В лабиринте времени (ЛП) - Блэр Миша. Страница 31

— Прошу прощения, я не был готов к гостям. Сегодня утром я читал лекцию. Если бы я знал, что вы приедете меня навестить, привез бы торт из города.

— Чая будет вполне достаточно и больше ничего не нужно, спасибо. Почему вы живете здесь? Я имею в виду… Извините, если вопрос слишком личный. Меня просто поражает, что такой бодрый мужчина делает в жилом комплексе для пожилых людей.

— Спасибо за комплимент. — На его губах заиграла очаровательная улыбка. Кляйншмидт поставил поднос с чайными чашками на столик перед ними. — Здесь хорошо, и я хочу быть готовым к любым непредвиденным обстоятельствам. Всякое бывает! Вид великолепный, и тут есть несколько очень приятных собеседников. Разговаривать с пациентами, страдающими болезнью Альцгеймера, довольно забавно. Мои слова были неуместны. Извините. — Он исчез в соседней комнате, которая, скорее всего, была кухней, а затем вернулся с тарелкой печенья, пододвинул кресло из уголка для чтения и сел напротив них.

— Знаешь ли ты, дорогая Ксиомара, что поразительно похожа на свою бабушку в молодости? На самом деле я знал Элиз с шестнадцати лет. Я совершил роковую ошибку, познакомив ее с Берни много лет спустя на благотворительном мероприятии полиции. Бернхард занимал должность советника нашего ведомства. Твоя бабушка была моей привлекательной очаровательной спутницей в тот день. Это было через два года после смерти моей любимой жены Александры.

— Мне жаль.

— Не стоит, моя дорогая! Берни отбил у меня Элизу. Она не устояла перед его шармом, который еще был у Берни в то время. Вопиющая несправедливость, что психическое заболевание сделало из великолепного и космополитического человека.

— Я знаю Берни только таким.

— Конечно, и он все еще остается хорошим парнем, хотя и с прибабахом. Моя дорогая, чем я могу вам помочь? Берни уже мне все рассказал. Ты, должно быть, тот невыносимый сукин сын, который доставил его любимой внучке все эти проблемы.

— Видимо, да. — Элайджа широко улыбнулся Кляйншмидту.

— А у тебя есть имя? Или мне называть тебя сукиным сыном? — Его карие глаза из-под густых бровей были нацелены на Элайджу. По чертам лица было трудно определить возраст Кляйншмидта. С одной стороны, на его лице присутствовали глубокие морщины, которые свидетельствовали о долгой и насыщенной жизни. Его густая шевелюра была полностью седой, как и его коротко подстриженная борода. Но темные глаза выглядели живыми и полными энергии.

— Элайджа.

— Так, Элайджа, а дальше?

— Мюллер, — быстро сказала Ксио.

— Мюллер? Хм, я не думал, что твой немногословный спутник отсюда родом. Хотя он мало говорил, но его акцент трудно не заметить. Плюс у него однозначно английское имя.

Если бы Ксио медлила с ответом, это вызвало бы еще больше подозрений. Следовательно, нужно было быстро придумать правдоподобное объяснение, которое выдержало бы критические расспросы бывшего полицейского.

— Я родился в Портленде, штат Мэн. Это в Соединенных Штатах, — Элайджа говорил наигранно медленно, подчеркивая свой сильный диалект. — Мой отец был немцем, а мать — американкой. Они развелись, и я вырос с мамой в Штатах.

Это звучало правдоподобно и очень близко к истине. Им оставалось только надеяться, что Кляйншмидт не обратит внимания на акцент Элайджи, который сильно отличался от современного диалекта

— Мой немецкий не очень хорош, — Элайджа намеренно очернил свой немецкий. Это был умный ход. Тем самым он придумал идеальное оправдание своей молчаливости.

— Ага, ты янки (прим. пер.: янки — прозвище американцев)! — Кляйншмидт скривил губы в улыбке. — Твой немецкий с большой вероятностью намного лучше моего английского. Пока мы понимаем друг друга, мне все равно. Если нет, у нас есть прелестная Ксиомара, которая нам все переведет. Правда, дитя мое? — Рука старого ловеласа опустилась ей на колено и задержалась там неприлично долго. Через некоторое время Ксио решительно опустила его руку с улыбкой на лице.

— Что я могу для вас сделать? — высокомерно спросил Кляйншмидт, тем самым напомнив ей, что они пришли за помощью.

— Вы слышали об убийствах? — спросил Элайджа прежде, чем Ксио успела сказать что-нибудь грубое.

— Убийца замужних женщин? Конечно! Я регулярно читаю газеты. — Старик поднялся, подошел к письменному столу за их спиной, вернулся с ноутбуком под мышкой и положил его рядом с подносом и печеньем. — Кроме того, я люблю следить за каждым шагом своих коллег. На службе в моей профессии так много новшеств. — Он поднял взгляд. Искренняя улыбка украшала его лицо. — Я люблю свою работу. Уход на пенсию, — он уныло вздохнул, — был неизбежен. Так как мне больше не разрешали работать в этой отрасли, я решил читать лекции по криминалистике. Пока я способен, буду заниматься этим. Но криминальный розыск был не просто моей работой. Он есть и останется моим призванием.

Кляйншмидт был полицейским, который вкладывал всю душу в дело. В таком случае Ксио оставалось только надеяться, что он не воспримет их действия слишком серьезно и не донесет о них своим коллегам. Старик включил ноутбук, нажав кнопку, и сделал глоток чая из чашки. — Один из моих бывших воспитанников держит меня в курсе. Думаю, именно по этой причине Берни послал вас ко мне. — Он откинулся на спинку кресла. — Элайджа, почему именно это дело так интересует тебя?

Ее кровь застыла в жилах. Могла быть только одна причина, почему Кляйншмидт докапывался до сути. Если он был знаком с документами дела, то видел фотографию Исаака. Сходство с Элайджей было неоспоримым. Взгляд Ксио упал на экран ноутбука. Она внезапно поняла, почему комиссар Кляйншмидт больше не может жить один. Несомненно, он не любовался видом из своей квартиры. Иконка на рабочем столе ноутбука старика занимала почти четверть экрана.

— Вы считаете, что я похожа на свою бабушку в молодости? — Хотя он говорил уже ей, что существует поразительное сходство между ними, но Ксио не поверила ему. — У вас проблемы со зрением?

— Снимаю шляпу! Ты поймала меня. Я просто предположил, что тебе передались по наследству замечательные гены Элизы так же, как и твоей матери. Твои мама и бабушка в молодости выглядели как сестры. И, Ксио, твой голос поразительно похож! С моим плохим зрением я больше полагаюсь на свой слух. Элиза была одаренной сопрано. Её исполнение Папагены в «Волшебной флейте» (прим. пер.: «Волшебная флейта» — опера-зингшпиль Моцарта в двух действиях) было просто фантастическим! — восторгался старик. Девушка догадывалась, какой вопрос сейчас последует.

— Ты унаследовала музыкальный талант своей бабушки?

— К сожалению нет. Когда я пою, молоко скисает.

— Невероятно. Но ты явно здесь не для того, чтобы обсуждать свои вокальные способности. У меня пигментная ретинопатия, и при этом я почти полностью ослеп. Я очень хорошо справляюсь в своих четырех стенах, и если мне нужна помощь, дружелюбный персонал всегда под рукой. Я больше не мог вести домашнее хозяйство в своем большом доме.

Зачем мне, старику, одному жить на двухстах квадратных метрах, где достаточно места для целой семьи с детьми? Я продал свои владения и приобрел квартиру в этом прекрасном заведении, где могу жить до конца своей жизни, да и еще получать уход.

— Мне жаль…

— Не извиняйся за то, что не в твоей власти. — Ксио улыбнулась и заправила волосы за ухо.

— Твоя манера жестикулировать походит на бабушкину.

Девушке чрезвычайно льстило, что ее сравнивают с бабушкой. К сожалению, у нее преобладали гены отца, и они уничтожили большую часть ее грации. Привлекательность была для нее чуждым словом. Ксио была неуклюжей и плюс ко всему немного неряшливой. Она все еще не была уверена, насколько можно открыться комиссару.

Элайджа сделал выбор за нее.

— Мы ищем убийцу.

Кляйншмидт скрестил ноги.

— Наша немецкая полиция вполне может справиться с этим делом самостоятельно. Или вы думаете, что выше закона?

— Элайджа из американской разведывательной службы, — сказала Ксио. Ее быстрая реплика, должно быть, еще больше разожгла подозрения Кляйншмидта.