О-3-18 (СИ) - "Flora Macer". Страница 30

За то время, что Шайль была в общине, солнце успело щелкнуть и теперь висело темным шаром в небе. Светила только луна. Лавка должна скоро закрываться.

— Э-э… — детектив растерялась, пытаясь высмотреть на прилавке хоть какие-то сигареты.

«Луну» сразу пропустила взглядом. Это дорогущее курево для модных подростков достанется кому-то другому.

— А есть… «Перепел»? — Шайль вспоминает, что скоро у нее… свидание?

— Ноль-семьдесят-пять, — скороговоркой отвечает продавщица.

Ее человеческие глаза смотрят на детектива с любопытством. Чуть позже — с жалостью, когда становится видно, как отчаянно покупательница ворошит карманы, позвякивая патронами в одном из них.

Конечно же не хватает. Когда куришь одни и те же сигареты второй год, ты даже не смотришь на ценники других марок.

— Почему это у вас нет «Забастовки»? Она же самая ходовая, — с тоской спрашивает Шайль, закончив рыться в карманах.

Только полрубля. Не больше, не меньше.

— На, держите, — вздыхает девушка.

Уже начатая пачка раскрывается, продавщица достает пару сигарет и протягивает их детективу. Все-таки «Перепел». Шайль принимает подношение, за которое неуверенно пытается заплатить половиной рубля.

— Не надо, идите, — отмахивается продавщица. — Мой коллега, болван надувной, забыл в отчетность внести «Забастовку». На следующей неделе привезут, не раньше.

— Ладно, спасибо, — бормочет Шайль, одну из сигарет закладывая за ухо, а вторую тут же прикуривая. — Удачи…

Детектив бредет и размышляет. Зайти за мясом, встретиться с Гириомом, проснуться завтра. На очереди две другие общины, гораздо более неприятные по слухам. Значит и по факту. Гребаные нервы… Детектив сорвалась. Она уверена, что могла вытащить из Гэни что-то полезное. Но ее сбили с толку речи проповедника и развешенные на столбах волколюды. Сорвалась, непрофессионально…

Но что теперь? За какие еще ниточки Шайль может подергать? Будь она человеком — побоялась бы соваться к волколюдам. Решила бы навестить соседа Бибика, который дал вонючую наводку.

Вот только через него дело зайдет в тупик. Он, скорее всего, такой же бесполезный, как и Зельда. А то и хуже. Ему могли просто дать пару рублей за «информацию» для детектива.

— Тц, мерзость, — Шайль с сожалением смотрит на землю, по которой растекается чей-то ужин.

Виновник стоит в стороне, все еще корчится, держится за живот и хрипит, утирая слюнявые губы.

— Уважаемый, ну это штраф, — громко предупреждает Шайль. — Вас не учили держать улицы в порядке?

Мужчина. Обычный человек. Комплекцией не вышел. Такого можно прижать к земле без особых усилий. Пивное пузико прикроет органы только от не слишком сильных ударов. Шайль бросает в лужу рвоты окурок, и тот с шипением гаснет.

— Уважаемый, доставайте документы, чтобы я заполнила… — Шайль осекается, вспомнив, что при ней ни значка, ни блокнота с бланками. — В общем, с вас полрубля и мы разойдемся мирно. Без бумажек. Ладненько?

Миролюбивый взгляд детектива не находит отклика в мужчине. Его слово в переговорах — это отчаянная струя рвоты, почти угодившая на ярко-красные кроссовки.

— Твою ж!.. — вскрикивает Шайль, одним прыжком уходя от вонючих брызг. — Мужик! Заделай течь!

Некоторые прохожие останавливаются, со смехом наблюдая за происходящим. Детектив озадаченно смотрит на корчащегося мужчину, из которого все течет и течет. Как он до сих пор на ногах стоит-то?..

Цвет рвоты меняется столь стремительно, что Шайль поначалу не верит глазам. Однако ж — она действительно красная. Кровавая. И вместо еды в ней плавают кусочки чего-то очень ароматного. Детектив зажимает нос и пятится. Кто-то из прохожих кричит:

— Да он свои кишки высирает!..

Мужчина наконец-то валится на колени. Упирается ладонями в тротуар, пачкая руки в собственных трудах. Спина содрогается с каждой порцией кровавой каши, извергаемой из глубин… тела.

Шайль не находит внутри себя культурных слов. Лишь стоит, не в силах осознать происходящее. Зеваки забавляются, наблюдая, как несчастный валится на бок и хрипит, дергается, заливаясь рвотой. Или не совсем ею.

Детектив с радостью подскочила бы к мужчине, попытавшись оказать первую помощь; но дело не только в запахе крови. Она замечает, что волосы несчастного несколько удлиняются. Становятся другими. Не только на голове — но и на предплечьях, не скрытых закатанными рукавами.

Этот процесс ей смутно знаком. Похоже на очень херовую версию смены облика. Вот только перед ней все это время был обычный человек. В этом можно поклясться.

— Он превращается!.. — крикнул один из свидетелей, сородич Шайль, судя по всему.

Люди испуганно шарахнулись прочь — без вопля, без визга. Они уже привыкли к тому, что волколюды вечной угрозой присутствуют в жизни города.

«Левиафан М-3» выскальзывает из кобуры. Шайль взводит курок раньше, чем ствол направляется на лежащего. Выстрел не происходит.

По закону волколюдам нельзя превращаться. В случае нарушения допускается немедленное применение летального оружия или транквилизатора. Желательно до того, как пострадает кто-либо.

Но сейчас стрелять нет смысла. Шайль и несколько других волколюдов наблюдают за тем, как тело хрустит суставами, деформируется, обрастая шерстью. Цвет ее был неоднородным. Там — черные пятна, там — рыжеватые. Ненормально.

А самое ненормальное — мужчина мертв. Он сменил облик, но уже посмертно. Такого с волколюдами не происходит. Шайль матерится, оглядывается, убеждаясь, что опасности нет. Но курок не расслабляет. Просто пихает револьвер в кобуру, начав осторожно подбираться к лежащему покойнику.

Ей не по себе от вида мертвеца. Это не ультрахищник, а жалкое подобие, сотканное из несовершенного человеческого тела. Хвост куцый, клыки короткие. Мышц нет, только кости торчат через тонкую кожу. И немного жирка на боках. Отвратительно.

Волколюды рядом с Шайль. Тоже смотрят. Все молчат. Произошедшее слишком неправильное, чтобы сразу уложиться в головах.

Но детективу не надо ничего укладывать. Шайль достает из-за уха сигарету. Прикуривает. Выдыхает дым.

— По домам, мальчики, — ласково обращается к волколюдам. — Это работа полиции. Результаты прочтете завтра в газетах.

О да. Сегодня ночью у журналистов будет шанс немного поработать сверхурочно. Если они вообще знают, что такое отдых.

***

— Прости, я опоздала. На улицах иногда творится дичь, — вздыхает Шайль.

Гириом уже стоит на своем балконе, курит, с интересом глядя на утомленную девушку.

— Ты выглядишь довольно мило как для того, кто столкнулся с дичью. Вкусно было?

Этот неловкий комплимент, объединенный с игрой слов, воспринимается скорее как упрек. И девушка хмурится, упираясь локтями в перила балкона.

— Завтра прочитаешь. Там… там просто нечто, — Шайль собирается сокрушенно опустить голову на руки, но вместо этого шарахается назад, уклоняясь от мелькнувшего движения.

Гириом смеется, балансируя на тонкой полоске железа. Сидит на корточках, прямо на перилах балкона Шайль. Детектив держит ладонь на рукояти револьвера, прижимаясь спиной к дверному косяку.

— Ты чего так резко?.. — ошарашенно спрашивает девушка, неуверенно разжимая пальцы. — У меня сердце почти выскочило.

— Надо ведь тебя чем-то удивлять, — Гириом с улыбкой убирает от губ сигарету. — А то хмурая такая, уставшая.

— Мне хватило потрясений…

— Да ну?

Парень соскакивает с перил, приближается к Шайль. Слишком близко. От него пахнет дымом. Мужская рука опускается на плечо девушки, чувствуется, как Гириом сжимает пальцы, впиваясь в жесткую ткань куртки. Словно хочет сделать что-то, ради чего нужно удержать жертву на месте. Шайль отбирает из его рук сигарету и затягивается, выдыхая прямо в лицо наглецу.

— Не советую так легко сокращать со мной дистанцию, — шепчет, разглядывая парня. — Я голодна.