Джек Ричер: Лучше быть мертвым - Чайлд Ли. Страница 10

В дальней части города из земли торчали вверх высокие металлические столбы; это ограждение тянулось с востока на запад, насколько хватало глаз. Оно казалось незыблемым. Вечным. И очень неприветливым. Концы столбов были заострены, стояли они друг от друга довольно близко. Я догадался, что за этой оградой начинается территория Мексики. Внешне она ничем не отличалась от земли по эту сторону, принадлежащей США. Уклон снова пошел в гору и продолжался несколько сотен ярдов. Территория здесь, как и всякая ничейная земля, была не застроена. Потом на самом верху подъема снова пошли дома. Я увидел еще один ряд протянувшихся далеко вперед светлых оштукатуренных стен и терракотовых крыш.

– Ну, что скажешь? – спросила Фентон.

– Кажется, чего-то мне здесь не хватает.

Дендонкер совсем недавно приказал убить Фентон. В штате сотрудников у него есть еще не менее трех человек. Фентон рассказывала о нем как о втором Аль-Капоне, только с какой-то безумной придурью. Значит, логово его должно иметь достаточно высокий уровень преступности. Крышевание бизнеса. Наркотики. Проституция. То есть обычный набор. Но городишко уж слишком похож на сонный и тихий омут. Этакий санаторий, где легко избавляются от бессонницы. Я бы очень удивился, узнав, что у них в магазинах существует мелкое воровство.

– А где родился Дендонкер, здесь? – спросил я.

Фентон ничего не ответила. Видно, думала о чем-то своем.

– Дендонкер родился в этом городе? – повторил я вопрос.

– Что? – отозвалась она. – Нет. Он родился во Франции.

– Значит, из всей территории Соединенных Штатов, а может, и всей Земли он выбрал для постоянного жительства именно это богом забытое место. Интересно почему? И что еще ты о нем знаешь?

– Не так много, как хотелось бы.

Фентон какое-то время молчала, вперившись взглядом в дорогу, потом как бы снова вспомнила мой вопрос.

– Ну хорошо, – заговорила она. – Его полное имя Ваад Ахмед Дендонкер. Отец его немец. Мать – ливанка. До восемнадцати лет он жил в Париже, закончил там среднюю школу, потом его приняли в Пенсильванский университет. Судя по слухам, мальчик он был талантливый. Закончил бакалавриат, стал писать диссертацию, чтобы получить степень в области инжиниринга, но через полтора года бросил. Снова вернулся во Францию, пару лет болтался по всей Европе, Ближнему и Среднему Востоку, а потом я потеряла его след. И до две тысячи третьего года не могла найти о нем никаких сведений, как вдруг он снова вынырнул в Ираке. Пристроился к военным организациям толмачом, решалой, посредником. Потом в две тысячи седьмом году, чтобы спасти всех этих ребят от возмездия, правительство запустило программу отправки многих из них в Штаты. Дендонкер подал заявление в мае две тысячи восьмого. Проверка данных производилась довольно тщательно, процесс затянулся, и визу он получил только в апреле две тысячи десятого. Правительство определило его в штат Джорджия, в городок под названием Гуз-Нек, и пристроило на фабрику по переработке кур. Он особенно не высовывался, не лез куда не надо. Его табель выхода на работу был идеален. Довольно много путешествовал, но только в Континентальных штатах, много времени проводил в библиотеке. Прошел год, он уволился и переехал сюда.

Проехав первые два здания, Фентон повернула налево, вырулила на окраину городка и продолжила путь по лабиринту извилистых улочек.

– Нежелание всю оставшуюся жизнь резать головы бедным курочкам понять еще можно, – сказал я. – Но непонятно вот что: почему он выбрал именно это место?

– На этот счет у меня есть кое-какие соображения, – отозвалась Фентон.

Она проехала через арку во двор, превращенный в автомобильную стоянку.

– Сразу после прибытия сюда Дендонкер открыл свое дело, – продолжила она. – Втихаря. Владеет им через полдюжины подставных компаний. А это подразумевает строжайшее соблюдение секретности. Отсюда следует, что он очень не хочет, чтобы его операции привлекали к себе внимание. Этот город – идеальное место для таких штучек. Существует как бы сам по себе, спрятался где-то у черта на куличках, дорога сюда есть, а дальше нет – тупик. Жителей с каждым годом становится все меньше. Местные поговаривают, скоро он вообще станет городом-призраком. Вдобавок на многие мили нет ни одного пункта пересечения границы. Вообще, ни официальных, ни неофициальных. Стоит вдоль границы забор, и больше ничего. Лет десять уже нет никаких сообщений о том, что где-то в нем появилась хоть одна дыра. Поэтому власти махнули на все рукой, их тут ничто не интересует. Повода нет, и слава богу.

– А что за бизнес он здесь открыл?

– Общественное питание. Компания называется «Голубая мечта».

Фентон сдала вправо и проехала до конца стоянки. Поставила машину на последнее место. Между матово-белым фургончиком и глухой стенкой, причем как можно дальше, чтобы ее джип был не очень заметен.

– Ну и зачем ему понадобилось избегать внимания к своей особе? Старается не мозолить глаза санитарному инспектору?

– Дело не в том, что он там у себя стряпает. И как. Главное – для кого. Компания у него специализированная. В ней готовят еду для пассажиров авиалиний, но не рядовых. Только для частных самолетов. У Дендонкера контракты с полудюжиной владельцев. Еду фасуют его люди. Раскладывают в специальные металлические контейнеры, иногда по тележкам, в зависимости от количества. Доставляют в аэропорт. Загружают в самолет. А пустые контейнеры потом забирают. Иногда он предоставляет в полет бортпроводников и стюардесс.

А что, занятие вполне невинное. Люди, летающие на частных самолетах, тоже хотят есть и пить, как и те, кто летает экономклассом в «боингах». А Дендонкер скрывает свой бизнес, потому что у него, скажем, есть куча бывших жен, которые могут претендовать на его деньги. Или скромничает и не хочет платить налоги. Или же за этим его занятием стоит нечто совсем другое. Аэропорты, с которых взлетает большинство частных самолетов, совсем не похожи, скажем, на аэропорт имени Джона Кеннеди или на главный аэропорт Лос-Анджелеса. Проблемы, связанные с охраной и безопасностью, там минимальны. Как для пассажиров, так и для службы сопровождения и сервиса. Понятно, какие дополнительные возможности предоставляет такой бизнес человеку типа Дендонкера. И почему он хочет, чтобы его деятельность обращала на себя как можно меньше внимания.

– Он может перевозить наркотики. – Фентон заглушила двигатель. – Драгоценности. Оружие. Да все, что угодно.

– Доказательства есть? – спросил я.

– Пока одни только подозрения. Но небеспочвенные. Возьмем хотя бы мой первый день в команде Дендонкера. Меня послали подменить одну сотрудницу. В качестве стюардессы. Замену сделали в самую последнюю минуту. Она неожиданно заболела. Или просто знала, что ей предстоит. В целом все было очень паршиво. Нас было двое, и четверо пассажиров. Богатенькие придурки. Всю дорогу пытались нас лапать. Делали гнусные предложение насчет дополнительных услуг. Один просто тащился от моей ноги. То и дело старался ее пощупать. Мне очень хотелось заманить его в туалет и прибить там этой ногой до смерти. Даже еда не могла его отвлечь. Или выпивка. Вел себя просто похабно. А еда дорогущая, даже представить трудно. Икра – «Коликоф альбино». Ветчина – хамон иберико. Сыр – пуле. Шампанское – «Боёрл и Крофф». Бренди – «Леконт секрет». Запасов там было не меньше тонны. Дюжина контейнеров. Причем крупных. И вот что интересно. Использовали мы только десяток. А к двум даже не притронулись.

– Может, просто перестраховались, заказали лишнее. Или Дендонкер таким образом завышал счет.

– Нет. Пока напарница была в туалете, я хотела заглянуть в эти лишние контейнеры, но они были опломбированы. Такими маленькими пломбочками. Свинцовыми, в виде шариков на коротеньких тоненьких проволочках. И припрятаны были под щеколдами. Я сама их едва разглядела. Тогда я проверила контейнеры, которые мы вскрыли. На них не было ни одной сорванной пломбы.

– А что было потом с запечатанными?

– Когда приземлились, их куда-то унесли. А на их место поставили другие два. Такого же размера. Такого же вида. И с такими же пломбами.