитое лицо словно озаряется. — Я так и не нашла за свою жизнь любителя поработать языком правильно.

— В тюрьме будет много любительниц. Вас ждет незабываемый опыт, если рак матки не помешает, — мрачно обещает детектив, выводя в блокноте бессмысленный знак.

Это было что-то среднее между прямоугольником, квадратом и кругом. Сложно описать так, чтобы художественные навыки Шайль легко удалось представить.

— Вы меня поддерживаете или угнетаете?

— Скорее поддерживаю, — честно отвечает девушка. — Вы ведь не думаете, что сексуальная жизнь кончается в здании суда?

— Хм. Нет, не думаю. Тут вы правы, детектив, — Зельда некоторое время размышляет. — Спасибо, обнадежили. Я совершенно забыла о том, что в тюрьме будут другие заключенные. Морально готовилась к годам молчания.

— О нет, молчать вы будете только во время… — Шайль сделала абсолютно однозначный жест. — Ну, иногда, может, будете отвлекаться на сон и еду.

— Как интересно, — Зельда тянет усмешку. — Теперь мне не терпится посмотреть на тюрьму. Вы бывали там?

— Каждый полицейский бывал. Видела и женскую, и мужскую часть. Про мужскую лучше не рассказывать, чтобы сберечь светлое представление о мужчинах.

— Что же, надеюсь, все будет так, как вы описали.

— Только после того, как ваша рука заживет, придется начать работать. Но вряд ли это вас сильно пугает, не так ли?

— Совершенно не пугает. Особенно если получится доставать крем для рук и обезболивающее.

— Получится, не переживайте.

Ручка перестает мучить бумагу и принимается за решетку. Металлический звон ровным тактом сотрясает воздух.

— Бибик. Каким он был по характеру? Чем «жил», если можно так выразиться? — спрашивает Шайль, готовясь записывать мелочи и запоминать все остальное.

— Лекарства. Он постоянно тянулся к этой теме. Он был необразованным безумцем, но он очень хотел создавать лекарства… Однажды он заварил чай из волчьей ягоды и подорожника.