Уроки куртизанки (Заветное желание) (Дезире — значит желание) (Желание сердца) (Другой перевод) - Картленд Барбара. Страница 33

«Она очень дорогой мой друг», — сказал Арчи Корнелии совершенно искренне.

Арчи знал Рене с давних пор, когда он впервые попал в Париж много лет назад, простодушным и наивным юнцом, расшвыривающим свои небольшие деньги с беззаботностью, которую легче приписать боязни выглядеть некомпанейским, чем импульсивной безрассудности.

Рене взяла Арчи под свое крыло. Она показала ему Париж с самых неожиданных его сторон, она убедила его, что можно веселиться без вульгарности, развлекаться без пороков. Она тонко высмеяла его провинциальные предрассудки и внушила ему самоуверенность, которая никогда не покидала Арчи впоследствии.

Их отношения продолжались много лет. Когда Арчи находился в Париже, большую часть своего времени он проводил с Рене, и та обращалась с ним, как могла бы обращаться с ветреным младшим братом, к которому она нежно привязана.

Как и все истинные друзья Рене, Арчи радовался, глядя на ее счастье с Великим князем. Великий князь Иван слыл одним из самых обаятельных представителей русской царской фамилии.

Он объездил всю Европу в поисках удовольствий и промотал баснословное состояние на свои затеи с расточительностью, приводящей в изумление даже видавших виды парижан.

Не существовало ничего, что желала бы Рене и не имела. Ее ювелирные украшения не поддавались описанию, ее наряды и меха заставляли опускать глаза других женщин, чтобы скрыть зависть.

Когда Великий князь возвращался в Россию к своей многострадальной семье и запущенным делам, то о его любви Рене напоминали цветы, которые ежедневно доставлялись в ее апартаменты. И первое, с чем столкнулась Корнелия, войдя в дом Рене, была огромная корзина, наполненная сотней орхидей.

Корнелия находилась в некоторой растерянности оттого, что не знала, кого она ожидает увидеть, хотя ее безрассудство заставило бы ее броситься навстречу самому дьяволу, если бы тот был в силах помочь ей в этот момент. Мысленно она вообразила некую чрезмерно пышную, наряженную в яркие цвета женщину, возможно, украшенную фазаньими или страусовыми перьями.

Но вместо этого она увидела стройную женщину, выглядевшую ненамного старше ее самой, в строгом черном платье. Волосы ее были гладко зачесаны со лба и уложены с обманчивой простотой.

Единственное яркое пятно, которое обращало на себя внимание, — это колье из огромных изумрудов на белоснежной шее Рене и изумрудное кольцо с таким большим камнем, что, казалось, оно оттягивает вниз ее маленькую руку.

Рене трудно было назвать хорошенькой. Выражение ее лица было скорее жестким и строгим.

Но затем она улыбнулась, и проступило все ее обаяние. Улыбка ее была открытой и соблазнительной, очаровательные ямочки на щеках придавали ей вид одновременно дерзкий и шаловливый, заставляя окружающих улыбаться ей в ответ.

— Ты опоздал! — воскликнула Рене на превосходном английском, когда Арчи и Корнелия в сопровождении дворецкого вошли в большой салон.

— Прости меня, Рене, — произнес Арчи с раскаянием в голосе, поднося ее руку к губам. — Но я привел к тебе кое-кого, с кем стряслась беда и кто очень нуждается в твоей помощи.

— В самом деле? — улыбнулась Рене, слегка приподняв свои тонкие брови. И снова обаяние этой необычной француженки проявилось так очевидно, что Корнелия почувствовала необъяснимый дружеский порыв, такой, какого она не ощущала никогда прежде ни к одной знакомой ей женщине.

— Это моя кузина, герцогиня Роухэмптон.

На лице Рене промелькнуло удивление, а затем она протянула руку.

— Вы оказываете мне честь, мадам, — официальным тоном сказала она и прибавила, обращаясь к Арчи:

— Чем я могу помочь?

Арчи Блаф заколебался, и Корнелия поняла, что он раздумывает, насколько подробно ему следует посвятить Рене в ее историю.

— Разрешите, я сама скажу вам, мадам? — тихо спросила Корнелия.

Арчи, которому хорошо была известна стеснительность девушки, с удивлением взглянул на нее.

— Ну конечно, — ответила Рене, — но прежде не угодно ли присесть?

— Вчера я вышла замуж, — начала Корнелия, устроившись на удобной софе, которая украсила бы императорский дворец.

— Ну конечно, теперь я припоминаю, что видела фотографии вашей свадьбы и ее описание в утренних газетах! — воскликнула Рене.

— Вечером, накануне своей свадьбы, я узнала нечто, что бесконечно меня расстроило, — продолжала Корнелия, но в этом месте голос ее задрожал, и она смолкла.

С тактом, которого Корнелия не ожидала от Арчи, тот двинулся к дверям.

— Я иду поговорить с кучером, — пояснил он. — Я приказал ему ждать нас, но, если лошади нервничают, он мог бы погонять их туда-обратно по дороге.

Дверь захлопнулась за Арчи.

— Ваш кузен — очень дорогой друг мне, — мягко сказала Рене. — Однажды, когда я была очень и очень несчастна, он был очень добр ко мне. Я никогда не забуду его участие и внимание.

— Так, значит, вам знакомо несчастье, мадам? — спросила Корнелия.

Рене кивнула.

— Я потеряла дитя, — сказала она просто. — Моему маленькому сыну был всего один год, когда он умер. И тогда я думала, что все радости мира умерли вместе с ним. И именно Арчи помог мне.

В тот момент мне требовалась близость человека, который проявил бы внимание ко мне не так… как бы это лучше выразить… как мужчина проявляет внимание к женщине. Я была матерью, потерявшей свое любимое дитя, и Арчи понял это.

Мы гуляли вместе, завтракали и обедали в маленьких ресторанчиках, где мы не встречали никого из знакомых и нас никто не знал. Для Арчи это, должно быть, было скучное и унылое время, но он никогда не показывал мне этого. Он специально приехал в Париж, чтобы повеселиться, а вместо этого он провел очень печальные две недели в одиночестве рядом со мной. Вас удивляет, почему я так привязана к нему?

— Нет, мадам. Я могу понять, что вам невозможно забыть того, кто помог в трудную минуту.

— И теперь Арчи попросил меня помочь вам.

Что я могу сделать для вас?

И Корнелия просто и свободно рассказала Рене всю свою печальную историю от начала и до конца. То, что Арчи узнал от нее в общих чертах, Рене узнала во всех подробностях, потому что Корнелия чувствовала к этой удивительной женщине такое доверие, что не сочла нужным умолчать ни о чем. Она поведала Рене о том, как полюбила герцога и поверила в то, что ее чувства разделяют. Рассказала о том, почему она все-таки решилась выйти замуж, несмотря на то, что он любит другую. Она рассказала о своей гневной вспышке прошлой ночью, и об их совместном обеде в «Ритце», и о том, как она узнала, что герцог отправился к «Максиму».

— Прошу вас, поймите, почему я так стремлюсь больше узнать о нем, — закончила свой рассказ Корнелия, — я должна узнать, что ему нравится, с кем он бывает, что он думает, что чувствует…

Сейчас он для меня чужой мужчина, о котором я не знаю ничего. От всех моих домыслов о нем произошли одни неприятности. Теперь я думаю о герцоге как о совершенно незнакомом мне прежде человеке.

— Значит, вы собираетесь попытаться завоевать его любовь? — мягко спросила Рене.

— Я произвожу впечатление сумасшедшей, рассчитывая, что у меня есть хоть один-единственный шанс на это? Скажите мне правду, мадам.

У вас такой богатый опыт общения с мужчинами, мадам, скажите, я сошла с ума, вообразив хоть на секунду, что, возможно, наступит такой день, когда герцог полюбит меня, пусть даже не так сильно, как люблю его я?

Этот крик был исторгнут из самых глубин ее сердца, отчаянный и в то же время выражающий решимость бороться за любой малейший шанс.

Вместо ответа Рене де Вальме сказала спокойно:

— Снимите ваши очки!

Корнелия покорно сняла темные очки и повернула голову к женщине, сидящей напротив нее на софе, С секунду Рене внимательно изучала ее лицо, затем у нее непроизвольно вырвалось:

— Бог мой! Но почему вы скрываете свои глаза?

— Потому что я чувствовала, что очки защищают меня. Я пряталась за ними, потому что я стеснялась, но я… Я надеялась, что герцог попросит меня снять их… а он ни разу не попросил об этом!