Львиное Сердце - Кейн Бен. Страница 20

– Сир! – хором провозгласили мы.

– Встаньте. – Приказ Ричарда прозвучал тепло. Затем он возвысил голос, чтобы все могли слышать: – Пусть эти трое – простые оруженосцы, храбрости им не занимать. Графине повезло, что они состоят в числе ее людей.

Ифа ответила улыбкой. Я ждал того, что случится, и, вполне вероятно, один из всех заметил проблеск негодования в ее взгляде, направленном на меня.

Реджинальду Ричард пожаловал прекрасной работы кинжал в отделанных серебром ножнах, а улыбающемуся во весь рот Хьюго вручил новенький куполовидный шлем с прилаженной к нему пластиной для защиты лица. Оба также получили по кошелю с серебряными пенни. Меня герцог оставил напоследок, что в равной мере подхлестывало мое возбуждение и беспокойство.

– Руфус, – сказал Ричард. Лукавый взгляд. – Думаю, следовало бы называть тебя Фердией, но имя Руфус тебе подходит.

– Зовите меня Руфусом, сир, – ответил я, радуясь, что вовсе не испытываю негодования, просыпавшегося, когда так ко мне обращался Фиц-Алдельм.

– Графиня говорит, что ты покинул Стригуил без разрешения.

Сердце у меня упало. Наверняка мне предстоит получить еще одну взбучку, а не награду вроде тех, которых удостоились мои друзья.

Я кивнул:

– Да, сир.

– Ты ведь ирландец. Это не твоя война.

Я постарался как можно тверже встретить взгляд Ричарда.

– Она не была моей, сир. Но я решил, что мой друг Уолтер может находиться в Аске. Я беспокоился за него и хотел помочь.

– Уолтер? – Ричард наморщил лоб. – Не так ли звали того оруженосца, найденного во рву, да упокоит Бог его душу?

– Так, сир.

Я вновь увидел перед собой моего бедного друга, нагого и изувеченного.

– Выходит, в итоге эта драка стала твоей, – проговорил герцог.

– Да, сир.

Меня обуревали смешанные чувства: гордость за то, что я сделал все, что мог, ради Уолтера; стыд из-за того, что я так и не смог его спасти; вина, поскольку я сражался в одном строю с теми, кто, по сути, был моими врагами. На поверхность выплыли противоречия, которые я так долго загонял вглубь. Хьюго и Реджинальд – славные парни, но англичане. Мне следует ненавидеть их, твердил я себе, искоса посмотрев на обоих. Вместо сердитых взглядов я получил в ответ широкие улыбки и тоже улыбнулся им, ощущая не ненависть, а напротив, товарищеское расположение.

Я поднял голову и обнаружил, что Ричард смотрит на меня понимающим взором.

– Связи, выкованные в бою, – крепкая штука. Они тверды, как сталь, и так же неподатливы. Человек без раздумий способен отдать свою жизнь за брата по оружию. – Помедлив, герцог добавил: – Именно это, Руфус, ты готов был сделать ради тех оруженосцев, что стоят рядом с тобой?

– Да, сир, – сказал я, подумав о том, что отец тут же отрекся бы от меня за такое потворство англичанам. Но я был не в силах лгать.

Ричард выглядел довольным.

– Это написано у тебя на лице. – Он щелкнул пальцами, появился слуга. Взяв принесенный им хауберк, герцог сделал шаг вперед. – Изрядно поношенный, Руфус, но вполне годный. Прими его в знак моей благодарности за то, что ты сделал у ручья. Храбрый поступок.

Короткие рукава кольчуги в руках у Ричарда выдавали возраст доспеха, как и блестящие новые кольца, вставленные на груди и животе взамен старых. Тем не менее подарок был царским, не имевшим цены. Для меня он был дороже золотой короны.

– Спасибо, сир, – хрипло произнес я, принимая кольчужную рубаху.

Следующим подарком был кошель с серебряными пенни. И снова я выразил благодарность. Судя по весу, этого должно было хватить на собственную лошадь. Воистину королевские дары.

– Тебе следует упражняться во дворе, по крайней мере пока.

В голосе Ричарда послышалась веселая нотка, и я увидел, как он мельком повернулся к Ифе, но та сделала вид, что не заметила.

– Да, сир.

В душе я надеялся, что он попросит графиню смягчить мое наказание, но я знал, что лучше не лезть с просьбами. Склонив голову, я отступил туда, где стояли Хьюго и Реджинальд. Мы поклонились, отошли на положенное расстояние и лишь потом повернулись и возвратились на место.

Ох, эта дерзость молодых! Проходя мимо Фиц-Алдельма, я поймал его кислый взгляд. Не ему достались похвала королевского сына, герцога Аквитании, подумал я, и ценный подарок в виде доспеха. Приподняв тяжелую кольчугу, чтобы он видел ее, я осклабился, понимая, что мой враг ничего не осмелится сделать мне в разгар пира.

Брови Фиц-Алдельма сдвинулись, а губы прошептали проклятие в мой адрес.

Я прошествовал мимо, чувствуя себя так, будто выбил его из седла на турнире.

Наступила уже ночь, а празднество все продолжалось. Ифа давно отошла ко сну, но Ричард, де Шовиньи и десятка два рыцарей оставались за столом, пили и пели. К ним присоединились многие обитатели замка, по большей части те, кто был в походе с герцогом. Но хозяин Хьюго вскоре ушел отдыхать, поэтому друг отыскал меня и Реджинальда в задней части зала. Там мы хорошенько приложились к вину из запасов графини и повели бесконечные разговоры про нашу с Ричардом встречу. Реджинальд, как мог, скрывал зависть к полученным мною дарам, но Хьюго, неизменно добросердечный, без конца повторял, что, раз я поднял тревогу и первым встретил валлийцев, мне полагается главная награда.

Я смущенно возражал, что они с Реджинальдом сражались так же храбро, как я, и были настолько же близки к смерти, но Хьюго и слышать не хотел. На четвертый или пятый раз я бросил эти попытки. Напившись сильнее меня, друг достиг той точки, когда человек перестает прислушиваться к собеседнику. Похлопав его по плечу, я указал пальцем на дверь.

– Уборная. – Язык мой тоже заплетался. – Уборная.

Справив нужду, я решил проветрить голову, поднявшись на стену. И стал взбираться по лестнице. Если повезет, то, когда я вернусь, Хьюго перестанет возносить хвалы в мою честь. Скорее всего, с усмешкой подумал я, он к тому времени уже уснет. Да и для меня самого мысль о собственных одеялах выглядела все более привлекательной.

На идущем вдоль стен мостике не было никого, что меня не удивило. У солдат и лучников был во внутреннем дворе свой праздник: был еще виден догорающий большой костер и несколько растянувшихся на земле фигур. Я повернулся к внешней стороне и облокотился на дощатый парапет, радуясь одиночеству. Глядя через реку, на северо-запад, я ощутил острую тоску по дому. Доведется ли мне вернуться в Кайрлинн? Увижусь ли я с родителями и братьями еще по эту сторону Небес?

Меня охватила печаль, потому как ответа на этот вопрос не было.

На лестнице раздался звук шагов, я обернулся.

Появилась голова, без шлема. Значит, это не часовой, возвращающийся из отхожего места. Быть может, Хьюго, подумал я, обрадовавшись. Он-то поймет, как я хочу снова увидеть мою семью. Его послали в Стригуил, чтобы он учился быть оруженосцем, и Хьюго много лет не виделся с родными.

– Хьюго? – окликнул я.

– Эй! – Человек был крупнее и грузнее, чем мой друг. – Кто тут?

Узнав в незваном госте Фиц-Варина, я приуныл. Какое несчастливое стечение обстоятельств привело его сюда, я не знал и выяснять не собирался, сразу направившись к лестнице.

– Божьи кости, какой-то валлиец пришел, чтобы нас убить!

Не желая, чтобы поднялась тревога и меня обвинили в этом, я с жаром возразил:

– Никакой я не валлиец!

Язвительный смех.

– Я твой корявый говор за милю узнаю, Руфус. Тебе, дворняжка ирландская, французским овладеть не дано.

– А ты на моем языке говорить умеешь? – огрызнулся я.

Он коротко хохотнул.

– А на кой он мне сдался? – Фиц-Варин приблизился, наполняя пространство между нами запахом вина и пота. – В давние времена, быть может, это был язык святых и ученых. А теперь на нем говорят такие, как ты: дикари, которые и задницу толком подтереть не способны.

Ненависть к подобным ему с новой силой всколыхнулась во мне. Но поскольку голова все еще шла кругом от выпитого, острый ответ не шел на язык. Не найдя, что сказать, я сплюнул ему под ноги.